Книга жизни - Сабир Рустамханлы

Брат-чабан, да будет в радости душа твоя.

Здесь в горах ведь быть безрадостным грешно.

С тех пор эти горы запечатлелись в моей памяти вместе с белым маревом тумана, белыми скалами и стадами в просветах - в моем воображении запечатлелась белая сказка Бабадага. Бабадаг - Дед Гора!

... Я наслышался, начитался о Хыналыке, о неповторимой красоте этого села, об уникальном языке, на котором здесь говорят, о прекрасных мастерах. Однако в наибольшей степени влюбил меня в Хыналык графический цикл нашей известной художницы Марал Рахманзаде. На ее графических листах с большой любовью изображены женщины Хыналыка, которые сохранили традиции древней одежды: разноцветные колоритные платья, длинные, до лодыжек. Высокие, стройные, нарядные, со своеобразно завязанными на голове плетками - они казались мне необыкновенными "горными Венерами", ассоциировали в моем воображении с женщинами далекого прошлого...

Хынепык - одно из самых высокогорных сел Кавказа. Прижавшийся к огромной скале, он напоминает осиный улей, повисший на ветке. Точнее, кажется он вырос, пророс из этой скалы - как ее продолжение!

Село кажется совершенно неприступным...

А в первую минуту, когда я увидел издали Хыналык, он напомнил мне шлем. Шлем, надетый на голову горы.

Когда же мы приблизились, мне открылась совершенно иная картина, совершенно ином образ, поразивший меня еще в большей степени. Дома вырастали один из другого, громоздились один на другой, в окнах отражалось заходящее солнце, от этого рябило в глазах и невозможно было ничего разглядеть. Здесь, вблизи, в лучах заходящего солнца, Хыналык напоминал уже некий космический корабль, из далеких миров, который сея прямо на вершине горы. Хыналык удивительная сказка, неповторимая, ни на что не похожая. Когда входишь в главные ворота села и идешь по вымощенным камнем дорогам, ощущаешь себя в глубокой древности. И радуешься тому, что село смогло сохранить свой древний облик, свою неповторимость до сегодняшнего дня.

Караван печали. У нашей азербайджанской Клио есть извечный спутник, неотступно следовавший за ней по пятам грозный Марс...

Нашему народу не было спокойного житья: ни от чужих, ни от своих...

Потому, может, в сердцах угнездилась некая опасливая осмотрительность. Потому, наверно, что ни село, что ни город, замыкались в отдельное государство. У каждого своя вода, свой огонь, каждый должен уметь жить независимо от соседа. Уметь выстоять, продержаться в лихой час, постоять за себя, пока на твой зов не откликнется сосед и собрат. Каждое село похоже у нас на завершенную песню: свой лад, своя музыка...

Свой аксакал, свой родник, свой ток для молотьбы, своя мельница, своя мечеть, свой молла, свой ашуг и даже свой юродивый. Круг замыкается.

Хыналык - одно из таких сел-крепостей, причем одно из самых неповторимых.

Вдобавок... в Хыналыке и свой язык... Особый, не похожий ни на какой другой! Мы беседуем с хыналыкцами. Отдельные фразы мы произносим на их языке. На азербайджанском языке слова даг - гора, зирве - вершима, гартал орел звучат весомо - будто в звучании слова выражено отношение к ним; на хыналыкском они звучат мягче, обыденнее. Наверно потому, что слова "гора", "вершина", "орел" для них обычные, родные, понятные - одного с ними роста.

Вечером мы возвращаемся в село Галей-худат, в котором живет веселый Шадбек.

* * *

Сегодня первое сентября. Проснулся я засветло, но в окнах виден странный свет. Нет, это не может быть лунным сиянием. Встаю с постели, выглядываю из окна во двор и не могу поверить своим глазам. Лето - и снег! Выпал в ночь по щиколотку...

Открывается дверь. Шадбек, видя, что я проснулся, тихо, знаками зовет: "Иди сюда!"

Я одеваюсь и выхожу. Шадбек стоит во дворе с ружьем в руках. Кивком головы показывает на скалы, нависшие над селом. Если от одной из них оторвется часть, сколько домов унесет вниз...

Я смотрю в ту сторону и вижу, как на самом краю скалы горделиво стоят горные туры...

Через некоторое время мы вновь отправляемся в Хыналык. В школе встреча с учителями и учениками. Непосредственность черноглазых мальчиков и девочек, их доверительные, открытые лица, радостные улыбки - делают нашу встречу теплой и искренней.

Но многие из учителей, сегодня, первого сентября, не могут скрыть своей озабоченности. Ведь село по шесть месяцев в году изолировано от остального мира, ездить в Кубу тяжело. Говорят они и об экономических трудностях. Недостатки эти заметны и в самой школе. Пособия, которыми пользуются школьники, кажется, с допотопных времен... В учительской газеты и журналы двух-трехлетней давности...

Зимой по несколько недель здесь не могут получить почту (С тех пор прошло несколько лет, я не знаю, в каком состоянии хыналыкские дороги сегодня). Потом заходит речь о природных и исторических памятниках вокруг Хыналыка, о хыналыкских коврах, родниках, освященных местах, об остатках древних храмов огнепоклонников, о мечети Пиреджомард, сохранившейся с XII века, "огненной горе". К сожалению, у нас нет возможности самим увидеть все это.

Со странным чувством покидаем мы Хыналык - к гордости нашей примешивается озабоченность, беспокойство. Впереди нас ожидают встречи с горными селами, одно другого интересней, неожиданней: Гырыз, Хапут, Чеке, Йелфи. Причем в каждом из них приходится останавливаться. Если ты посетил село и не остановился, не разделил с ними трапезу - это считается неуважением.

В Гонаккенде, когда-то являвшемся центром района, я испытал те же чувства горечи, что и в Хызы - и здесь когда-то было шумно, оживленно, людно. Два дня поколесили по этим горам - и какой огромный мир открылся нам. Очень важно, чтобы здесь, на такой обширной территории, был самостоятельный административный район. Тогда и в этот привлекательный городок, и в эти горы, в эти горные села придет новая жизнь.

* * *

Кто проехал через Тенгинское ущелье, через леса Хачмаса и Набрани, по дорогам Гачреша, кто здесь, в садах Кубы слышал чарующую народную песню "Кубанын аг алмасы" - "Белое яблоко Кубы" - тот никогда не забудет вкус, цвет, запах, воздух этих северных уголков Азербайджана.

... Мы побывали у родника в Хачмасских лесах. Однако это был не просто "родник!". "Созвездие" родников! В небольшом месте из-под земли бьют семь-восемь ключей, от них берет начало река.

На одной из полян, покрытой золотисто-желтыми цветами, где, судя по всему, было когда-то поселение, мы встретились с поразительным чудом природы: Никогда! еще я не видел такой огромной чинары; - с таким количеством ветвей, с такой раскидистой кроной.

Чтобы ощутить здешнюю природу, надо обязательно побывать в Набрани. Редко можно увидеть такое сочетание природных красот. Голубой Каспий и его золотые пески, прекрасные леса, начинающиеся прямо от песчаных пляжей и раскинувшиеся до подножия гор, тысячелетние дубы, ледяные родники и десятки небольших рек, сбегающих с гор, заповедные поляны и пьянящий аромат цветов... Все это вместе, рядом. Добавим ко всему этому плоды и лесные ягоды, рыбу рек и моря...

Сейчас по всему берегу раскинулись различные зоны отдыха, строятся санатории. Небрань стала зоной отдыха всесоюзного масштаба. Увеличивается поток отдыхающих. Хорошо бы этот поток не повредил природе, не нанес бы ущерба ее дивной и неповторимой красоте.

* * *

Мы проезжаем через Самур... Фарман Керимзаде шутит: "Здесь граница Азербайджана с Азербайджаном!" Мы едем в Дербент! Дербент - Демир Капы Железные врата. Наш древний пограничный город, родной брат Тебриза, Гянджи, Нахичевани, Шемахи, Баку! В Дербент легенды и были - Деде Коркута, Бамсы Бейрека, Бану Чичек, Казан-хана, Фатали-хана! Мой саз и сказ, стан знаменитых озанов, сазандаров, моя разлука, мое ожидание - Дербент! Наш первый и вековечный защитительный вал, наш первый бой, наш щит - мой Дербент!

Могила Огуза. Сколько огузских могил - от Дербента до горы Агры, до яйлагов Арзрума, от берегов Урмии и до Хамадана, от Каспия до приозерья Гёйча, до Аксаклара (Ахалцик)! О кавказских огузах написано много. Среди этих работ следует особо выделить "Мир Деде Коркута" Анара: она является важным вкладом в нашу культуру и по уровню научного анализа, и по убедительности изложения, и по богатству использованной литературы. Попутно замечу, что слово "Туркестан", которое встречается в дастане "Книга Деде Коркута", нельзя понимать как Среднюю Азию. В дастане Салур-Казана называют "опорой Туркестана". Знакомство с источниками позволяет утверждать, что речь идет не о Средней Азии. В свое время Туркестаном называли часть Кавказа, где проживали тюрки, в первую очередь, регион от Апшерона до Дербента и от Дербента на север. То есть, исторически можно говорить о двух Туркестанах. "Деде Коркут" - продукт Кавказа, Азербайджанского Туркестана или Огузстана.

Известный специалист X. Короглу приводит интересную ссылку на работу Османа Байбуртлу "Таварихи джадиди мирати джахан" (XVI век). Оказывается, огузы "Отца Коркута" жили на Кавказе за семь веков до ислама. У них было единобожие, и верили они в Гёктанры - Бога Неба. Их верховный предводитель Баяндур-хан жил в эту эпоху, а во времена Христа Грузия платила огузам дань размером в девять туменов (Cм.: Китаби Дэдэ Горгуд, Бакы, "Язычы", 1989, Предисловие).