Оникромос - Павел Матушек

– Ты вспомнишь мои слова. А раз уж мы с тобой заговорили о домашних делах, то будь добра, развесь, пожалуйста, белье, которое я отправил в стирку полтора часа назад. А я достану тарелки из посудомойки. А потом мы, покончив с этой рутиной, спокойно вернемся к нашему разговору. Что ты на это скажешь?

– Задача поставлена очень серьезно.

– Не преувеличивай, серьезные задачи начнутся, когда нам придется синхронизировать часы.

– Дурак.

– Блондинка. И к тому же ленивая. Ну, за дело!

Смеясь, она поднялась с дивана и спустилась по лестнице. Стиральная машина откачивала воду после последнего полоскания. Арника терпеливо ждала, когда погаснет красная лампочка и щелкнет замок на дверце к барабану. Она смотрела, как…

ПЫК

Одна в бесконечных комнатах, устланных толстыми коврами, в которых вязли ботинки. Арника блуждала по длинным коридорам, по темной глади паркета, среди огромной мебели, высоких зеркал в позолоченных рамах, под огромными люстрами, покачивающимися при каждом дуновении едва ощутимого сквозняка. За окнами ухоженный парк, кучи собранной листвы и сад, перегороженный стенами густой живой изгороди. Она сразу узнала это место. Дом богатого дяди. Она несколько раз навещала его с родителями. Ей тогда было двенадцать лет. Каждый раз мама и папа запирались с дядей Куртом в кабинете, а она бродила по всей усадьбе. Арника сохранила лишь обрывки воспоминаний о тех временах и не помнит, зачем сюда приезжали родители.

Но она снова здесь. И почему-то не удивлена.

Арника посмотрела в зеркало. На вид ей было лет пятнадцать, но выглядела она довольно высокой для своего возраста. Она стояла на пороге большого пустынного зала, увешанного хрустальными люстрами, сверкающими в полумраке. Оконные проемы от пола до потолка были скрыты за плотными бархатными шторами, и лишь в нескольких местах сквозь щели пробивались наклонные потоки света, а в них лениво кружились пылинки. Арника прошла по скрипучему паркету и протянула руку в сияющий луч. Тепло пробежало вверх по руке, через плечо и ключицу. Соски затвердели, на дне живота что-то дрогнуло. Арника ощутила на себе чей-то взгляд. Она повернулась, но никого не увидела. Отведя руку назад, заметила, что пылинки сложились в острую фигуру, напоминающую букву А с третьей ножкой посередине, которая почти сразу же растворилась в воздухе, словно испугавшись ее взгляда.

Взрослая Арника на удивление хорошо чувствовала себя в теле подростка, но ее беспокоило, что она не помнит этого события. Что здесь происходит? Что все это значит? Она выбежала в коридор и стала искать кабинет дяди Курта, но не смогла его найти. Она бродила по лабиринтам старинного дома, все больше путаясь в нем. Наконец добралась до лестницы, сбежала вниз и вышла на подъездную дорожку, покрытую гравием. Там стоял блестящий черный «мерседес», принадлежавший ее родителям. Дверца была приоткрыта, и она уютно устроилась на мягкой коже заднего сиденья. В глухой тишине приятно пахнущего автомобильного салона Арника потеряла счет времени и уснула.

ПЫК

Она открыла глаза и увидела склонившихся над собой дочерей – Иду и Веронику.

– Что случилось, мама? – одновременно спросили они.

– Ничего, я упала в обморок, помогите мне встать.

Это случилось совсем недавно. Арника потеряла сознание на лужайке за домом. Был солнечный воскресный день, и она вместе с Виктором и девочками с утра готовилась ко дню рождения Иды. Потом они играли в вышибалу пляжным мячом, и вдруг земля убежала из-под ног.

Арника снова оказалась здесь.

Виктор и девочки делают то же самое, что и тогда. Сейчас они посадят ее на ступеньки, Виктор подаст ей стакан холодной воды, а потом на некоторое время ее оставят в покое. Арника ждет этого момента, потому что хочет что-нибудь изменить – выбежать на улицу, перепрыгнуть через забор к соседям, опрокинуть стол, накрытый для гостей Иды. Но когда наступает подходящий момент, мысли послушно текут вниз, словно поток, который не может покинуть каменистое русло, и все идет так, как она помнит. Прием, подарки, поздняя уборка. Некогда пережитые и застывшие в памяти события подобны трехмерному фильму, который воздействует на все органы чувств и не может быть изменен. Однако Арника все время осознает, что это уже было, что она уже участвовала в этом. Потому должен существовать минимальный запас несоответствий, микроскопический сдвиг, который заставляет ее сознание не полностью вписаться в пространство-время вернувшихся воспоминаний и ощутить их иллюзорность.

Это какая-то форма внезапного путешествия во времени или болезненное проявление памяти? Дар или ловушка? Как их отличить? Как вернуться в русло прежней жизни и потерянного времени?

Девочки хихикают перед телевизором. Они изучают подарки. Через минуту Арника скажет им, что пора ложиться спать. Но еще не время. Пока она только наблюдает и задается вопросом, в какой момент разорвала подлинные эмоциональные узы, связывающие ее с Идой, Вероникой и Виктором, чтобы подменить их удобными иллюзиями? Это парадокс. С каждой неудачей в Арнике крепло убеждение, будто в ее жизни есть нечто более важное – то, что придает ей сил и к чему она всегда может вернуться. Дети и муж. В самом деле? А откуда такая уверенность? Откуда известно, что их чувства не столь же иллюзорны, как ее собственные? Как долго она уверяет их в своей любви, несмотря на то, что больше ничего к ним не испытывает?

Неправда!

– Девочки, пора спать, – сдавленно произнесла Арника.

Дочери разочарованно простонали, но послушно отправились наверх.

Неправда!

Я люблю их!

И все же при виде их больше не чувствую этого чудесного тепла внутри.

Я хочу снова ощутить это тепло!

ПЫК

Туалет, большой и чистый. На полках ровно разложенная косметика. Арника дрожит. Ее переполняют панический страх, отчаяние, удивление и любопытство. Необычная и своеобразная смесь эмоций. Такое можно испытать только раз в жизни. Вряд ли это воспоминание пряталось глубоко в памяти, потому что она быстро в нем освоилась, хотя многие годы стыдилась его. Арника сглотнула слюну и еще раз посмотрела вглубь унитаза, куда упали красивые ярко-красные капли крови, образовав фигуру, напоминающую букву А с третьей ножкой посередине.

Откуда там кровь?

С утра у нее болел живот, а когда после обеда она пошла в туалет, ее тело неожиданно раскрыло темную, влажную тайну и раз и навсегда лишило Арнику детского чувства безопасности.

Она не могла сосредоточиться. Подростковое сознание похоже на пролитую ртуть, и его трудно контролировать. Что на самом деле связывает все эти отношения? Что скрывается за явственным и простым символом, вплетенным в ее сознание, будто тень чего-то неназванного, нечеловеческого, но более естественного, нежели те дурацкие декорации, среди которых она прожила