Оникромос - Павел Матушек

Нужно выяснить, что отбрасывает эту тень!

Докопаться до этого!

Найти это!

Арника сжала кулаки. Ей хотелось кричать от бессильной ярости, но, ощутив на щеках горячие слезы, она отчаянным голосом тринадцатилетней девушки произнесла:

– Мама, мамочка!

ПЫК

Крик и мучительная боль. Ее крик и ее мучительная боль. Белая, ярко освещенная родильная комната.

Только не это!

Арника вернулась к тому дню, когда восемь часов в мучениях рожала Веронику.

За что, черт возьми?! За что?!

Пот заливает глаза. К счастью, она не согласилась на присутствие Виктора при родах, и он не увидит ее в таком состоянии. Акушерка вытерла полотенцем лицо Арники и крепко сжала ее руку. Она была невысокой, крепкой и очень сильной женщиной, которая, по слухам, когда-то работала в военном госпитале. Ее левое предплечье украшала забавная татуировка. На первый взгляд та выглядела как три китайских иероглифа в ряд, но с близкого расстояния оказалось, что это схема, представлявшая головокружительные позы во время секса. Арника глубоко вздохнула и уставилась на татуировку. Ей не хотелось видеть лица врача и акушерки, но похабные иероглифы не мешали. Они не раздражали и позволяли сосредоточиться.

Боль наступала волнами, давая небольшие передышки, но они становились все короче, и в конце осталась одна боль. Акушерке приходилось перекрикивать орущую Арнику.

– Еще минутку! Держись, детка! Я вижу головку!

И вдруг все проходит. Тень боли всасывается в пол. Обессиленная Арника падает на кровать. В тишине раздается детский плач. Дочь. Врач кладет ее на грудь матери. Арника обнимает влажное, хрипящее тело, которое дышит запахом крови и терпким ароматом околоплодных вод, и всхлипывает, чувствуя, как горячее пламя восхитительно обжигает ее лоно.

Продолжает ли оно в ней тлеть?

Акушерка наклонилась и сказала:

– Хорошая работа. У вас замечательная девочка. Поздравляю.

Арника хотела с благодарностью посмотреть ей в глаза, но не могла оторвать взгляд от татуировки. Среди множества пересекающихся линий она обнаружила букву А с третьей ножкой посередине.

Понимание осветило лицо молодой матери.

Она уже знает, что нужно делать.

Знает, как вернуть контроль.

ПЫК

Высокий, просторный лекционный зал. На скамейках уснули несколько сотен студентов. Профессор Лофтинг медленно покрывает широкую доску плотными рядами цифр. Скукотища.

Арника незаметно зевнула и выглянула в окно. Яркое весеннее солнце освещает дома, улицы и цветущие деревья. Каждая, даже мельчайшая и самая незначительная частица этого мира сегодня кажется прекрасной, обновленной и наполненной бодрящей энергией. Зачем она ходит на эти скучные лекции? Зачем она здесь? Ведь можно бродить по городу, сидеть в кафе и встречаться с Виктором. Любовь уже бурлит в ее жилах.

Они познакомились в общежитии на дне рождения Адама. Виктор не мог скрыть, что очень нервничает в ее обществе, и именно это помогло Арнике преодолеть врожденное нежелание заводить близкие знакомства. Его легко можно было не заметить, потому что он, казалось, вообще не умел играть в эти извечные женские и мужские игры, основанные на лжи, пустых обещаниях и фальшивых признаниях, выражавших часто благие пожелания, а не истинные чувства. Ее устраивало такое поведение Виктора. Она чувствовала себя уверенно рядом с ним. Ей не нужно было ни о чем догадываться. Она просто видела его дрожь, а это означало, что она ему небезразлична. Это многое облегчало. А еще Виктор был очень симпатичным молодым человеком. Может, не очень высоким, но это не смущало Арнику. Они быстро нашли общий язык. У них оказалось много общего, они оба любили горные походы, вечерние киносеансы и оба не выносили алкоголь. И когда вся остальная компания была уже совершенно пьяна, они все еще спорили на кухне над кружками с чаем, трезвые и сосредоточенные только на себе. Арнике казалось, что она знает Виктора уже много лет. Каждый жест. Каждую морщинку на лбу. Она без труда воссоздала бы их по памяти уже через пять минут после начала общения с ним. После вечеринки они договорились встретиться еще раз, и, хотя Арника ощущала крепкую связь с Виктором, ее охватил назойливый страх. Придет ли он? Захочет ли встречаться с ней?

Арника ждала Виктора у университетского книжного магазина, то и дело рассматривая себя в стекле витрины. Она была плохо одета, слишком толстая, неуклюжая, некрасивая. Грязные туфли, жирные волосы, дешевые серьги. Все не так. Арника нервно переминалась с ноги на ногу, ей хотелось сбежать. Но когда Виктор появился из-за поворота с широкой улыбкой на лице, Арника почувствовала слабость в коленях, а солнце, казалось, светило только ей.

Оно все еще светит?

Блаженство вдвоем, вместе проведенное время. Множество чудесных мгновений в череде весенних дней. И числа. Какая тут физика с математикой?!

Арника смотрела на руку профессора Лофтинга, и мысли ее блуждали. Как все это чуждо. Как же отчаянно она боролась за то, чтобы поступить в университет, окончить его с отличием, а затем получить работу в известном научном центре, изучающем физику элементарных частиц. Она как будто верила, что жизни можно придать направление и выбрать то, что действительно важно. Наверное, так оно и было – она в это верила. Однако где-то по пути всё то, что казалось ценным, утратило манящий блеск и незаметно привело к разочарованию. Нет, она не ошиблась, когда пересчитывала параметры теста ускорителя. Она ошиблась, оценивая параметры собственной жизни.

Она сосредоточилась и в открытой тетради попыталась нарисовать букву А с третьей ножкой посередине.

Удалось!

Она изменила прошлое.

Свою версию прошлого.

Минимальное исправление, но достаточное, чтобы вырваться из спутанного потока времени.

ПЫК

Зима. Бежит поземка. Город за окном тонет в белой мгле, но здесь, в теплой и уютной постели, Арника кормит грудью Иду, и Вселенная почтительно вращается вокруг них.

Вторая девочка родилась через два года после Вероники и появилась на свет спокойно, под тихий стук хирургических инструментов. Арника не видела, как врач надрезал ей живот, вид заслоняло серое полотно, но она все же смогла увидеть, как он поднимает ребенка вверх, ловкими движениями выпутывает из пуповины, а потом удаляет ему из носа слизь и дает пощечину. Арника смотрела на врача, изумленная и немного отрешенная. Она словно наблюдала выступление иллюзиониста – любопытное и дающее пищу для размышлений, но вызывающее мало эмоций.

Она радовалась появлению Иды, но эта радость была слишком слабой, капризной и часто уступающей место раздражению, с которым Арника не могла справиться. Она злилась оттого, что ей придется прекратить работу в центре, а мысли постоянно возвращались ко всем тем интересным исследовательским проектам, которые теперь наверняка обойдут ее стороной. Она убеждала себя, что для нее Ида