Заложники удачи - Иэн Сент-Джеймс

– Ты должна научиться хоть немного придерживать язык, когда ты здесь: это деревня. Такие люди, как Ньютон, могут нам пригодиться!

– Нет, за это я извиняюсь, но я не об этом. Ты сейчас сказал: «мой старик». Ты хотел сказать – мой отец? Он тоже в этом участвует?

Хэнк пробормотал что-то неразборчивое.

Он действительно имел в виду ее отца. Она поняла это по выражению его лица. Значит, ее отец тоже был в этом как-то замешан!

– Господи! – воскликнула Катрина. – И что теперь?

Его гнев прошел. С удрученным видом он вынул сигареты и стал шарить по карманам своего белого пиджака в поисках зажигалки.

– Вот, возьми, – Катрина протянула ему свою.

– Спасибо, – поблагодарил ее Хэнк.

– Слушай, извини меня за то, что произошло. Я действительно сожалею. Я не должна была тебе этого говорить.

– Надо быть поосторожнее. Сейчас даже у стен есть уши.

– Да, теперь я понимаю, извини. Я клянусь, что теперь этого никогда не повторится, честное слово. И прости, что я ударила тебя. Я просто перепугалась.

– Ладно, хорошо. – Он пристыженно посмотрел на нее и потер лицо. – Может быть, я и заслужил этого, я действительно напугал тебя, извини.

– Но что с моим отцом? – нетерпеливо спросила она, – ты, кажется, сказал, что он одолжил вам деньги?

Хэнк удивленно посмотрел на нее.

– Ты что, до сих пор ничего не знаешь? – Он смущенно шмыгнул носом и посмотрел вниз. – Да, он нам помогает. И я бы хотел, чтобы Тодди и ты…

– Я не верю! Он вам помогает? Да ты не знаешь моего отца. Ты хочешь сказать, он действительно одолжил вам деньги?

– Ну, пока еще нет, но он обещал…

– Господи! – простонала она, – да ты его совсем не знаешь! На него нельзя полагаться! Он лжец, он мошенник!

– Успокойся!

– Что он обещал моей матери! Он ей всю жизнь испортил. Ты не поверишь! Вот что я тебе скажу: он мог вам обещать что угодно. У вас больше шансов занять деньги у человека на Луне!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Внезапное возвращение Катрины с Майорки явилось спасением для Тодда. Несмотря на то, что он изо всех сил пытался справиться со своим положением сам, его совместная жизнь дала трещину. «Радостей холостяка» для него не существовало. Вместо лишних развлечений были только лишние заботы. «Ну что это за жизнь? – жаловался он Маку. – Каждый вечер приходишь домой, а там встречаешь меня только ты…» Он постоянно думал о Катрине. «Как она могла поступить так со мной? – стонал он. – Вот так взять и уйти! Зачем ей понадобился этот отдых? Как будто бы она одна, а моя жизнь – сплошной нескончаемый праздник!»

Говоря по правде, он очень скучал по ней. Скучал по тому мирку, который она создала, по хорошей еде, которую она готовила, и еще о том, что все в доме делалось, как он захочет и когда захочет. Ему недоставало ее. Ему хотелось просто поговорить с ней. Они могли говорить часами ни о чем, по крайней мере ни о чем важном, но ведь главное – они понимали друг друга и счастливые засыпали. Они никогда не ссорились и почти ни о чем не спорили – кроме Лео и «Паломы Бланки».

Ее внезапная холодность, когда она звонила ему, очень его встревожила. У них никогда не было подобных отношений. Раньше он всегда спрашивал: «Тебе тяжело на душе? Так поделись со мной», – и она всегда делилась. Теперь же это напряженное молчание повергло его в уныние.

Но в целом он справлялся. Вечерами, по пути домой, Тодд забегал в китайский ресторанчик напротив своей конторы, чтобы забрать заказ («Еще немного такой еды, и я сам буду похож на эту противную лапшу», – жаловался он Маку), и старался заполнить день телефонными разговорами и деловыми встречами.

И Хэнк тоже справлялся. Из Лондона он отправился в Германию.

– Я вот тут думаю, – говорил он из Берлина. – У нас не было времени окончательно договориться с Шарли тогда. Ты не возражаешь, если я поеду и увижусь с ней?

Тодд возражал, и еще как. Ему было плохо и одиноко в Лондоне. Ему так и хотелось сказать: «А что, если я присоединюсь к тебе?» Но он сдержался из страха показаться дураком. Конечно, Хэнк был прав. Неподходящий момент для романов, даже если прелестная Шарли того желала, в чем он совершенно не был уверен. Да и его интерес к внебрачным связям улетучился. Ведь если даже не брать в расчет чувства вины, посмотрите только, сколько проблем сразу появляется! А потому он спокойно обсудил сроки, которые они должны были предложить Шарли, и поручил все переговоры Хэнку. Хэнку понадобились считанные минуты, чтобы договориться с Шарли. Нет, конечно, Тодд был рад этому обстоятельству. Ему нравилась Шарли, очень нравилась, она произвела на него сильное впечатление с самой первой встречи, но тем не менее его немножко задевала столь быстрая победа Хэнка.

– Послушай, ты абсолютно прав, – начал Хэнк, как бы успокаивая, – мы не может делать все своими силами. Я целый день в разъездах, а ты – в конторе. Нам нужна помощь. Шарли умница, и у нее куча связей. Она как раз то, что надо. Да и этот парень, как его, Боб Левит, согласился отпускать ее на один день в неделю, пока не закончится ее контракт…

Вот так втроем они начали работать. Тодд продолжал заниматься туристическими делами, хотя он и оставил идею об одной крупной сделке взамен мелких, надеясь, что, если объем продаж будет достаточным, его дело даст хорошую прибыль.

Шарли вплотную занялась «Золотым кубком «Паломы Бланки».

Были изданы новые буклеты.

Шарли написала письма секретарям яхт-клубов всего мира.

Хэнк и Дон Антонио обсуждали всевозможные способы расширения гавани.

Много перемен произошло за время отсутствия Катрины.

Решение прервать отдых пришло к ней совершенно неожиданно.

Пока Катрина летела обратно в Лондон, она вспоминала свою поездку в «Палому Бланку». Красота этого места превзошла все ожидания. Конечно, она видела фотографии; Тодд немало старался, чтобы они не остались незамеченными, но воздух и простор нельзя было показать на снимках, и она не очень-то ориентировалась в расстояниях. «Так же величественно, как Вест-Энд», – похвастался однажды Тодд, но воспоминания о Риджент-стрит и Пикадилли почему-то смутили ее. Ничто не шло в сравнение с «Паломой Бланкой». Вест-Энд был заполнен зданиями, большинство из них были уродливыми, тогда как даже незаконченные строения в «Паломе Бланке» были так же красивы, как волшебная книжка с картинками. Действительно, как сказал Хэнк с необычной для него торжественностью:

– Работа великого художника, окруженная удивительной красотой природы.

А еще он добавил:

– Я никогда не видел твоего старика, но, по-моему, если Лео одолжил нам триста тысяч, то это уже о чем-то говорит. Тодди высоко его ценит.

Высоко его ценит? Человек, разрушивший жизнь ее матери. Тот отец, которого она в детстве ждала часами, чтобы только увидеть.