Сын Авонара - Кэрол Берг

Тенни сделал долгий глоток из фляги с вином.

— Кто эти зиды? И как Феррант оказался на их пути?

— Из того, что я поняла, зиды — древние враги народа Д'Нателя… народа Кейрона. А Феррант… — Я снова задумалась над загадкой, отвлекаясь от своих невероятных идей. — Баглос утверждает, что он не в силах рассказать больше, чем уже рассказал, что только Д'Натель может объяснить, для чего они здесь. Еще он говорит, что состояние Д'Нателя, его неспособность говорить, потеря памяти — абсолютно новое для него. И я решила, что единственный способ узнать, что скрыто в памяти принца, — найти того, кто сумеет это прочесть так, как делал Кейрон.

— Но Феррант не был магом.

— Это мог сделать другой дж'эттаннин.

Тенни уставился на меня так, словно я у него на глазах лишилась рассудка.

— Они все погибли, Сейри.

— Все ли? Когда Кейрон впервые уезжал в университет, его отец сказал, что с любой бедой он может идти к Ферранту. Феррант единственный человек за пределами их поселения, которому можно полностью доверять, потому что он поклялся страшной клятвой никогда никому не рассказывать ни об одном дж'эттаннине. Ни за что. В ту последнюю осень перед арестом Кейрон подумывал, не сможет ли профессор сказать правду ему, ведь тот очень серьезно относится к клятве, он мог бы отказаться рассказывать о дж'эттаннах даже дж'эттаннину. Но у него не было возможности даже попытаться.

Глаза Тенни расширились от нахлынувших чувств, и, когда я замолкла, он начал, волнуясь:

— Список тех, кто ушел…

— Что?

— Не могу поверить. Ты права. Кейрон был прав. Теперь это очевидно. — Глаза блестели за стеклами очков. — У Ферранта был список всех студентов, которых он когда-либо учил. Сотни имен. Под каждым именем был список пройденных предметов, названия написанных статей, темы исследований и тому подобное. Он вечно просил меня найти, кто работал над битвой на Мысе или писал на тему хоннекского вторжения. Однажды, просматривая листы, я наткнулся на три списка, где встречалось имя Кейрона. Два были типичными, один из студенческих времен, когда Кейрон впервые приехал в Юриван, второй из времен его археологических исследований, когда с ним познакомился Мартин. Но в третьем не было ничего, кроме какой-то пометки у имени. В том списке было еще несколько имен, некоторые с той же пометкой. Я расспросил Ферранта об этих записях, он сказал лишь, что это список тех, кто ушел. Глупец, я так ничего и не понял. Ставлю лягушку против слона, там были дж'эттанне. Вот тебе и ответ.

— Но мы не можем рисковать, возвращаясь туда. — Разочарование было огромно. Быть так близко…

Тенни взял меня за подбородок своими костлявыми пальцами.

— Неужели ты все-все забыла? Хоть я и не обладаю интеллектом Кейрона, мудростью Мартина, чутьем Юлии, у меня тоже имеется один талант. Проклятые глаза видят не так хорошо, как прежде, но голова, которой они принадлежат, все та же.

— Твоя память!

— Четыре имени: Лазари, Бруно, Келли и Селина.

— А был хотя бы намек, где можно найти этих людей?

— Не в том списке. Бруно и Селина мне никогда больше не попадались. Но до последнего времени некто по имени Лазари часто писал из Калламата. А Келли… — Казалось, он сейчас лопнет от волнения. — Да, рядом с университетом, но не знаю, где именно, есть лавка, торгующая травами. Раз в год Феррант получал небольшую коробочку с редкими травами, их отправляли в Вердильон для лечения подагры своего старого повара. Тот говорил, что таких трав нигде не достать, а у этой Келли, кажется, талант находить что угодно.

— Она здесь, в Юриване! — Я вскочила на ноги, не в силах сдерживать волнение, хотя рассудок твердил мне, что мы не сможем отправиться туда прямо теперь. Даже если бы лавку можно было легко найти, если женщина еще там, мы не могли покинуть наше убежище. Близилась ночь. Зиды начнут поиск. Даже Д'Нателю пришлось войти в дом, он уселся в углу и принялся протирать кинжал и меч полой мокрой рубахи. — Интересно, в этом домишке когда-нибудь жили люди, любившие друг друга так, что это поможет сдержать зидов? — спросила я.

— Не знаю обо всех, кто тут жил, — ответил Тенни. — Но однажды здесь останавливалась семья. Кейрон лечил их от чумы. В это окошко за ним подглядывал Мартин.

— В это? — Я широко распахнула ставни и облокотилась на мокрый подоконник грубо вырубленного окна. Вглядываясь в темный лес, я, вспоминая, снова услышала голос Мартина, рассказывающего о странном и диком зрелище, представшем перед его глазами, когда молодой чародей занимался своей магией, спасая умирающую семью. Кейрон был здесь, в этой комнате, работал, отдавал часть себя. Я по-новому глядела на грубые стены, грязный пол, холодный очаг, деревянную крышу, словно эти доски и зола могли показать мне отражение прошлого, его… о боги, его лицо. В этот миг меня пронзила такая острая боль, что я едва не закричала.

— Знаешь, он оставался со мной. В моей голове, все это время. — Тенни сидел на грязном полу, устало привалившись к стене, и вертел очки в тонких пальцах. Д'Натель наблюдал за нами из своего угла, Баглос сидел рядом, вслушиваясь в наш разговор и шепча принцу на ухо. — Иначе я сошел бы с ума. Я хватался за него, как тонущий за соломинку, хотя то, что сделали со мной, было ничем по сравнению с тем, что они сотворили с ним. После всего они решили прикончить меня мечом. Полагаю, я был следующим после Мартина и Юлии. Я рассказал им все, что знал, в первый же день, сказал все, что они хотели услышать, подписал везде, где они велели мне подписать. Наконец я впал в беспамятство, веря и надеясь, что уже никогда не очнусь.

Он обхватил длинными руками колени.

— Там был охранник, он так и не назвал своего имени. Ты же помнишь, как нельзя было пойти куда-нибудь и не встретить ни одного из «закадычных друзей» Танаджера. Это правило работало даже в гнусных подземельях нашего гнусного правителя. Вместо того чтобы отдать могильщикам, этот человек перенес нас двоих в дальний подвал. Он делал для нас все, что мог, и сумел сообщить отцу…

— Танаджер! Он тоже?

Тенни отрицательно покачал головой.

— Сломать его было нелегко. Думаю, он был уже мертв. И уж точно умер задолго до того, как за нами пришли люди отца. Я же по произволу каких-то безумных богов остался жить.

— Так вот почему ваш отец отказался забирать тела. — Все эти годы я проклинала старого барона за то, что он отрекся от своих мертвых сыновей.

— Стражник должен был отдать два тела, но отдал только одно. Прошли недели, прежде чем я узнал все. Отец рассказал мне о смерти Кейрона. Он пытался выяснить, что случилось с тобой. Ах, дражайшая Сейри, мы были уверены в твоей смерти. Отцу сказали, что о тебе и о ребенке позаботились. Когда я выздоровел, то уехал сюда и больше уже не оглядывался назад. Феррант слышал, что мой брат Эван два года назад погиб на войне, так что отец теперь остался один. Но я не осмеливаюсь написать ему. Чтобы его защитить, я тоже должен оставаться мертвым.