Дым осенних костров - Линда Летэр

ожидать подходящего времени. Люди те сами были крепки, отважны да в бою свирепы. Против таких скоро пойти не решались», — гласила летопись. Однако все изменилось в один миг.

На пути рыщущих в поисках наживы ордынцев появился отряд ранее невиданных существ, чуждых, как туманное видение, высоких и хрупких, как тростник на ветру. Дивно прекрасные чужаки не являлись людьми — орки сразу поняли это неким ранее дремавшим чутьем — и были столь изящны, что поначалу их приняли за дев. И еще ощущали орки в чужаках отдаленную связь, словно оба народа не принадлежали к остальному миру. Поняли это на расстоянии и дивные существа. Так волки и собаки чуют сродство и отторжение меж собою.

Снаряжение незнакомцев отличалось в лучшую сторону как от орочьего, так и человеческого. Близость легкой, богатой добычи замутила оркам глаза. С ликующим ревом бросился отряд Сизой орды на пришельцев. Сияющие красотой белые лица исказились неприязнью. Заблестел появляющийся из ножен металл. Тревожными гортанными голосами чужаки перекликались, готовясь дать бой.

Быстро стало понятно, что боевые навыки дивных существ неплохи, однако не готовы они были столкнуться со столь сокрушительной мощью. Красивые тонкие ряды начали сминаться. Орки прорубались сквозь них как дровосеки с тяжелыми топорами сквозь молодую березовую рощу. Почуяв кровь и отметив, что дивные существа — мужчины, орда не захотела более брать пленных. Только добивать. Дивные существа побежали.

Отрезанные от дороги назад чужаки устремились на юг. Легкие ноги несли их быстро, однако мешали свои искалеченные и раненные. Ни одного глупцы не пожелали бросить, чтобы вернее уйти самим. Жестока и отчаянна была та погоня. Орки уже предвкушали победу.

Вблизи незнакомого побережья вышли навстречу другие существа, похожие на дивных чужаков, словно братья. Только те, кого гнали орки, были словно вылеплены из снега: безукоризненно белы кожей, с глазами разных оттенков неба и волосами, светлыми, как предутренние лучи холодной зари. Эти же сплошь темноволосы или рыжие, с кожей летних оттенков вплоть до бронзового. Глаза, как древесные листья, или темны, как у самих орков, да все же не было в них и тени сходства. Еще более разъярила орков эта недосягаемая красота.

Глубокое изумление овладело в первые мгновения и зимними, и летними созданиями. Затем те и другие обрушились на преследователей. Отряду орды пришлось отступить. Ладно выстроенная картина мира перевернулась для орков. Земли, что должны были им достаться, могли забрать себе неведомые пришельцы. Мысли эти вселяли в орков ярость и стыд. Как уступили они существам столь худосочным, столь слабым, предназначенным скорее для услаждения глаз и тела? Ибо если то были их мужчины, каковы тогда женщины?

Снятые с убитых одежды, оружие и украшения свидетельствовали о более высоком мастерстве — или лучших ресурсах? Повторить такое ремесленники орды не смогли. Раз одежды чужаков более тонки, но крепки, украшения более искусны, а оружие изящнее, не так быстро зазубривается и выходит из строя, значит добрались те до потаенных благ, предназначенных оркам. И поселилась с тех пор в сердцах орков ненависть к существам, что представляли угрозу их господству и соперничали с ними за земли и ресурсы. Не было более дела до человеческих достижений и сокровищ. Не только орки оказались особенными в этом мире, а новые враги их обладали неслыханным долголетием и богатством. Нелестное открытие это разъедало орды, как ржа железо. Чуждые существа сделались единственной настоящей мишенью. Зависть и непонятная тяга заставляли рыскать в поисках все новых поселений противника.

Тех, кто прятался за городскими стенами, орки, называвшие себя курум-от, сильным народом, почитали за трусливых слабаков. Само название эльнарай в общем орочьем языке — тхар — означало «чуждый, ломкий, неясный». Однако, слово это использовалось редко, уступая откровенно презрительным «изморкам» или «тонкохрустам». И для разных эльнарайских народов нашлись подходящие прозвища. Зимних звали слякотью, лунных поганками за крайнюю бледность, летних искаженцами за обманную схожесть, а восточных, что так далеко проживали от остальных своих братьев, отрезками. Как можно было забираться в глушь столь отвратительных для привыкших к простору кочевников гор и лесов, если не от малодушной готовности терпеть от жизни любые издевки, лишь бы сохранить ее?

Предсказания шаманов вселяли в Стылую орду торжествующую уверенность, подкрепляемую военными успехами и двумя явлениями волосатой звезды. Семь лет оставалось до полного завоевания врага.

* * *

Советы при дворе сделались обыденностью. Наль устало тер висок, оглядывая карты окрестных гор с отмеченными на них рудниками. Как королевскому оружейнику ему было что сказать о поступающих материалах и о чем расспросить главу гильдии шахтеров. Лоб и затылок медленно наливала давящая тяжесть. Если выйти на улицу, станет легче, но до конца совета далеко… Похоже, головная боль посетила и главного казначея. Тот чуть заметно морщился от громких голосов, то и дело опуская глаза на свой отчет. Норский статер долго держался высоко по отношению к твайлийскому флерену, но в виду ненасытной человеческой активности курс его оказался под угрозой.

Сухой кашель заставил членов совета в недоумении обернуться — в этот раз источником его являлся не глава гильдии шахтеров, но командир дозора лорд Нальдерон. Скорее всего, виной тому был табак, ставший для юноши частым спутником в походе и дома. Хотя он легко привык к памятному с детства дыму, раздражавшему при первых затяжках горло, изредка те же ощущения возвращались, и почему-то не всегда во время курения.

— Благоденствия на века! — проронил сидящий рядом главный егерь.

— Да застанем их! — отозвался Наль.

Одна из немногих брешей в адамантовом здоровье народов Сокрытых Королевств. Эльфы слабы на горло и легкие. Работа шахтеров приравнивалась к подвигу. Им хорошо платили, обеспечивали долгий отдых, а переходили на самые щадящие занятия на чистом воздухе они довольно рано. Однако все это не могло покрыть последствий болезни, остававшейся с шахтерами на всю жизнь. Каждая вспышка эпидемий сопровождалась для эльфов осложнением на дыхательные пути, а кульминацией всему стало Кровавое поветрие — легочная чума в середине Золотой Эпохи.

У каждого народа сложился свой традиционный отклик на сигналы, в худшем случае свидетельствующие о надвигающемся бедствии. Вестери говорили: «Долгих лет жизни!» Ответом было «И всем нам!» У твайлари это звучало как «Благоденствия вашему Дому! — Нам и вам!» Истеры желали долгого пути под солнцем, а отвечали «Да будет нам по пути!», что при некоторых контактах создавало курьезные ситуации. Благие пожелания восточных братьев для твайлари звучали как проклятие.

Король Ингеральд выдержал деликатную паузу и продолжил совет. Когда оружейник его вернулся в Исналор после отсутствия в несколько зим, то трепетал, вступая в