Элегии и малые поэмы - Публий Назон

        Дальше полез он, но тут герой тиринфский ударом

350 Сбросил его, он упал с ложа высокого вниз,

        Грохот раздался, рабы всполошились, царица-лидянка

        Требует света, и все факелом освещено.

        Фавн вопит, тяжело свалившись с высокого ложа,

        Еле он тело свое поднял с холодной земли.

355 Расхохотался Алкид, увидя, как он растянулся,

        Расхохоталась и та, ради которой он шел.

        Платьем обманутый бог невзлюбил обманного платья,

        Вот и зовет он теперь к празднеству голый народ.

        Но к иноземным прибавь и латинские, Муза, причины,

360 Чтобы мой конь поскакал дальше в родимой пыли.

        Как полагалось, козу козлоногому резали Фавну

        И приглашенных на пир скромный толпа собралась.

        Тут, покамест жрецы потроха натыкают на прутья

        Ивы, готовя еду, солнце к полудню пришло.

365 Ромул, и брат его с ним, и все пастухи молодые

        В поле на солнца лучах были тогда нагишом,

        И состязалися там в кулачном бою, и метали

        Копья и камни, смотря, чьи были руки сильней.

        Сверху пастух закричал: «По окольным дорогам, смотрите, —

370 Где вы, Ромул и Рем! — воры погнали ваш скот!»

        Не до оружия тут; они врозь разбежались в погоню,

        И, налетев на врага, Рем отбивает бычков.

        Лишь он вернулся, берет с вертелов он шипящее мясо

        И говорит: «Это все лишь победитель поест».

375 Сказано — сделано. С ним и Фабии.

        А неудачник Ромул лишь кости нашел на опустелых столах.

        Он усмехнулся, хотя огорчен был, что Фабии с Ремом

        Верх одержали в борьбе, а не Квинтилии с ним.[367]

        Память осталась о том; вот и мчат бегуны без одежды,

380 И об успешной борьбе слава доселе живет.

        Спросишь, откуда идет название места Луперкаль

        И отчего по нему назван и праздничный день?

        Сильвией дети на свет рождены были, жрицею Весты,

        Богу, а в Альбе тогда царствовал дядя ее.

385 Царь повелел в реке утопить обоих младенцев.

        Что ты, безумен! Из них Ромулом станет один.

        Скорбный исполнить приказ отправляются нехотя слуги,

        Плачут они, близнецов в гибели место неся.

        Альбула та, что потом по утопшему в ней Тиберину

390 Тибром была названа, вздулась от зимних дождей:

        Где теперь форумы, где Большого цирка долина,

        Там, как увидел бы ты, плавали лодки тогда.

        Лишь туда слуги пришли, а пройти нельзя было дальше,

        Тотчас, взглянув на детей, так восклицает один:

395 «О, как похожи они друг на друга! Как оба прекрасны!

        Все же, однако, из них будет один посильней.

        Если порода видна по лицу, то, коль нет в нем обмана,

        Думаю я, что в одном некий скрывается бог.

        Если же вас породил какой-нибудь бог, то, наверно,

400 В этот отчаянный час он к вам на помощь придет.

        Мать к вам на помощь пришла б, да сама ведь без помощи стонет,

        Матерью став и своих тут же утратив детей.

        Вместе вы родились и вместе вы на смерть идете,

        Вместе тоните!» Сказал и положил близнецов.

405 Оба заныли они, как будто все поняли оба.

        Слезы текли по щекам у возвратившихся слуг.

        Полый ковчег с детьми речная вода поддержала.

        О, каковую судьбу крыл этот жалкий челнок!

        В тине застрявший ковчег, к дремучему лесу прибитый,

410 При убывавшей воде сел потихоньку на мель.

        Было там дерево, пень которого цел и доселе:

        Румина это, она Ромула фигой была.

        С выменем полным пришла к близнецам несчастным волчица:

        Чудо? Как мог дикий зверь не повредить малышам?

415 Не повредить, это что! Помогла и вскормила волчица

        Тех, кто родными на смерть верную был обречен.

        Остановилась она и хвостом завиляла младенцам,

        Нежно своим языком их облизавши тела.

        Видно в них Марса сынов: они тянутся к вымени смело

420 Оба, сосут молоко, что назначалось не им.

        Лупа-волчица дала месту этому имя Луперкаль:

        Мамке в великую честь было ее молоко.

        (А по Аркадской горе запретно ль назвать нам луперков?

        Ведь и в Аркадии есть Фавна Ликейского храм!)[368]

425 Ждешь ты чего, молодая жена? Не помогут ни зелья,

        Ни волшебство, ни мольбы тайные матерью стать;

        Но терпеливо прими плодоносной удары десницы, —

        Имя желанное «дед» скоро получит твой тесть.

        Было ведь некогда так, что редко женам случалось

430 В чреве своем ощутить брачный супругу залог.

        «Что мне в том, — Ромул вскричал, — что похитили мы сабинянок, —

        (Ромул в те времена скипетром царским владел), —

        Если насилье мое войну, а не силы дало мне?

        Лучше уж было б совсем нам этих снох не иметь».

435 Под Эсквилинским холмом нерушимая долгие годы,

        Свято хранимая там, роща Юноны была.

        Только туда пришли совместно жены с мужьями,

        Только склонились они, став на колени в мольбе,

        Как зашумели в лесу внезапно вершины деревьев

440 И, к изумлению всех, голос богини сказал:

        «Да воплотится козел священный в матрон италийских!»

        Замерли все, услыхав этот таинственный зов.

        Авгур там был (но имя его давно позабыто,

        Он из Этрусской земли — прибыл изгнанником в Рим),

445 Он закалает козла, а женщины все по приказу

        Клочьями кожи его дали себя ударять,

        А как в десятый черед обновил рога свои месяц —

        Каждый муж стал отцом, матерью стала жена.

        Слава Луцине![369] Она святую прославила рощу,

450 Где она каждой жене матерью стать помогла.

        Милостиво пощади беременных жен ты, Луцина,

        И безболезненно в срок дай им детей приносить.

        В день наступающий ты отнюдь не надейся на ветры,

        Ведь дуновению их вовсе нельзя доверять:

455 Непостоянны они, шесть дней без всяких запоров

        Настежь Эола тюрьмы им отворяется дверь.

        Легкий уже Водолей закатился с наклонною урной,

        Следом за ним принимай, Рыба, небесных коней.

        Ты, говорят, и твой брат (ибо вы сверкаете вместе

460 В небе) двоих на спине переносили богов.

        Некогда, в страхе бежав от злодея Тифона, Диона,

        В день как Юпитер вступил в бой за свои небеса,

        К водам Евфрата придя с младенцем своим Купидоном,

        У палестинской реки села на берег она.

465 Тополи там и камыш покрывали края побережья,

        И, понадеясь на них, скрылась она в ивняке.

        Ветер тут зашумел по роще; она испугалась

        И побледнела, решив, что подступают враги.

        Сжавши в объятьях дитя, она закричала: «Бегите,

470 Нимфы, на помощь ко мне, двух вы спасите богов!»

        Прыгнула в реку — и тут близнецы их подняли рыбы:

        Обе за это они звездами быть почтены.

        С этой поры сирийский народ нечестивым считает

        Рыбу вкушать и ее в рот никогда не берет.

475 Завтрашний день никому не отдан, но третий — Квирину:

        Ромулом ранее был, кто именуется так,

        Иль потому, что копье встарь звали сабиняне «курис»,

        И по нему в небесах звался воинственный бог,

        Иль что царя своего этим именем звали квириты,

480 Или что с Римской землей Куры он соединил.

        Ибо воитель-отец, взглянув на сыновние стены

        Да и на множество всех конченных Ромулом войн,

        Молвил: «Юпитер, теперь многосильно могущество Рима

        И не нуждается он в отпрыске больше моем.

485 Сына отцу возврати! Хоть один и похищен убийством, —

        Будет другой за себя мне и за Рема теперь.

        Будет один, кого ты вознесешь на лазурное небо, —

        Как ты изрек, а слова ведь нерушимы твои!»