Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас

и большое блюдо с маминой брачиолой. Я потратила на нее не один час, Адди ее тоже обожает.

– Нет. – Меняю местами салат со шпинатом и пасту с брокколи, сама не знаю зачем. – Адди расстроится.

Джилл берет меня за руку, мешая переставить еще одну тарелку.

– Все отлично, хватит суетиться. Стол выглядит потрясающе.

Я отдергиваю руку.

Подруга права. Все так и есть. Сбоку у стены – большой шкаф, красивый в своей простоте, перевязанный ярким розовым бантом огромного размера. За ленту воткнута открытка. Это подарок дедушки в честь перехода в старшие классы. Замечательно подходит к остальной мебели, которую папа и Адди сделали сами для ее комнаты. Дочери очень понравится.

Джилл и я идем в кухню. Подруга откупоривает одну из бутылок белого вина, купленного для родителей, которые придут на вечеринку. Джилл разливает его по бокалам и один передает мне.

– Я думала, у Адди с Томасом налаживаются отношения.

Делаю глоток, наслаждаясь прохладным, терпко-сладким вкусом.

– Ну… да. Гораздо лучше, чем было, поначалу-то вообще ужас что творилось, сама знаешь. Но за последние несколько месяцев ситуация улучшилась. Я догадывалась, что так будет. Они поладили, Томас очень терпеливый. Уж точно терпеливее меня, окажись я на его месте и попытайся подружиться с чужим ребенком.

– Да уж, точно, – смеется Джилл.

Я проверяю телефон – не написал ли Люк, но от него все еще ни слова. Вздыхаю, покручиваю бокал в руке.

– Если Люк не явится на вечеринку, он разобьет Адди сердце.

Раздается звонок в дверь – и тут же пиликает мой телефон.

– Я открою, – предлагает Джилл.

Хватаюсь за сотовый:

– Люк!

– Еду! Скоро буду. Адди меня уже ненавидит?

– Конечно нет. – Ну, может, немного. – Она будет счастлива, когда ты придешь.

– И устрою профессиональную съемку ее друзьям.

Я улыбаюсь.

– Ей это понравится.

Очень понравится.

– Она меня когда-нибудь простит?

– Да.

Это и правда так.

– Хорошо.

Слышу, как Люк нажимает на клаксон автомобиля.

– Езжай осторожнее!

Мы кладем трубки.

Ты нужен дочери, Люк, думаю я. Мы оба ей нужны.

Это ведь никогда не изменится? Даже если сейчас моя дочь этого не осознает и с наслаждением закатывает при родителях глаза. Надеюсь, Адди всегда будет необходима ее мать, потому что мне самой это необходимо. Наверное, все мамы такие. Мои глаза наливаются слезами, и я утираю их ладонью.

Моя точно была такой.

ГЛАВА 39

15 августа 2006 года

Роуз, жизнь 9

Люк стоит с моей стороны кровати, куда обычно никогда не подходит. В руке – банка с витаминами для беременных. Он показывает ее мне.

Шагаю ближе. Старательно делаю вдох, потом выдох.

– Да, я перестала их принимать…

Люк разочарованно опускает плечи.

– Роуз. Ты обещала.

– Люк, я…

Но он не закончил.

– Ты обещала и соврала.

Я смотрю на него: он стоит ссутулившись, весь – воплощение жертвы. Словно я причинила ему боль.

– Серьезно, Люк? Соврала? Напомни-ка мне об обещаниях, которые нарушил ты. Припоминаешь что-нибудь? Может, ты меня обманывал?

– Роуз… – Он тяжело вздыхает. – Не будь такой…

– Какой? Такой, как всегда? Я была с тобой честна. Предупреждала чуть ли не с первого свидания, что не хочу детей. И много раз повторяла. И что же ты говорил в ответ?

Снова вздох. Еще более тяжелый. Муж будто уменьшается на глазах; он садится на край кровати.

– Роуз…

– Мы же договаривались, Люк, – напоминаю я. Вся я, все мое тело словно пульсирует, кажется, оно даже раздувается, заполняя комнату. – Всякий раз, когда я напоминала тебе, что не хочу детей, ты отвечал, что тоже их не хочешь. И никогда не хотел. Снова и снова ты это повторял, потом мы прошли по чертовому проходу и поженились. Так кто из нас врал?

– Я не врал…

– Хватит. Просто хватит впаривать мне чушь, я от этого устала. Устала от обвинений в том, что разочаровала тебя и всю вашу семью. Устала думать, что я какая-то неудачница, ужасный человек, эгоистка, жуткая сука. – Я замолкаю, чтоб перевести дух. На лице Люка потрясение, будто я его ударила. – А тебе не приходило в голову, что ты меня подвел? Что это ты уничтожил наш брак?

– Роуз, так нечестно.

Горько смеюсь. Я подхожу к мужу, сверху вниз смотрю на него: от изнеможения он рухнул на кровать. И я тут же все понимаю.

Люк поднимает голову, смотрит мне в глаза, в них – отголоски страха.

– Все это время ты и твоя семья меня терзали, рассказывали, как я буду до конца жизни жалеть, что не родила. Что я ужасный человек, мерзкая эгоистка, которая разрушила твою жизнь… Я все принимала за чистую монету. А на самом деле правда в том, что это ты разрушил мою жизнь.

– Роуз… – напряженно, почти пронзительно вырывается у Люка.

Я наклоняюсь, обхватываю его лицо ладонями и целую в лоб. Муж моргает, в замешательстве смотрит на меня. Отнимаю ладони, выпрямляюсь, поворачиваюсь и иду к выходу из спальни, прохожу через гостиную к шкафу в коридоре, где мы держим чемоданы. С трудом достаю самый большой, мы еще всегда шутили, что в нем можно унести труп. Чемодан ударяется о дверцу шкафа и с грохотом опускается на пол.

– Роуз? – снова зовет меня Люк.

Я поднимаю чемодан и качу назад в спальню, прямо к комоду, где хранятся мои лифчики, белье и носки, и начинаю укладывать вещи.

Стопки бюстгальтеров перемешиваются с пижамными майками, но мне плевать. Я будто машина: поворачиваюсь то в одну, то в другую сторону, снова и снова, согнутые руки – погрузчики, которые опустошают контейнеры прошлой жизни, моего брака.

Вижу приближающиеся босые ноги. Ноги Люка.

– Что ты делаешь?

Я волоку чемодан по полу к шкафу, открываю дверь и начинаю снимать с вешалок вещи, бросать их прямо на нижнее белье и майки, теплые пижамные штаны, цветные носки с изображением собачек. Свитера, футболки, платья.

– Я задал вопрос.

– А на что это похоже, Люк?

– Что ты задумала? Переночуешь у Джилл? – с надеждой спрашивает он.

Не хочу зря обнадеживать его, поэтому говорю правду:

– С меня хватит. Я тебя люблю, очень люблю и всегда буду любить, но уничтожить мою жизнь не позволю.

– Серьезно?

Застегиваю чемодан. Звук получается громкий.

– Да, серьезно. Я ухожу и не вернусь. – Набираю побольше воздуха в грудь и все же произношу: – Я больше не могу. Все кончено.

Облегчение, будто крылья, приподнимает меня над землей, все тело словно становится легче и парит, гравитация больше надо мной не властна. Плечи расправляются, вытягивается шея, подбородок устремляется вверх.

Вопрос, стану ли я матерью, а если да – то когда именно, и что, если нет, тесно связан с вопросом о том,