Новый Мир ( № 7 2013) - Новый Мир Новый Мир

Вызывает командир дивизиона майор Аксенов. Поступила агентурная информация, что у немцев имеются химические артиллерийские снаряды с желтой маркировкой. Возможно применение газов. Приказано в блиндажах и укрытиях сделать плотно закрывающиеся двери, застеклить амбразуры и всем получить противогазы.

Оборудовать землянки в полевых условиях было крайне сложно. Тем не менее приказ выполнили и противогазы получили. Как только доложили о выполнении, к нам с огневой позиции пришел химинструктор, разлил в землянке какую-то жидкость и скомандовал: «Газы!». Командир приказал два часа не снимать противогазы. Уже буквально через минуту телефонист с плохо подогнанным противогазом рвался из укрытия в траншею. Мы просидели в противогазах два часа. Красные, одеревеневшие, опухшие лица, кашель и слюна вперемешку с крепкими словами говорили о нашей неготовности к газовой атаке. К вечеру все неприятные ощущения прошли. Улеглись спать. Землянка еще не проветрилась. Через некоторое время страшная головная боль и тошнота заставили выйти в траншею. На свежем воздухе стало легче. Аппаратуру вытащили в траншею, легли спать на земле. В траншее спать опасно. Она глубокая и узкая. Скаты крутые. У комбата Шалдаева солдат лег спать в траншее. Песчаный грунт обвалился и солдата засыпало. Когда утром заметили обвал траншеи, было уже поздно. Солдат погиб. Но спать на открытой местности тоже опасно, ведь не знаешь, когда над тобой разорвется снаряд. После этой ночи решили делать себе «гробики». Рядом с траншеей рыли ячейки глубиной полметра, расстилали шинели, а сверху накрывались плащ-палаткой. Теперь обвал песка и осколки снарядов не страшны. Это мы называли — «спать в гробике». Воздух чистый. Начали спать «по-человечески».

Может показаться, что в обороне можно отдыхать. Но это не так. В обороне идет постоянная работа. Амбразуры наблюдательных пунктов обшивались бревнами. Кабельные линии связи в траншеях закрепляли и по возможности дублировали. Но все же главная работа — это изучение переднего края, разведка целей и пристрелка реперов.

Ежедневное круглосуточное наблюдение за передним краем позволяло предполагать, где могут появиться танки, где расположены огневые точки и противотанковые орудия. Особая охота была за наблюдательными пунктами немцев. Ответы на эти вопросы интуитивно появлялись вследствие сбора, казалось бы, незначительной информации. Протоптанная дорожка, по которой немцы ходят ночью, блеск стекол оптических приборов, свежая плохо замаскированная земля, вспышки в ночное время при выстрелах орудий и многое другое. Все это опытный разведчик заметит. Кроме этого, конечно, поступали данные от разведдивизионов и авиаразведки.

Как только начинало темнеть, через наши позиции из тыла шли снайперы, чтобы залечь в нейтральной полосе и весь следующий день ожидать появления цели.

Наступает ночь. Тишина. На небе луна. И вдруг из тыла по земле быстро движется что-то непонятное. Это бежит тень самолета ПО-2. Звука не слышно. Самолет, перелетая через передний край, планирует с выключенным мотором.

Но вот виден и сам самолет, освещенный луной. А через несколько минут навстречу самолету летят ленты немецких трассирующих пуль. Слышно, как застучал мотор ПО-2, он ушел бомбить немецкие тылы. И опять тишина. Пахнет степью, как будто нет войны. Но немцы чувствуют, что мы укрепляемся и усиливаем оборону. Стали чаще обстреливать и пристреливать нашу высоту. Каждое утро высоко в небе появлялась «рама» — самолет-разведчик с удивительно противным воем мотора. Интуиция нам подсказывала, что немцы готовятся к наступлению.

Справа от нас на соседней высоте появилось какое-то новое подразделение. Для организации взаимодействия меня послали познакомиться. Оказалось, что это саперы строят наблюдательный пункт для какого-то большого начальника. Когда спустились по траншее ко входу, то увидели, что блиндаж имеет три наката из бревен диаметром сантиметров по двадцать, а внутри из бревен собран сруб. Стало ясно, что взаимодействия у нас не будет, — не тот уровень сторон. Конечно, мы понимали, что для управления операциями такого масштаба руководство должно быть надежно защищено. Но больше таких блиндажей я никогда не видел.

Стало понятно, что здесь что-то ожидается, — возможно, будет наноситься главный удар — наш или немцев.

В конце июня в боевых порядках немцев стало заметно оживление. Всю ночь со стороны Змиёвки слышался непрерывный рев немецких танков, движущихся к нашей передовой. Рев был настолько сильный, что казалось, они совсем рядом.

Ночью далеко за Панской загоралась ярко светящаяся точка. Как будто на столбе повесили лампочку, и горела она в чистом поле до рассвета, когда замолкал рев моторов. По-видимому, это был маяк для ориентировки при движении ночью. Создавалось впечатление, что танки сосредотачиваются где-то за Панской. Это подтверждало, что мы находимся на направлении главного удара немцев. Танковые моторы ревели каждую ночь, почти до 5 июля.

Если смотреть в стереотрубу, километрах в десяти за Панской очертания Змиёвки хорошо видны. Разведка подтвердила, что на станции разгружались танки, а ночью, ориентируясь по светящейся точке, двигались своим ходом к переднему краю. Комбату Василию Тысленко было приказано вести огонь по станции Змиёвка, чтобы сорвать разгрузку танков.

Расстояние до станции превышало дальность стрельбы. Поэтому комбат решил разместить два орудия за наблюдательным пунктом на западном склоне нашей высоты. Ночью два орудия и снаряды перетащили с основных огневых позиций, разместили возле наблюдательного пункта комбата и тщательно замаскировали от самолета-разведчика. Эти орудия с передовой и с наблюдательных пунктов немцев не были видны.

На станции Змиёвка в стереотрубу можно было хорошо рассмотреть контуры зданий, но паровозы и платформы с танками видны не были.

Справа от станции был лес с прогалиной. Когда эшелон шел к станции Змиёвка, то в этой прогалине был виден дым из паровозной трубы. Василий Тысленко засек по дыму время движения паровоза от прогалины до станции. Рассчитал время начала стрельбы, с учетом полета снарядов до цели, и стал ждать, когда появится эшелон. Увидев дым паровоза в прогалине леса, комбат запустил секундомер и в рассчитанное им время скомандовал: «Огонь!». Беглым огневым налетом ему удалось накрыть станцию. Там что-то загорелось. Командир полка подполковник Агарков поздравил комбата и приказал срочно убрать орудия. А ночью нашу высоту здорово тряхнуло. Немецкий самолет сбросил на нас тяжелую авиационную бомбу. Земля вздрогнула. Утром мы увидели огромную воронку. Но рев танков прекратился. Движение эшелонов тоже на несколько дней прекратилось. Через несколько дней оно возобновилось опять, но разгружались танки теперь где-то в другом месте. Ночью нудный, зловещий рев моторов продолжался.

За два дня до 5 июля наступила полная тишина. Ночью о немцах напоминал только светящийся маячок. Если к реву танков мы привыкли, то наступившая тишина все больше нас настораживала. Мы понимали, что скоро должно начаться немецкое наступление.

o:p   /o:p

5 июля, когда мое ночное дежурство на наблюдательном пункте закончилось и я шел отдыхать, со стороны Змиёвки в небе широким фронтом на большой высоте двигались прямо на нас черные точки, напоминавшие большую стаю маленьких птиц. Звука не было слышно. Казалось, что двигаются они медленно. Затаив дыхание, смотрим на приближающиеся самолеты в бинокли. Хорошо представляем себе, что останется от нашей высоты.

— Противогазы к бою! — звучит резкая команда. Она заставляет сбросить напряжение, собраться с мыслями и готовиться к удару.

— Всем в укрытия, продолжать наблюдение. При потере проводной связи работать по радио!

И вдруг вся эта армада, не долетев до Змиёвки, резко поворачивает на девяносто градусов и летит параллельно фронту на юг. Немцы до последнего момента этим полетом демонстрировали, что их главный удар направлен на высоту 97,0 и Малоархангельск. А нанесли удар значительно левее.

Как только до нас донеслись звуки бомбежки со стороны Малоархангельска, в небе над боевыми порядками немецкой обороны разорвался бризантный снаряд красного цвета — сигнал для начала немецкой артподготовки. По нашей высоте прошел вал артогня.

В это же время началась артподготовка и с нашей стороны. Земля дрожала. Над нами летели с фронта немецкие снаряды, а с тыла — наши. По траншеям стелился белый дым. Вся высота была в дыму. Надели противогазы и ждали окончания артподготовки.

Когда огонь прекратился, увидели заваленные траншеи. Артподготовка с нашей стороны продолжалась. Связь с комбатами и с огневыми позициями не прерывалась. Проложенные в траншеях и резервные кабельные линии обеспечили бесперебойную связь.

Оттянул маску противогаза: дым не пахнет. Видимо, высоту задымили простые дымовые снаряды. Дым быстро стал рассеиваться, остался только в траншеях. Ожидаем начала немецкой атаки. Но выстрелов со стороны немцев не слышно. Видно, их пехоту и артиллерию наша контрартподготовка серьезно подавила, или их пехота ожидала поддержки танков.