Книга жизни - Сабир Рустамханлы

В свое время из крепости Мустафа-хана в Хан кенди по керамическим трубам был проложен "молочный арык", - с горных раздолий молоко "текло рекой" к ханскому столу...

В Исмаиллах сохранились огузские могилы длиной около трех метров: название местности Узун-бойлар - Высокорослые, подсказывает явную связь с ними.

Один из легендарных родников, который, по преданию, одарил мощью Кероглу, родник, который бьет время от времени, - находится в Исмаиллах, у подножия Бабадага.

Кызылгая, Ястыдаг, скала Асада, Тоглудере, яйлаг Сенем, Агджабере, Селимсолтан, Шейтанадашатылан... названия мест, которые удалось повидать или о которых я услышал из разговоров моего друга, вдохновенного поэта, прекрасного знатока этих мест, влюбленного горное, родниковое приволье Мусы Ягуба.

В Исмаиллах есть своя Кыз-каласы - Девичья Башня. Какая глубокая история, какая неизвестная пока нам культура спрятана здесь в трехэтажных могилах.

Реки Гирдман, Геокчай, начинаясь с гор Большого Кавказа, то мягко лопоча, то грозно рокоча, бегут по исмаиллинской земле в направлении Куры. Летом - ровные, кроткие, как овечки, эти реки, стоит им взыграть, сокрушают все на пути.

Свернув в сторону от шоссе, лесом мы направляемся в село Баскал. Баскал исстари славился своими шелком и женскими платками - келагаями: небольшой цех, производящий эти платки, работает и сейчас. Среди зеленых лесов, среди садов возвышаются дома, покрытые красной жестью, будто выкрашенные хной.

На погосте разыскиваем, без провожатых, могилу знаменитого уроженца села, одного из основоположников азербайджанской советской прозы Абульгасана. Мы находим небольшой холмик: на увядших венках с трудом удается прочесть имя писателя.

И мне кажется, из-под земли взирают на нас улыбчивые глаза Абульгасана, и я слышу его характерную скороговорку: "Дорогие мои, дорогие мои! Как быстро вы меня забыли!".

... Вечером вместе с Сохрабом Тахиром, Мусой Ягубом, Рзой Исмайловым (он из села Галачик) и другими друзьями мы отправляемся в отчий дом преподавателя нашего университета Рамиз-муаллима.

Сохраба Тахира поражает то, что баскальцы говорят на диалекте, очень похожем на говор жителей Тебриза.

Мы вспоминаем известных деятелей культуры, выходцев из этого села, ведем разговор об истории села.

История у Баскала очень древняя: здесь сохранились водоотводные сооружения, древние бани, мечеть, построенные еще в XII веке.

Рза Исмайлов очень хорошо осведомлен в экономических проблемах республики. "Карту" района он очерчивает одной-двумя фразами: "Район состоит из ста восьми сел, в которых проживает шестьдесят пять тысяч человек". Потом добавляет: "В мире есть 214 стран. Из них 114 меньше Советского Азербайджана, а 7 - меньше нашего села Баскал".

Я невольно задумался: будь Азербайджан целостным, в каком бы ряду он стоял?..

Лагич. В доме одного из бывших беков Лагича сейчас больница. Сохранился и сад, разбитый здесь по специальному проекту... В один из прекрасных весенних дней мы гуляем по саду. Трава поднялась в рост человека.

От хмельного настоя разнотравья кружится голова.

Природа пробуждается: все в движении, все пошло в рост. Весна - юность природы, возраст пробуждения и расцвета! Вдруг Муса остановился в одном из живописных уголков сада и в присущей ему манере, с простодушной непосредственностью, выпалил: "Никуда отсюда мы не пойдем! Вот тут вот, у этого дерева, на этой траве, мы и расстелем скатерть!". Как всегда, Муса знал, что говорил, и мы поняли, что он давно к этому подготовился необходимо только наше согласие...

Отсюда виден весь Лагич, окружающие его горы, древний край Лахиджан...

Когда-то затерянный в горах прекрасный Лагич был связан с миром единственной горной тропой, петлявшей среди скал, обрывов, пропастей. Но вот по этой самой тропе на спинах лошадей, в Лагич завезли все богатство мира достаточно взглянуть на убранство местных мечетей, построенных в каждом квартале.

Встарь город был куда значительнее. Сейчас и дорога проложена, и созданы всяческие условия, однако количество жителей, покидающих Лагич, все растет. Будто эта удобная дорога построена не для того, чтобы подвозить, привозить, а чтобы отвозить, уезжать!

Сотни лет город жил своей жизнью, своим миром, ни на кого не похожим, присущим только ему - жизнью Лагича!

Как вступишь в Лагич - сразу погружаешься в глубокую древность! Аккуратные улицы, мощенные крупным булыжником, нависшие над улицами нарядные веранды, по обе стороны - многочисленные мастерские... В старину слава лагичских медников, гончаров, оружейников, ковроткачей шла по всему Кавказу и Востоку.

Всюду слышен звон молотков. Мы входим в одну из медных мастерских: мой друг, приехавший из Москвы, интересуется лагичскими ножами. Молодые умельцы, работающие здесь, отвечают на наше приветствие и учтиво спрашивают, что нас привело сюда; потом добавляют: "Мы вас хорошо знаем" и приносят большое количество ножей. В ковровой мастерской нас также узнают без представления. Гость в шутку спрашивает: "Может ты, ты решил меня удивить?" - "Нет! говорю. - обрати внимание, у каждого станка лежит книга. Село это хранит свои традиции: как только выдается свободное время, берутся за книгу".

В Лагиче многое кажется необыкновенным. Сотни лет тому назад в село проведена вода и сработаны различные сооружения, которые сохранились до наших дней. Даже после проливных весенних дождей на улице не скапливается ни капли воды - никто не знает, куда она уходит: к сожалению, при строительстве новых кварталов эта традиция уже не сохраняется.

Есть в Лагиче фамилии, которые сотни лет остаются верными своему ремеслу. Кузнечные меха, которые когда-то раздувал предок, сейчас поддерживают потомки в седьмом, восьмом, десятом поколении.

Привязанность к традициям прошлого проявляется здесь даже в разговорах, в слове, в названиях, в именах. Так, лагичский Молла Насреддин - Гулу Шейда - здесь не единичное имя, а как бы наследованное, эстафетой передающееся от отца к сыну - Гулу Шейда, Шейде Гулу. Рассказы всех этих "Гулу Шейда" - украшение и соль лагичских меджлисов.

Семейный музей. Я видел в мире много музеев: Лувр, Эрмитаж...

Но нигде я не был так взволнован, как в этом небольшом музее в Лагиче. Ведь этот музей создан руками одного мальчика. Мухаммед Нурмамедов сейчас студент. Он собирается стать архитектором. Экспонаты для своего музея он начал собирать еще школьником.

Меня в этот дом привел поэт Мамед Исмаил. Мать Мухаммеда - председатель поселкового совета, депутат Верховного Совета Азербайджанской ССР Рухи Алескерова училась в университете в одно время с Мамедом. Хозяин дома Нурмамед-киши повел нас в небольшое помещение на первом этаже. Чего только нет в этой комнате! Разнообразию собрания древних ламп-светильников, например, может позавидовать государственный музей.

В черных, коричневых, кожаных переплетах древних манускриптов - кладезь мудрости наших далеких предков.

А сколько образцов монет с самых далеких времен до наших дней!

По стенам развешаны образцы древнего оружия. Собрана богатая коллекция посуды, изготовленной мастерами Лагича. Наш московский друг, поэт Леонид Латынин не может оторваться от древних бытовых предметов. Он давно интересуется восточным искусством, написал об этом книгу и хорошо понимает ценность музея, собранного школьником.

К сожалению, нам не удалось встретиться с создателем музея. Он был в Баку.

Нурмамед-муаллим рассказывает об истории создания этой коллекции. В селе его уважают, к кому бы он ни обращался с просьбой - отказа нет. Коллекция собрана в Лагиче и в близлежащих селах.

Муса Ягуб включается в разговор: "Мухаммед очень рассудительный, очень скромный юноша. С трудом заставили его сфотографироваться для районной газеты".

Я перелистываю книгу отзывов музея и переписываю некоторые фразы: "Могу сказать, что нигде в мире не сыскать человека, который в столь раннем возрасте был бы обладателем столь универсального музея".

"Каждый азербайджанец может гордиться этим музеем".

"В душе этого мальчика светится талант историка".

"От всего сердца благодарю тебя, своим высоким трудом ты сумел создать такой прекрасный музей, показывающий историю нашего села".

Неожиданно гремит гром, начинается такой ливень, какой увидишь в десять-пятнадцать лет. Отключился свет. Мы поднимаемся на второй этаж и с веранды смотрим на прекрасную панораму Лагича. Но ливень загоняет нас в дом.

Из музея приносят лампу и при свете этой древней лампы мы пьем чай.

Возникает странный гул. "Сель идет!" - говорит кто-то. Сель, подобно вздыбившейся огромной морской волне, вырывается из русла реки, и движется, проглатывая все, что попадается на пути.

* * *

Во дворе дома гостей в Ханегахе мы сидим с Гашамом Аслановым, тогдашним секретарем райкома, который много сделал для этих краев и память о котором бережно хранят исмаиллинцы, - безвременная унесла его. Конец мая. Ощущаешь, как в крови отдав биение пульса природы. Кажется, что в это время года поют не только птицы, но и деревья в лесу, травы на полях и лугах. Молча вслушиваемся в многоголосие леса, в симфонию природы. За домом выше колена поднялись заросли клевера; аромат травы опьяняет нас.