Бестеневая лампа - Иван Панкратов

что и Алёна. Она это заметила, улыбнулась уголком рта, кивнула.

— Не бойся. Солдат ребенка не обидит.

— Замечательно, — ответил он. — По какому поводу праздник? И ты в курсе, что тебе еще домой ехать? Я бы не советовал налегать…

— Это не праздник, Витя, — пожала плечами Алёна. Она явно была еще ни грамма не пьяна, но вела себя так, как будто выпила бутылку целиком. — Правда, горем это тоже не назовешь…

— Да что случилось-то? — немного раздраженно спросил Платонов.

— А что ты нервничаешь? — вопросом на вопрос ответила Алёна. — Ты сейчас ради меня кого-то там бросил? — и она кивнула в сторону проходной.

Виктор понял, что она имела в виду под словом «там» — и она поняла, что он понял.

— Нет, — ответил он. Это в какой-то степени говорило, что вероятность такого варианта все-таки была, потому он добавил:

— Были парни сегодня, Андрей с Сергеем. Ушли.

— Ушли… — она сделала несколько больших глотков, совершенно не производя впечатления гурмана, пьющего дорогое французское вино. — Сергей — это Морозов, что ли?

Платонов кивнул.

— Знаю я его. Давно. Не очень близко, правда, но знаю. И жену его знаю, — она кивнула сама себе.

— Мы сейчас будем семью Морозова обсуждать?

— Нет, — как-то дурашливо ответила Алёна и засмеялась. Было видно, что она быстро пьянеет. — Ты не подумай чего, я просто сегодня не ужинала и к вину ничего не купила… Почти. Там на заднем сиденье виноград должен быть, достань.

Когда он протянул руку назад и нащупал пакет, Алёна положила ему ладонь на колено. Виктор замер на полпути с виноградом в руке.

— Очень не вовремя, — отрицательно покачал он головой, дождался, когда она уберет руку, и протянул ей виноград. — Ешь. А то придется машину тут оставить, а тебя на «санитарке» домой везти.

— Заботливый, — дурашливая и одновременно милая улыбка. — Волнуется. Домой меня отвезет.

Она допила стакан, облизнула губы. И вдруг в голос засмеялась.

— Сколько… Это… Будет продолжаться? — сквозь смех спросила Алёна. — Платонов! Ну сделай же что-нибудь! Ну хоть что-то!

Он непонимающе смотрел на нее, нахмурив брови — ему казалось, что она смеется не над какой-то ситуацией, а конкретно над ним. Внезапно смех прекратился — так же резко, как и начался. Алёна налила еще полстакана, надергала с грозди несколько ягод.

— Ты не видишь, что ли? — она отхлебнула вина. — Ты слепой?

— Что я должен видеть? — пожал плечами Виктор, машинально нащупав ручку на двери.

— Я же люблю тебя, идиот! — крикнула она и кинула в него те ягоды, что были у нее в руке. — Люблю! Господи, я все делала, чтобы этого не случилось. Честно — я старалась. Я держала тебя на расстоянии, но ты каждый раз преодолевал это расстояние, даже не зная о том, что оно было.

Платонов посмотрел на халат — не остались ли на нем следы от ягод, потом снова на Алёну.

— Я понимала, что ты сам никогда мне этого не скажешь. Даже если будешь чувствовать то же самое. Потому что это разрушит твою картину мира. Потому что после таких слов надо будет что-то делать.

Она трясущейся рукой поставила стакан в подставку между креслами и неподвижно уставилась куда-то в пол.

— Я отталкивала тебя, как могла, — услышал Платонов тихий сдавленный голос. — Но ты всегда делал что-то такое, отчего я оказывалась еще ближе, чем была. И я не понимаю, как ты это делаешь. Честно. И с какого-то момента и не хочу понимать. Это просто капитуляция, Витя. Безоговорочная.

Она снова взяла стакан, сделала глоток, посмотрела в глаза Платонову и криво улыбнулась сквозь слезы:

— Вот такие мы бабы дуры. Ты там только виноград не раздави. И прости, что кинула — помутнение какое-то.

За спинами промчался полуночный мотоциклист. Алёна вздрогнула и словно вышла из какого-то транса.

— Видишь, как получилось? Ты так ничего и не сказал. Поэтому ты по-прежнему свободен в своих поступках. А я… Может, я проснусь завтра и решу, что ничего не было.

Платонов кивнул.

— Думаешь, так лучше? — спросила Алёна. — Не отвечай.

Она ткнула пальцем в кнопку на панели. Тихо заиграло радио. Пара диджеев проводила конкурс для тех, кто не спит. Призом в конкурсе были два билета на концерт «Бутырки».

— Господи, где мы живем, — обхватила она голову. — Кому могут понадобиться два билета на тюремный шансон посреди ночи?

Хотелось пожать плечами в ответ на вопрос, но Виктор сдержался. Ему казалось, что, если он останется неподвижным и безучастным, разговор утихнет сам собой. Алёна тоже окончательно замолчала и безэмоционально отправляла в рот одну виноградину за другой.

— Ты можешь идти, если тебе надо, — внезапно сказала она. — Собственно, миссия окончена. Если бы я не призналась тебе сегодня, меня бы просто разорвало нахрен. У меня голова пополам раскалывалась — и как-то сейчас легче стало. Не знаю, правда, надолго ли.

Внезапно в кармане халата завибрировал телефон — коротко и требовательно. Два легких толчка в ногу — уведомление от WhatsApp. Виктор хотел оставить это незамеченным, но в полной тишине такой звук был слышен очень хорошо. И тот факт, что Платонов пытался сделать вид, будто ничего не произошло, не укрылся от Алёны. Она посмотрела на него с лёгким удивлением и, как показалось Виктору, с некоторым разочарованием.

— Явно не по работе, — констатировала Алёна. — И не жена — ты бы уже читал. Значит… Собственно, мы оба знаем, что это значит. Разобрался бы ты с бабами своими. А то тебе одна в любви объясняется, другая сообщения шлет, третья дома спит, четвертая… Ведь есть четвертая?

Платонов едва не кивнул, но сдержался и никак не отреагировал на ее слова. Ситуация была неприятная, но вполне предсказуемая — как для него, так и для Алёны. Оставалось решить — уйти или попытаться что-то объяснить. Он выбрал первый вариант.

Открыл дверь, вышел, обернулся. Алёна смотрела на него так, будто видела в последний раз.

— Будь, пожалуйста, аккуратней, — Платонов указал на бутылку вина. — Из дома напиши. Или хотя бы со стоянки.

— Да пошел ты, — она отвернулась в другую сторону. — Дверь закрой.

Он выполнил просьбу и направился к проходной, едва не достав на ходу телефон из кармана. Но это было бы чересчур, потому что Виктор чувствовал взгляд на своей спине. Только когда дверь закрылась, и он вставил «шпингалет» в петли — лишь тогда он достал телефон и прочитал сообщение.

«Ку-ку».

От Инны.

— Охренеть, — легонько стукнул кулаком в стену Платонов. Потом услышал, как взревел двигатель за дверями, и по звуку понял, что машина умчалась в сторону озера. — Из-за какого-то «ку-ку» сейчас оба чуть с ума не сошли. Надеюсь, если она напьется, то вырубится прямо в машине…

Он отправил Инне в ответном сообщении просто знак вопроса. Сетевая культура позволяла нынче близким людям общаться такими жестами.

«Соседи сверху затопили салон. Разгребала последствия, наводила порядок».

«Обошлось малой кровью?» — спросил Виктор, примерно представляя себя эту картину.

«Да. Сунули мне десятку. Не уверена, что хватит, но считать убыток буду завтра. Хочется вина и на твой диван. Ты занят?»

«Нет».

«Двадцать минут. Вино привезу».

Платонов свернул чат и вышел из проходной на улицу. Что ж, это был неплохой вариант для сегодняшней ночи…

Сверкнули огни «Скорой». Короткий отвратительный гудок. Грохот ворот, отползающих в сторону. Платонов разочарованно опустил руки — неужели все так прозаически сегодня закончится? У Инны, конечно, был ключ от кабинета…

Дверь «Скорой» открылась, выпрыгнул фельдшер с лентой ЭКГ в руках. Увидел Платонова, узнал его, отрицательно покачал головой:

— Затянувшийся приступ астмы. Сегодня кто терапевт?

Платонов на секунду задумался, кого он утром видел на смене.

— Прохорова.

— Баба Валя? — покачал головой фельдшер. — Чувствую, весело будет.

Валентина Петровна, или «баба Валя», как звали ее за глаза (впрочем, она прекрасно об этом знала), по негласной статистике имела максимальный процент отказов в госпитализации. Она заворачивала всех домой или в лазареты легким росчерком чернильной ручки — и то ли везло ей феноменально, то ли рука