Книга жизни - Сабир Рустамханлы

* * *

Во дворе дома гостей в Ханегахе мы сидим с Гашамом Аслановым, тогдашним секретарем райкома, который много сделал для этих краев и память о котором бережно хранят исмаиллинцы, - безвременная унесла его. Конец мая. Ощущаешь, как в крови отдав биение пульса природы. Кажется, что в это время года поют не только птицы, но и деревья в лесу, травы на полях и лугах. Молча вслушиваемся в многоголосие леса, в симфонию природы. За домом выше колена поднялись заросли клевера; аромат травы опьяняет нас.

Наш известный писатель Сабир Ахмедов, обычно неразговорчивый, редко выражающий свой восторг перед чем-то, скупой, но очень точный в выражении своих чувств, сейчас не может сдержаться при виде этих долин, густых лесов, издали напоминающих зеленое облако, изумрудного покрова горных склонов, и неожиданно восклицает:

- Вот бы где умереть и остаться!

В тот миг короче и лучше не сказать было об очаровании исмаиллинской природы.

* * *

Довелось побывать в этих краях и зимой, погожим, солнечным январским днем.

Проехав с Сохрабом Тахиром вдоль Аракса до Бахрамтепе, повернули на север и махнули прямиком в Исмаиллы. Всю дорогу проговорили о судьбе "Сохраб-ами", как мы, младшие привыкли называть нашего собрата по перу с Юга, но несмотря на грустную тему, настроение наше не испортилось. Солнечный день, даже зимой, брал свое, согревал душу...

Предстояло провести читательскую конференцию издательства "Язычы", Муса Ягуб только что вернулся из своего родного села Буйнуза. По обыкновению, он воскликнул: "Очень кстати приехали!" Однако на сей раз, за его словами скрывался иной смысл, и Муса настоял на том, чтобы конференцию отложить на следующий день: "Нет, нет, в такой прекрасный день нельзя сидеть на собрании, давайте-ка махнем на природу, поглядим как оно получится..." и он насильно втолкнул нас в машину. "Айа*, - обратился он к шоферу, - ну-ка давай туда!" Этого "туда" не знал никто, кроме Мусы и шофера. Мы заехали в несколько мест, пока наконец Муса со свойственной ему широкой счастливой ухмылкой не произнес: "Вот, наконец-то нашли". Когда уже начало смеркаться, подъехали к расположенному выше селению Буйнуз, лагерю геологической экспедиции, который издали походил на небольшую древнюю крепость. Земля здесь была покрыта снегом, с гор веяло холодом. Муса позвал кого-то: "Айа, нашу долю прислали?" "Прислали, прислали, Муса-муаллим, поднимитесь наверх!".

______________ * "Айа" - междометие, используемое в ряде сельских районов при обращении к мужчине.

Что может быть прекрасней в холодный зимний вечер - сидеть у горячей печки, в которой потрескивают поленья, вдыхать знакомый с детства запах сухих дров у печи и слушать веселые шутки друзей!

В комнате очень уютно и чисто, почище иной первоклассной гостиницы. На видеомагнитофоне - концерт турецких певцов. На мангале около входа потрескивает мясо на шампурах. И "тайна" Мусы раскрывается.

Оказывается, возвращаясь в село, он повстречался с двумя охотниками. Муса узнал их и понял, что они возвращаются не с пустыми руками: "Муса-муаллим, куда послать вашу долю?"

В горах существует такой обычай: кто первым встретит охотников, должен получить свою долю из охотничьих трофеев.

В этот холодный, но светлый зимний вечер, в лесной "крепости", отдаленной от всего мира, мы поднимаем тост за богатство этой земли, за изобилие и благополучие.

* * *

Еще одна поездка - юбилейная.

... Мусе Ягубу уже пятьдесят, хотя у него ни одного седого волоса. Мы приехали поздравить его вместе с Габилем и Тофиком Байрамом от имени Союза писателей.

И убедились вновь, как в народе он любим и чтим.

На следующий день, в полдень около родника Бадо, Муса Ягуб провожает нас в Баку:

Тофик Байрам шутливо журит:

- Слушай, Муса, что ты нас выпроваживаешь? Что мы оставили в Баку, чего нам уезжать? Раз уж приехали, давай дождемся твоего шестидесятилетия, а потом окончательно уедем!..

Такое уж это место, Исмаиллы. Тянет встретиться с ним, а потом и расставаться не хочется.

Счастливо оставаться, Муса Ягуб! Проживи век - под стать горам!

* * *

Слева от нас липовые рощи, справа недавно посаженные ореховые деревья. Едем в Куткашен - в древнюю Кабалу.

С прудом возле дороги, "Гёк-гёлем" Куткашена, связано у меня тревожно-приятное, вперемешку с грустью, воспоминание.

Студентами мы были здесь на практике. Как-то, вернувшись с лодочной прогулки, я решил поплавать. Толкая перед собой подвернувшуюся корягу, я доплыл до середины пруда. Потом, взобравшись на корневище, нырнул в воду. В воде почувствовал, что меня затягивает в глубину... Я подумал, что пруд не должен быть очень глубоким и, оттолкнувшись от дна, всплыву. Однако едва я коснулся дна, ноги по колено увязли в иле и в тине. Здесь скопилось множество гниющих деревьев, все кончено, - подумал я. Собрав остаток сил, я ухватился за одну из веток, вытащил ноги, стряхнул липкую жижу и попытался всплыть. Сколько прошло времени - не знаю. Но когда силы уже начинали покидать меня, я почувствовал, что тьма рассеивается, понял, что поверхность воды; близка и неимоверным усилием всплыл наверх - глоток воздуха выручил меня... Далеко от меня плыла все та же злополучная коряга, а с берега кричат-надрываются сокурсники мои...

Могила Исмаил-бека Куткашенского. Мы с трудом нашли это кладбище среди садов. Продвигались узкой тропинкой, на ходу срывая цветы и составляя букеты. На сердце легко и радостно. Время окрыленности, полноты жизни, надежд, которые обязательно сбываются.

Вот и могила, которую мы разыскиваем... Здесь похоронены Исмаил-бек Куткашенский, ставший классиком нашей литературы благодаря написанной на французском языке повести "Рашид-бек и Саадат-ханум", и его жена...

По одну сторону могилы стоит мой друг студенческих лет, Сиязуш Сарханлыг по другую я...

Закат солнце, безмолвие садов, одинокая могила - все это создает ощущение грусти и печали. И горькое сожаление от вида заброшенной могилы замечательного сына отечества. Это была недюжинная личность, к тому же наделенная удивительной красотой, мужеством; военный талант Куткашенского был широко известен, - сейчас здесь, в этой тиши кажется, ничего этого не было, ни ореола славы, ни блестящего проявления ума, ни любовных побед - все поглощено землей, покоем, вечностью.

Полевыми цветами мы украшаем надгробие...

И все стоим, стоим над могилой.

Вдруг начинается проливной дождь. Кажется, что природа льет слезы вместе с нами...

Мы не шелохнемся.

А дождь все идет и идет. Мы промокли до нитки. Трудно сказать, сколько мы так простояли под дождем...

Возвращаемся молча. Будто в этом забвении прошлого, в забвении лучших людей нации есть и наша общая вина.

* * *

У нижних отрогов Большого Кавказа, который амфитеатром спускается к Кура-Араксинской низменности, расположены Исмаиллинский, Куткашенский и Варташенский районы, в самой же низине - Агсуинский, Геокчайский, Агдашский и Мингечаурский - между ними же проходит череда удивительных, ни на что не похожих гор. Кажется, их нарочно изрезали, искромсали, изрешетили. Так морские волны создают фантастические изваяния из огромных скал. В сущности, это молодая гряда Кавказских гор, которая находится в стадии становления не исключено, что через некоторое время они сплошь покроются лесами. Видны первые признаки этого, - в Турянчайской долине горы начали покрываться зеленью. На крутых склонах, на остроконечных вершинах растут вечнозеленые деревья, что создает экзотическую, фантастическую картину.

В этой долине находится единственный в республике фазаний заповедник...

Зону Куткашена и Варташена называют "Азербайджанской Швейцарией". Особую красоту этих мест составляют густые леса, огромные каштановые и ореховые деревья, кусты орешника.

Один миг и память тысячелетий. Мы сфотографировались у сохранившихся башен древней Кабалы: группа сотрудников издательства "Язычы" и их дети. Смотрю сегодня на эту фотографию и отчетливо вспоминаю тот день. Кабала, бывшая столица Кавказской Албании еще до нашей эры, расположена между двумя горными реками. Она занимала большую территорию, окруженную лесами... Горные реки постепенно подмывают остатки древнего города, и он безвозвратно исчезает. Археологические раскопки, которые ведутся уже много лет, захватили только небольшую часть города. И на основании этих локальных раскопок было создано множество книг по истории Кабалы, выявлены блестящие страницы албанской культуры.

А сколько тайн еще лежат под толстым слоем земли, еще ждут своего часа!

Я смотрю на рокочущие горные реки, на долины, которые тянутся до горизонта, утопающие в лесах, вдыхаю чистейший воздух, любуюсь на всю эту красоту и думаю: не будь в обиду Баку, но столица наша должна бы находиться в таком месте... Капризы бакинской погоды, промышленный чад, транспортные децибелы, толчея бьют по нервам, сказываются на настроении и даже на умонастроении... Да, Баку наша гордость, город-работяга, исторический и культурный центр, но для максимальной интеллектуальной и творческой отдачи, гармонического сочетания труда и отдыха так не хватает живительного контакта и общения с природой... Будем надеяться, что рачительное развитие апшеронской зоны в какой-то мере восполнит этот дефицит...