Сын Авонара - Кэрол Берг

Д'Натель с пылающим лицом отвернулся от меня. Баглос пытался сгладить неловкость.

— Пойми же, Д'Нателя воспитывали как воина с раннего детства. Он должен был стать одним из лучших…

— Это не оправдание. — Надоедливый дурак. Мне хотелось придушить и его, и его хозяина. — Человек в силах сдерживать эмоции, какое бы воспитание он ни получил. А воины должны обладать большим рассудком, чем животные. Это тоже скажи ему. Точно так, как я.

Баглос побледнел, но выполнил мое требование. Мы разбивали лагерь в долгом и неловком молчании. Д'Натель швырнул свою сумку на землю и пинками отбросил камни с того места, где он собирался стелить постель. Остаток вечера он провел, погруженный в себя.

Роуэн мчался по нашим следам, и я настояла на раннем отъезде и на необходимости особенно внимательно следить за тем, чтобы не попадаться на глаза другим путникам. Когда приходилось справляться о дороге, я расспрашивала о Ванесте и Прайдине, надеясь, что мои познания в географии помогут нам двигаться в нужном направлении, а шерифа отправить по ложному следу. Я собиралась некоторое время двигаться в противоположном направлении, а затем резко свернуть, чтобы избавиться от погони, но задерживаться было нельзя. Если Роуэн едет вместе с магами зидами, они, скорее всего, сумеют обнаружить нас где угодно.

Путешествие и без близкой погони и непрекращающегося дождя нельзя было назвать приятным. Приграничные деревни больше всех пострадали за годы войны с Валлеором. В некоторых все еще обитаемых поселениях вообще не встречались мужчины в возрасте от тридцати до шестидесяти лет. Путников, особенно крепких молодых мужчин призывного возраста, принимали с плохо сдерживаемой враждебностью, и нам с большим трудом удавалось пополнять запасы продовольствия.

Неудобства, причиняемые грубым седлом, меркли на фоне постоянного дождя, холодной еды и сна на жесткой земле. Я вспоминала свое детство. Отец взял нас с Томасом в трехдневное путешествие, взглянуть на земли, отвоеванные его дедом у валлеорских всадников, — на холм, где, по преданию, бодрствовал Аннадис накануне его оглашения преемником Арота. Двенадцать часов в День в седле казались высшим блаженством в жизни. Мы с братом спали с лошадьми и собаками, пока воины отца готовили еду, рассказывали байки, охраняли лагерь от волков. А дождь делал путешествие еще более захватывающим. Что за шутки играет с нами судьба!

После Глиенны Д'Натель отказывался поддерживать какой-либо разговор. Он ехал, ел, размышлял, когда мы останавливались на ночь, упражнялся с мечом и охранял лагерь, когда приходила его очередь. Дульсе очень хотелось продолжить свое обучение, но он не смел настаивать. Гнев его господина был скор и тяжек. Прошло несколько дней, и Баглос уже был бы рад удару как свидетельству того, что Д'Натель хотя бы слушает его.

— Д'Натель всегда был таким неуравновешенным? — спросила я Баглоса однажды вечером, когда принц снова исчез сразу, как только покончил со своей порцией ужина. — В один день я была уверена, что он всадит в меня нож, как только я засну. На следующий день он обращал на меня внимание не больше, чем на грязь на копытах своего коня. А потом, до того как я накричала на него, он изумил меня, улыбнувшись, как он умеет. И мне показалось, что он собирается пригласить меня на танец.

Баглос выскребал со дна котелка остатки пригоревшей репы.

— Кроме физической силы, ума и необычайной властности представители Д'Арнатов всегда были наделены теми душевными качествами, которые позволяют вести за собой людей в трудные времена. Помимо вспыльчивого характера — дульсе через плечо оглядел пустую поляну — они щедро одарены… Ты видишь, что Д'Нателю досталось все в полной мере. Когда ему было одиннадцать, у Д'Нателя был наставник, обучавший его бою на мечах, этот наставник очень серьезно относился к своей задаче и требовал суровой дисциплины. Д'Натель издевался над ним, утверждал, будто тот ничего не умеет, и все сильнее выражал недовольство, что у него нет учителя получше. В один прекрасный день учителя нашли мертвым на учебной арене, у него в животе торчал меч. Д'Натель заявил, что это произошло случайно во время урока и доказывает то, что он и говорил, — этот человек был неподходящим для него наставником. Никто не видел, как это произошло, больше это не обсуждалось. Но я слышал, у того учителя были перерезаны сухожилия.

На седьмой день пути мы добрались до восточного Валлеора. На юге, слева от нас, поднимались вершины Стены Дориана — заостренные пики, пронзающие тяжелые тучи. Далеко на западе тянулись горы пониже — Валлеорский хребет, разделяющий Валлеор пополам. Прямо перед нами расстилалась, поворачивая направо, долина реки Юкер — необозримая перспектива с невысокими холмами и озерами, темно-зелеными заплатами густых лесов и скалистыми утесами далеко на севере. Прекрасное место, щедро одаренное сердце чудесного Валлеора, затянутого в этот день туманами.

Король Геврон опустошил поля Валлеора, чтобы накормить свои армии, не оставил на них ничего, а потом убивал всех, кто пытался работать на этой земле. Теперь все, что вырастало в Юкерской долине, немедленно отправлялось в Лейран. Товар можно было продавать в вассальных землях, только обложив налогом, подняв цену. Умирающие с голода валлеорцы вынуждены были смотреть, как тяжело нагруженные зерном телеги катятся через их деревни. Им не доставалось даже одной десятой того, что рождала их земля.

Еще через три дня мы были в Юриване, старейшем городе Валлеора, и направились в Вердильон, поместье Ферранта, расположенное едва ли в полу лиге от городских стен. Профессор был вторым сыном валлеорского князя. Хотя он не мог унаследовать титул или земли, но получил неплохой надел, позволяющий избежать обычной для университетских ученых бедности. И, как оказалось, ему повезло больше, чем брату, — тот был повешен, а Доставшиеся ему в наследство родовые поместья конфискованы после победы Геврона.

Мне удалось найти нужную дорогу, сердце дрогнуло в груди, когда впереди показались каменные стены, густо увитые лозой. Ворота стояли открытыми, и все вокруг было точно таким, как я запомнила во время единственного визита много лет назад: огромный вишневый сад, сотни розовых кустов, широкие зеленые лужайки. Гравиевая дорожка вилась по чудесному парку к прелестному сельскому дому.

Вокруг было удивительно тихо, ни звука, выдающего присутствие конюшего или садовника, собаки или птицы. Может быть, густой туман, выползающий из леса, поглотил все звуки, обычные для рабочего дня в поместье. Когда мы выехали на мощенную булыжником площадку возле дома, я спешилась и позвонила. Феррант должен быть здесь. Проехать столько лиг и найти здесь только чужих было бы жестоко.