Дым осенних костров - Линда Летэр

сердце? Губы Амаранты, способные так упрямо сжиматься, обворожительно смеялись ему, нежные и прекрасные, как бутоны диких роз, сладкие, как розовое вино с медом, а прохладный голос согревал в самый трескучий мороз. Зимним Утром Исналора звали ее эльнарай.

Последние слуги вышли вслед за гостями и хозяевами. Их шаги и голоса стихли за дверью, как стихает суетливая непогода, чтобы уступить место солнцу. Наль приблизился к невесте, бережно сжал ее изящную руку в своих ладонях. Она слегка дрожала и молчала, опуская глаза. Еще бы; долгожданная встреча после стольких волнений. Назначенные три луны в дозоре вылились в почти четыре.

— До чего красивая пара! — говорили эльнарай. — Чисто зимний день и зимнее утро, да еще одногодки! Когда они войдут рука об руку на брачный пир, самоцветы убранства померкнут от их красоты!

Помолвка состоялась в конце лета, в саду дома Фрозенблейдов, среди цветущих кустарников диких роз и наливающихся плодами яблонь, в кругу близких и друзей. Они были совсем юны, но уже многое перенесли, разделили радости и горести. Чувства их были крепки, а намерения тверды.

То было двадцать одну зиму назад.

Не разжимая рук, Наль склонился к Амаранте и, прижавшись к ее лбу своим, закрыл глаза. Четыре луны не стояли они вот так вместе, думал он, чувствуя, как распространяется тепло в груди, по губам, по кончикам пальцев. Слова сейчас и правда ни к чему. Он нашел губами ее губы, сплетая ее пальцы со своими, и его не волновало, если увидят слуги, или даже в зал вернется лорд Нернфрез. В конце концов, после разлуки жених имеет право поцеловать невесту. Та молча потянула его за руку к боковой двери зала. Вдохнув ворвавшийся в помещение запах усыпанного первыми осенними листьями сада, Наль вышел на просторный балкон и оперся о каменные перила, любуясь цветущими кустами поздних роз и плодовыми деревьями. Он так соскучился по дому.

Однако Амаранта не встала рядом, осталась за его спиной.

— Нальдерон, — проговорила она подавленно. — Ты должен знать, немедленно… Принц Алуин сделал мне предложение… и я намерена принять его.

Юноша обернулся удивленно, не совсем еще понимая смысл сказанных слов.

— Предложение?..

— Руки и сердца, Наль!

В синих глазах вспыхнуло изумление, недоверие, недоумение. Какое-то время казалось, что он готов рассмеяться нелепой шутке, но улыбка так и не тронула побелевших губ. Прекрасное тонкое лицо Амаранты окаменело, испуганное, но решительное. Наль медленно приблизился. Сдвинув брови, все еще не веря, он искал в ее лице, в глазах ответ на немой вопрос.

«Ты лжешь», — потрясенно говорил его взгляд. «Разве могу я?», — отвечали беспокойно блестящие глаза невесты.

Амаранта бросила короткий взгляд на свои стиснутые руки.

— Мне больно сообщать об этом, но решение принято, и ничто уже не изменит его. — Голос девушки оборвался. Она продолжала почти скороговоркой, словно желая поскорее освободиться от заранее заготовленного тягостного признания. — Ты столько зим пропадал в своих походах… Без тебя встречала я схождение снегов и провожала увядающие цветы…

Его ноздри опасно затрепетали.

— Я защищал Исналор от вторжений, — медленно и глухо проговорил он, не узнавая собственного голоса. — Наш дом, мой и твой, и нашего будущего ребенка. Так поступают все, кто не живет тяжелым ежедневным трудом или легкостью высших привилегий. Ужели я умер для тебя, что ты смогла посмотреть на другого?

— Ты мог уходить немного реже…

— Так и намерен был поступить я после свадьбы! Тебе это было известно!

— Очень жаль… но ты опоздал, Наль. Нашелся тот, кто ставил меня впереди карьеры…

— Тот, кто не является главой семьи и не несет обязательств, кроме собраний и увеселений при дворе! — вскричал он, и Амаранта вздрогнула. — Тот, чьего отца не убили на войне!

— Он… он готов всегда быть рядом…

Наль резко отвернулся, не совладав с лицом, и отошел к краю балкона. Тяжело опершись ладонями на перила, он уже не видел красоты осеннего сада. Слова Амаранты эхом звучали в ушах, раскалываясь на режущие осколки, а он пытался собрать их воедино, осмыслить, но те рассыпались, застревали в горле невысказанными вопросами, заставляя дыхание предательски прерываться. Пол поплыл под ногами, как палуба «Изумрудной Зари». Покачав головой, он наконец жестко усмехнулся, хотя кожа на сжимающих каменный парапет пальцах натянулась до предела.

— И когда же твое сердце успело склониться к нему?.. Или оно склонилось к короне?

— Как ты смеешь!.. — вспыхнула Амаранта; на красивом белом лице выступили гневные красные пятна.

— Я?! — В два прыжка Наль очутился перед ней, синие глаза метали искры. Бывших влюбленных разделяло расстояние в несколько пальцев. Он очень редко видел ее такой: в гневе, отразившим его собственный гнев, как Селанна отражает пламя Атареля, трепещущей, но гордо, со вскинутой головой принимающей бой. Амаранта молчала, но не отступила ни на шаг, выдерживая взгляд. Наль снова усмехнулся, на сей раз горько.

— Значит, оно склонилось к короне, — негромко заметил он, отступая первым.

— Не суди о том, чего не знаешь! — глаза девушки тоже разгорелись; грудь часто поднималась. Она забыла, как беспокоили ее еще невысказанные мольбы о прощении. — Принц великодушен и благороден, и часто встречаясь во дворце, мы стали близки…

— Так значит, он приполз и нашептал тебе, что с ним ты будешь счастлива?

— О, как же не стыдишься ты своего злого языка! — вырвалось у нее гневно и испуганно, однако следующая фраза обдала холодом, неожиданно властная для нее самой. — Скоро тебе придется придержать его!

— Ах да! — вскричал Наль. — Ведь ты станешь принцессой! Я буду называть тебя Ваше Высочество, а ты, пользуясь положением своего муженька, сможешь через позорный столб или плеть палача расквитаться со мной за нанесенное оскорбление!

Он будто выплюнул последнюю фразу ей в лицо. Девушка топнула ногой. Виднеющиеся под платиновыми прядями волос уши заалели. Обвинение было ядовитым, отвратительным, но не беспочвенным; эта страшная мысль действительно промелькнула тенью в ее распаленном сознании. На ресницах блеснула влага.

Наль осекся: слезы ее он видел еще реже, чем гнев.

— Но как, как… Небо и звезды… — Он прижал к губам стиснутый кулак, чтобы совладать с рвущейся наружу болью. Глаза чем-то обожгло, и покачав головой, он часто заморгал.

Заметив в нем перемену, девушка закусила губу. Обида сразу отступила; стало жаль не себя, а его. Она хотела утешающе коснуться его руки, но не посмела.

— Не думаешь ли ты, что решение это далось мне легко и быстро? Или что лживы были мои чувства к тебе? Еще в прошлую нашу встречу хотела я рассказать тебе о предложении принца, но ты вернулся тяжело раненным…

— О, где