Бестеневая лампа - Иван Панкратов

Иван Панкратов

Бестеневая лампа

ОТ АВТОРА

Одним эта книга может показаться сухим и занудным учебником военно-полевой хирургии. Другим — инсайдерским откровением врача с более чем двадцатилетним стажем. Но это ни то и ни другое.

Это книга о старой врачебной школе, которая причудливо преломляется и отражается в нас, теперешних врачах. В тех, кто еще успел застать седых апологетов анамнеза и осмотра и пытается быть хоть чем-то похожими на них, быть достойными их памяти. Правда, у них не всегда получается…

Я посвятил книгу своему деду, Владимиру Николаевичу Опоцкому (1919—2013) — хирургу, создавшему нашу династию. Мастеру своего дела, отдавшему медицине всю жизнь. Этот человек учил меня тому, что я умею сейчас — учил лечить, думать, смотреть, анализировать, принимать решения.

Мне повезло — я, как и Ньютон, стоял на плечах гигантов. Мне, словно скрипачу, ставили руку — только в ней был не смычок, а скальпель. Мне за десять минут показывали то, к чему другие приходили десятилетиями методом проб и ошибок. Мне загадывали загадки — и ждали, пока я смогу ответить. Мне подсовывали книги, рентгеновские снимки, истории болезни — и терпеливо ждали, когда все это отложится в голове молодого хирурга.

Конечно, в этой книге будут не только врачи. Будут пациенты, будут друзья, без которых эта книга не появилась бы на свет. Будут женщины — куда ж без них? И все это высветится в лучах бестеневой лампы — без прикрас, без купюр. Всё, как есть.

Но вы же понимаете — все совпадения случайны, все персонажи вымышлены.

И ни одного пациента не пострадало.

Анестезиолог, поправьте свет. Мы начинаем.

Предисловие

Известно, что писательство, сочинительство — это не профессия, а вредная привычка. А вот врач — профессия, одна из самых уважаемых на планете. Подавляющее большинство людей на протяжении всей жизни легко обходятся без художественной литературы, но к врачебной помощи прибегает каждый смертный: по крайней мере, в цивилизованных странах.

Поэтому, если меня спросит какой-нибудь юноша со взором горящим, быть ли ему литератором или врачом — я отвечу: только врачом! Медицина — это надёжно, и это так же престижно, как и литература.

За подтверждением можно обратиться к Конан-Дойлю, Вересаеву, Чехову, Булгакову, Аксёнову: все они начинали свой путь с медицины.

Должен уверенно заявить, что профессия врача — лучшая для писателя. И вот почему. Врач ежедневно сталкивается с человеческим страданием. Врач наблюдает людской род с неприятной стороны. Врач видит то, что обычно сокрыто об обывателя: кровь, гной, ужас, отчаяние, отнятые конечности — и, наконец, смерть во всей её кошмарной неизбежности. Одновременно врач видит и другое: как люди преодолевают болезни и выздоравливают. Сегодня пациент лежит на операционном столе, готовится испустить последний вздох и зовёт нотариуса для составления завещания — а спустя месяц, глядишь, выписывается, смеётся, передумал умирать.

Так понемногу врач приобретает свой знаменитый «профессиональный цинизм», который на самом деле никакой не «цинизм», а просто опыт.

Но и писатель тоже работает с человеческим страданием. Более того, он его ищет, его тянет туда, где кровь, боль и смерть. Если не видел крови и смерти — ты не писатель никакой. И вот — писатели отчаянно рвутся туда, где можно раздобыть экстремальный материал, писатели едут воевать, писатели сидят в тюрьмах, писатели отправляются в самые дальние и опасные путешествия.

А врачу экстремальный опыт не нужен, врач имеет такой опыт каждый день.

Итак, перед нами роман Ивана Панкратова: вполне традиционные записки врача, военного хирурга, причём потомственного, в третьем поколении.

Конечно, это прежде всего производственный роман, тоже сделанный традиционно, со множеством профессиональных деталей и подробностей. Особенно ценно, что есть юмор — специфический врачебный юмор, но и писательский тоже. Юмор автора отметим особо: дело в том, что юмор в русской литературе — в большом дефиците. У нас на одного весёлого Довлатова приходится тридцать угрюмых Солженицыных.

Но роман «Бестеневая лампа» создан не для того, чтобы повеселиться.

Лично мне «Бестеневая лампа» напомнила сочинения Артура Хейли, когда-то — очень модного американца, мастера производственного романа, воспевшего профессионализм, квалифицированный труд.

Мы ведь давно поняли, что миром управляют профи.

«Бестеневая лампа» — история профи, человека на своём месте, обладателя специальных знаний.

Герой «Лампы» — вполне объёмный, живой, ничто ему не чуждо, он мечтает о карьере, он думает о деньгах, он заводит служебные и внеслужебные романы, но всё главное в его жизни происходит на работе, в операционной.

Что же мучает героя, 30-летнего военного хирурга, капитана Платонова — списанного, надо думать, с самого автора?

Мы ведь понимаем, что у героя должен быть внутренний конфликт. Глубокое душевное сомнение.

У него есть волшебная палочка: его дед, опытнейший хирург, прошедший войну, сделавший тысячи операций, спасший тысячи жизней. Патриарх, для которого нет секретов и тайн, и про которого сам главный герой говорит: «дед знал про армию всё и даже немного больше».

К нему, старику, пенсионеру, и адресован главный вопрос героя:

«Ты же видишь, как изменилась медицина, как изменились люди — скажи, дед, мы деградируем?»

Вопрос, честно сказать, страшный.

Ответа на него нет; в хорошей книге нет ответов, зато есть точно поставленные вопросы, а ответ каждый читатель формулирует сам.

Дед капитана Платонова отвечает так:

«Не растеряйте это. Старую школу не профукайте. Пока мы живы…»

Название «Бестеневая лампа» намекает на полную правдивость, откровенность. Ничто не остаётся в тени. Нет обстоятельств, о которых автор пытается умолчать. Лучом света выхвачены мельчайшие подробности, тут и карьеризм, и непрофессионализм, и дедовщина, и сокрытые правонарушения, и глупость пополам с разгильдяйством. И, наконец, вечный, неизбывный армейский бардак.

Роман начинается как набор новелл, расположенных последовательно, наподобие вертикального сериала. В большинстве случаев на помощь капитану Платонову приходит уже упомянутый его дед-ветеран, выступающий одновременно и ментором, и спасителем ситуации. Но затем история ускоряется, возникает сюжет и саспенс: и солдатики оказываются не так уж и просты, и военврачи демонстрируют лучшие качества, заслоняют друг друга от пуль, спасают друг другу репутации. Явных героев нет, но нет и негодяев, все амбивалентные, каждый прав по-своему. Всё это вызывает в памяти то романы Германа-старшего, то советский телефильм «Дни хирурга Мишкина», то американский сериал «Больница Никербокер».

Рискну заявить, что современная военная хирургия образца десятых и двадцатых годов нынешнего века впервые описана столь подробно, интересно и необычно.

Есть у романа и недостатки: иногда многословие, иногда уход из производственного жанра в анекдот. Но, к счастью, это не портит общего впечатления. Автора вывозит ясный, точный и простой язык, а также остроумие, и ещё — наблюдательность, умение видеть то, чего не видят другие.

Читателю романа «Бестеневая лампа» повезло.

Прочитаешь — и хочется жить.

Прочитаешь — и веришь, что однажды тебя спасут, вытащат.

Соберутся умные взрослые люди и будут спорить, какая у пациента температура, какой у него гемоглобин, что видно на рентгеновском снимке. Потел ли больной и каков его аппетит.

Лично я рад, что у нас теперь есть такая книга. Лично я очень рад, что создан роман, в котором описан труд человека, сомнения, ошибки, удачи и неудачи.

Андрей Рубанов,

российский прозаик, кинодраматург

Часть первая

«Итальянский метод»

И хотя его руки были в крови,

Они светились, как два крыла…

«Наутилус Помпилиус» — «Воздух»

1

В тот день случилось событие, которое изменило жизнь Виктора Платонова — сержант Терентьев сломал челюсть рядовому Липатову.

Вроде не первый буйный сержант в армии, не первая сломанная челюсть — но карты легли так, что плохо от удара стало не только Липатову.

Избежать драки было практически невозможно. Терентьев, само собой,