Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

Астрономическое общество высоко оценило результаты этих полетов, и Научно-технический комитет аэроклуба поручил мне организацию экспедиции в Киев для наблюдения в августе 1914 года солнечного затмения в полете на свободном аэростате. Начавшаяся война помешала осуществлению этого тщательно продуманного полета.

Учитывая мой опыт участия в полетах, как члену Научно-технического комитета Всероссийского аэроклуба, мне предложили организовать ряд полетов с научной целью. Комитет аэроклуба поручил мне создать особую воздухоплавательно-авиационную комиссию для научных исследований. Затем ее переименовали в Комиссию научных полетов. Она начала свою деятельность с исследования влияния высоты и условий полетов на физиологическое состояние человека. В ее составе совет аэроклуба учредил медицинскую комиссию из 30 человек, среди которых были врачи, ученые и пилоты. Члены медицинской комиссии положили начало русской авиационной медицине.

Для организации физиологических наблюдений комиссия наметила провести ряд свободных полетов. Участником первого полета посчастливилось стать мне 4 апреля 1914 года вместе с командиром аэростата Н. А. Яцуком и доктором И. С. Цитовичем.

Воздухоплавание с момента своего зарождения сроднилось с метеорологией и стало прочной основой ее развития, средством изучения атмосферы. Я сам во многих полетах производил метеорологические исследования и высоко ценил результаты исследований других ученых, полученные на летательных аппаратах.

После революции я уже не летал сам на аэростатах, но принимал участие в анализе научных данных полетов других ученых. Так, например, проанализировав результаты наблюдаемых дифракционных явлений, мне удалось оценить размеры облачных частиц. Наблюдения показали, что наименьшие частицы имеются на краях кучевого облака, где, например, в полупрозрачных выступах, выходивших из нижнего основания облака, были отмечены капли радиусом 0,0071 мм. Особенно крупные капли наблюдались в наиболее высоком слое облака, даже и в том случае, когда интенсивность вихревых движений в облаке и его рост указывали на процесс его развития. Здесь капли достигали радиуса 0,011 мм. Такой рост капель я объяснял конденсацией водяного пара на уже ранее образовавшихся капельках тумана. Мне кажется, что я первым дал данные о микроструктуре конвективных облаков и ее эволюции.

Одним из первых я предложил использовать наблюдение дифракционных явлений для определения размеров облачных капель с самолета, т. е. при наблюдении облачных образований сверху. До меня этот метод применялся только для изучения наземных туманов и облаков, наблюдаемых с земли.

Моими рекомендациями заинтересовался Ленинградский институт экспериментальной метеорологии, и в 1934–1936 годах этот метод был рекомендован для наблюдения в свободной атмосфере. И эти измерения подтвердили мои расчеты о размерах капель.

Я обращал внимание на необходимость серьезной постановки изучения электрических явлений в атмосфере. Это стало ясным после одновременной гибели трех аэростатов от молний на XII Международных состязаниях сферических аэростатов 23 сентября 1923 года в Брюсселе. Я думаю, что в результате этих наблюдений мы еще встретим много неясных и нерешенных вопросов.

Я много занимался вопросами безопасности полетов на аэростатах и предложил для спасения экипажа экваториальный пояс, действие которого заключается в превращении аэростата в парашют в случае опасности в полете.

Мне довелось читать в открытой при аэроклубе Авиационной школе лекции о культурном значении полетов для человечества и цикл лекций «Систематический курс воздухоплавания и авиации». В нем я излагал историю воздухоплавания и авиации, рассматривал перспективы развития авиации.

Я читал лекции не только в аэроклубе, но и выступал с ними почти в 50 городах России. В своих лекциях «Крылатая эра», «В высоту», «Прошедшее и будущее воздухоплавания и авиации» я говорил не только о достижениях авиации, но и о несоответствии деспотического государственного строя старой России идеалам окрыленной жизни человечества, за что после чтения почти каждой лекции присутствующие на ней представители власти делали мне выговор.

С учетом этих заслуг в 1917 году мне поручили председательствовать на Всероссийском съезде летчиков в Ярославле.

С первых лет советской власти В. И. Ленин уделял большое внимание развитию науки, а также авиации. Он стремился поставить на службу пароду все достижения науки и техники, и, естественно, авиацию. Поэтому в январе 1921 года я написал письмо В. И. Лепину с предложениями о создании воздушного флота в России. Секретариат главы правительства уже через два дня предложил мне обратиться к Склянскому (Реввоенсовет республики) и Акашеву (Воздухофлот). В тот же день я с ними встретился, и мы составили план будущих действий по созданию воздушного флота.

Мной написано свыше 20 статей и книг по авиации и воздухоплаванию.

Четвертый рассказ в моей книге «На границе неведомого» называется «Почему мы не рассыпаемся», он посвящен вопросу о природе сил, цементирующих Вселенную и мешающих галактикам, звездам, планетам и различным телам на их поверхности рассыпаться на составляющие их атомы. Я полагал, что роль своеобразного