Новый Мир ( № 7 2013) - Новый Мир Новый Мир

Англосаксонский "флюс", которым страдают международные рейтинги, глубоко не случаен: англосаксонская образовательная система, исторически (особенно в ее заокеанском варианте) сложившаяся как разновидность эффективного бизнеса и рассматривающая знания с точки зрения прикладной пользы, естественным образом преуспела в конкуренции и рекламе на мировом рынке. Не случайно и то, что верхние позиции в рейтингах завоевали частные , а не государственные университеты, — несоизмеримо более мобильные, чем государственные, и очень богатые. (Стоимость обучения в самых известных американских высших учебных заведениях на порядок выше, чем стоимость коммерческого обучения в самых "дорогих" и авторитетных университетах России.) Ориентация на англосаксонскую традицию проявилась и в отборе институтов из других регионов мира: в рейтинге World University Rankings "есть вузы Тихоокеанского региона, которые работают по англосаксонской модели, заточенной на прикладную науку" [11] .

Я отнюдь не хочу внушить идиотскую мысль, что Гарвард или Стэнфорд — образовательные "отстойники", купившие себе место в рейтингах за очень длинные и очень зеленые баксы. В том, что на вершину рейтингов поднялись отличные университеты, сомневаться не стоит. Другое дело, что далеко в низине оказались не менее достойные претенденты. Сильно не повезло Германии. Как напомнил ректор МГИМО Анатолий Торкунов, в рейтинге Quacquarelli Symonds "лучший немецкий вуз, Гейдельберг, находится на 53-м месте" [12] .

Формальные критерии, используемые в международных рейтингах, тоже небесспорны. Они неприменимы ко многим университетам или факультетам. По крайней мере половина из них непоказательна для России. Главные мерки таковы: популярность учебного заведения среди академического сообщества; частота упоминаний в прессе и индексы цитирования трудов, написанных сотрудниками; степень внедрения в производство разработок, сделанных сотрудниками; популярность среди потенциальных работодателей; процент и сроки трудоустройства выпускников; процент иностранных студентов от общего числа слушателей; процент иностранных сотрудников от общего числа персонала; соотношение числа студентов и преподавательского состава.

Репутация университета в академической среде — дело, конечно, важное. Но этот критерий абсолютно неприменим к множеству институтов, например, к тем, что ориентированы на подготовку разнообразного сервис-менеджмента [13] .

В России начиная с советской эпохи основными научными институциями стали не университеты, а организации в системе Академии наук. Вообще функция образовательного института не столько производство новых смыслов и знаний, сколько их ретрансляция студентам. Хороший и даже блестящий лектор — далеко не всегда выдающийся ученый. И наоборот. Выражение "кабинетный ученый" — не только словесный штамп. Служенье науке, как и служенье муз, не всегда любит "суету". Несомненно, самые известные российские университеты должны быть и научными центрами. Но уровень науки в институте сам по себе о качестве образования свидетельствует мало.

Кроме того, не вполне ясны критерии "второго порядка" — принципы отбора самих экспертов. Частота упоминаний в прессе зависит от степени развития журналистики в той или иной стране и/или регионе, но прежде всего — от пиар-стратегии, проводимой университетами, то есть отражает скорее эффективность рекламы и пропаганды, чем качество и уровень образования. Индекс цитирования, несомненно, может быть показателем. Но основные международные индексы, такие как Web of Science/Web of Knowledge или Scopus, ориентированы полностью или преимущественно на англоязычные издания (публикации на русском языке либо не учитываются вообще, либо крайне скупо); в основных индексах фиксируются публикации в журналах, но не отражены случаи цитирования в монографиях и сборниках статей, хотя ссылки в монографиях, имеющих концептуальный характер, несомненно ценнее статейных. Web of Science очень неполно отражает исследования в области гуманитарных дисциплин — все то, что в англосаксонской традиции относится к Humanities или Liberal Arts. Многих лучших, признанных журналов по этим областям знания в списке индекса просто нет. Причем не токмо что российских (хотя такие издания, как "Новое литературное обозрение", "Известия Отделения литературы и языка Российской академии наук" или "Вопросы литературы", нимало не уступают иноземным), но и зарубежных — ни австрийского "Wiener Slawistischer Almanach", ни польского "Slavia Orientalis", ни многих прочих. Российские гуманитарные науки приговорены этим рейтингом к небытию: и филология, и штудии по истории России, и философские сочинения, и труды по истории русской культуры [14] .

Частотность цитирования вообще весьма относительный показатель: она определяется целым рядом привходящих обстоятельств — от изменчивой моды на теорию-концепцию-методологию, в которой работает автор, до личных просьб коллегам-знакомым.

Использование в производстве разработок, сделанных сотрудниками, может быть критерием только для институтов или специализаций прикладного характера. К фундаментальным исследованиям этот критерий попросту неприложим. (Другое дело, что их конечные результаты могут обладать огромной практической пользой, но и самим ученым, и их современникам перспективы ясны далеко не всегда; знаменитый пример с Майклом Фарадеем, предположившим, что электрическая энергия вряд ли понадобится промышленности, зато может применяться в разных развлекательных кунштюках, отнюдь не уникален.) Тем более этой меркой нельзя оценивать гуманитарное знание.

Трудоустройство выпускников зависит во многом от их стартовых позиций, от принадлежности к той или иной социальной среде: среднестатистический выпускник Гарварда или Принстона, изначально принадлежащий к весьма обеспеченной и влиятельной социальной страте, естественно, будет иметь преимущества.

Процент иностранцев среди студентов, конечно, свидетельствует о репутации института в глобальном образовательном пространстве, но никак не соотносится с качеством образования. Во-первых, высокое число иностранных студентов возможно лишь в случае, если обучение ведется на хорошо знакомом им, интернациональном языке. Таковым в современном мире является английский, а не, например, немецкий или французский и тем более не родной язык Пушкина и Льва Толстого. Доминирование же английского языка обусловлено прежде всего политическим и экономическим влиянием США. Во-вторых, в гуманитарных дисциплинах, изучающих русскую культуру и историю, процент иностранных студиозусов не может быть высоким по определению. Русский язык в современном мире не принадлежит к числу наиболее распространенных и авторитетных, а желающих знакомиться с памятниками русской изящной словесности в оригинале и раньше, и сейчас было не очень много. В-третьих, обыкновенно студент решается покинуть родные пенаты и обречь себя на жизнь чужестранца, только если для него приемлемы условия новой среды, ее быт и нравы. Притягательность нового места обитания определяется уровнем цивилизованности. Современная же Россия, оставаясь страной культурной , страной цивилизованной не является. Всякий, кто непредвзято взглянет хотя бы на российскую манеру автомобильной езды (впрочем, как и на поведение едва ли не большинства пешеходов), не сможет упрекнуть меня в очернительстве.  А так называемых патриотов, может статься, разуверит сравнение оксфордского и российского (в том числе столичного) студенческого общежития. Или — эксперимент гастрономический — московского и стэнфордского студенческого кафе. Или, наконец, — опыт обонятельный — сравнение отхожего места едва ли не в любом российском университете с туалетом, допустим, в Сеульском национальном университете. (Называю только те иностранные университеты, в которых довелось побывать.) Впрочем, о чем тут говорить, если, например, в лекционных и семинарских аудиториях корпусов советской постройки, принадлежащих МГУ — не самому бедному и не худшему с точки зрения комфорта университету, — нет кондиционеров, окна на зиму нередко забивают гвоздями (ручки сломаны-с!..), половина лифтов отключена из экономии, а в вечернее время коридоры и лестницы из той же экономии погружаются в морочную сине-серую полумглу. Как в морге. О ксенофобии, скинхедах и проч. умолчим. Все это, может быть, и говорит, даже вопиет, о наших бедах и язвах. Но к уровню образования прямого отношения не имеет.

Иностранные студенты в российских институтах учатся, но их присутствие далеко не всегда свидетельствует о качестве образования в учебном заведении: нередко российский институт выбирается по причине относительно низкой стоимости обучения.