Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Весь персонал вместе с семьями, всего около 300 человек, освобожден от принудительного ношения звезды, а также от участия в трудовой повинности.

Владельцы шведских охранных паспортов, исполняющие трудовую повинность, начиная с завтрашнего дня отзываются из соответствующих бригад и мест расквартирования в Будапеште. Однако вероятно, что большое число таковых мы разыскать не сможем или же они окажутся не в состоянии найти средства транспорта.

Вообще освобождение интернированных лиц в значительной степени может быть поставлено в заслугу отделу. Отдел тщательно трудился над отношениями с соответствующим чиновником, по распоряжению которого происходит это освобождение.

Общее число лиц, усилиями отдела освобожденных от ношения звезды Давида в рамках договоренности, предусматривающей общее количество в 4500 человек, на сегодняшний момент составляет примерно 1100 человек.

Две недели спустя Рауль написал подобный же заключительный отчет Айверу Олсену:

Оглядываясь назад на три месяца, проведенных мною здесь, я могу только сказать, что это был в высшей степени интересный и, как я полагаю, небезрезультатный опыт. Когда я приехал, положение евреев было по-настоящему плохим. Ход военных действий и естественная психологическая реакция венгров привели к тому, что многое изменилось.

Мы здесь, в шведской миссии, возможно, послужили лишь инструментом для преобразования этого внешнего давления в действия различных правительственных инстанций. Я придерживался в этих вопросах достаточно радикальной линии, хотя, естественно, был вынужден оставаться в рамках своего нейтрального статуса. […] М-р Олсен, поверьте мне, Ваша помощь венгерским евреям принесла огромнейшую пользу. Думаю, у них есть все основания благодарить Вас за инициативу шведской акции помощи евреям, за все, что Вы таким исключительным образом сделали.

Из официального финансового закрытия счетов гуманитарного отдела Королевской шведской миссии, датированного 14 октября, можно заключить, что из всех расходов в сумме 1 млн 55 тыс. 043 пенгё 15 968 пошло на представительские цели, 77 тыс. 850 пенгё – на помощь отдельным лицам, 585 тыс. – различным институтам, 300 тыс. были израсходованы на продовольствие, 61 230 – на администрацию, а остальное, ряд небольших сумм, – на прочие мелкие надобности. В кассе оставалось 263 474 пенгё неизрасходованных средств.

Обеды и ужины

У Валленберга был природный талант общаться с людьми, и он обладал колоссальной сетью контактов в Будапеште, в которую входили как друзья, так и враги. Самые близкие и тесные отношения связывали его, естественно, с еврейскими организациями, прежде всего с юденратом и Еврейским агентством, представленным Миклошем Краусом. Также он поддерживал постоянные рабочие контакты с представителями остальных нейтральных государств, прежде всего Швейцарии и Ватикана, равно как и с представителями Красного Креста в Венгрии Вальдемаром и Ниной Лангле и представителем Международного Красного Креста Фридрихом Борном. Он встречался также с лидерами социал-демократов, фамилии которых предоставил ему Вильмош Бём. Другим контактом был капитан Золтан Мико – командующий венгерской национальной гвардией, при этом тайно организовывавший специальные формирования, целью которых было помогать преследуемым евреям и активистам Сопротивления. Однако о связях Валленберга с венгерским Сопротивлением мало что известно.

Несколько раз Валленберг встречался и с сыном регента Миклошем Хорти-мл. (1907–1993). Он был противником прогерманской политики Венгрии и в 1943 году основал организацию по репатриации венгров, проживающих за границей. На самом деле она занималась тем, что пыталась найти пути для выхода Венгрии из войны. Как уже упоминалось, Рауль знал Хорти-младшего и прежде, по своим деловым командировкам.

Однако Валленберг поддерживал связи не только со своими единомышленниками, но и с представителями противоположной стороны. На самом деле без этого его миссия не могла бы увенчаться успехом. Он регулярно встречался и с государственными служащими МВД и МИДа, и с представителями германской оккупационной власти, гражданскими и военными, а также с сотрудниками гестапо.

“Значительную часть моих расходов до сих пор составляла организация обедов и ужинов с разными влиятельными чиновниками, особенно с офицерами, отвечающими за еврейский вопрос”, – писал Рауль Олсену в первом отчете о расходовании средств Управления по делам военных беженцев. Хотя переговоры часто оказывались “в высшей степени драматичными”, он с удовольствием принимал в них участие, писал он матери. Из формулировки видно, что конфронтация отвечала театральной стороне его натуры.

Вилла, которую снимал Валленберг, по адресу улица Оштром, 9-11.

Угощать “разных влиятельных чиновников” обедом или ужином было в самом деле разумной методикой. Как мы видели, сам Валленберг пил умеренно, но он знал, как писал Ларс Берг, “насколько легче привести трудные переговоры к положительному результату при изобилии хорошей еды и благородных напитков”. Тут Рауль был в своей стихии. Он виртуозно владел искусством убеждать и не успокаивался, пока не достигал желаемого.

Часто он принимал гостей на вилле, которую снимал на улице Оштром, но нередко представительские встречи происходили в ресторанах. Когда Ларс Берг прибыл в Будапешт в конце августа – начале сентября, он поразился тому, что в Будапеште, несмотря на бомбежки и затемнения, светская жизнь все еще была достаточно активной. Как-то вечером вместе с Даниэльсоном они были на премьере пьесы Сельмы Лагерлёф, в другой раз он видел шведское кино. Правда, была карточная система, но “если ты не немец, никто не спрашивал с тебя таких неприятных вещей, как талоны”.

За исключением близкого к пенсии Даниэльсона, персонал миссии состоял из молодежи в возрасте от 25 до 30 лет, которая часто была не прочь сходить развлечься. За плату в соответствующей валюте можно было достать все что угодно: русскую черную икру, американские сигареты, французский коньяк. Лучшие рестораны Будапешта были часто полны посетителей, хотя цыганскую музыку то и дело прерывал сигнал воздушной тревоги, вынуждавший спуститься в бомбоубежище. “Бомбы падают одна за другой, и жутко слышать, что взрывы подбираются все ближе к месту, где ты находишься”, – вспоминал Берг:

Когда они уже совсем близко, пол и потолок начинают сотрясаться, а со стен подвала сыплется штукатурка. И вот попадание. От взрыва закладывает уши, все падают навзничь на пол. […] Но насколько удручающе звучит сигнал воздушной тревоги, настолько же облегчающее впечатление производит сигнал “опасность миновала”. Вновь звучат цыганские скрипки, на кухне вновь разогревают еду, осушаются бутылки.