Серебряная рука - Стивен Рэй Лоухед

— Но вы же можете охотиться в лесу, — удивился Бран. — Зачем вам голодать?

— Да, охотиться нам разрешили, — горько ответил Огнв, — только у нас нет ни копий, ни ножей.

— Почему? — спросил Кинан.

— Оружие запрещено, — пробормотал староста. — Ты когда-нибудь пытался убить оленя голыми руками? Или дикую свинью?

— Мяса нет, — пробормотал один из жителей. — Нам дают только заплесневелое зерно и скисший творог.

Одноглазый человек рассказал, как король прислал воинов забрать урожай.

— Сказали, что если мы попросим, нам дадут столько зерна, сколько нужно, — усмехнулся мужчина.

— Мы просили… о да, мы просили. Но в ответ получили только плевки. — Он сплюнул на землю.

— Двое наших родичей отправились к королю за мясом, — добавил Огнв. — Через три дня нам привезли их тела и сказали похоронить. Дескать на них напало дикое животное.

— Там не было никакого дикого животного, — сказал одноглазый, — только Мелдрин.

— Мелдрин все забирает себе, — пожаловалась женщина. — Все забирает и ничего не отдает.

Мы оставили их и продолжили путь. Чем ближе к Каэр Модорн, тем больше становилось селений. В каждом мы видели одни и те же лишения и убожество и слышали похожие рассказы о королевских требованиях, о его прихотях, о том, как он обманывает селян. Мелдрин превратил широкую и щедрую долину Модорн в Долину Страданий. Люди едва выживали под тяжестью лишений.

Выслушивая их отчаянные мольбы, я понял, как Мелдрин справился с королями Ллогриса. На тех, кто послабее, он нападал; более сильных правителей подкупал щедрыми дарами, щедрыми союзами, торговыми соглашениями. И все это за счет людей.

Даже Ллвидди, члены клана Мелдрина — да и я сам! — не избежали гонений своего жестокого господина. Ллвидди жили не лучше, чем скот, который они пасли на лесистых холмах. Своим внутренним взором я увидел своих кровных родственников и больше не узнавал их!

— Расскажи нам о нашем преступлении, — потребовал один из мужчин, родич, который верно служил Мелдрону Мауру и перенес ужас Нудда и лишения Финдаргада. — Скажи, чем мы заслужили все это. Со скотом обращаются лучше, чем с людьми, а если кто-нибудь с чем-то несогласен, его тащат к Мелдрину.

Унылая женщина, прижимавшая к груди голого болезненного младенца, протянула к нам руку.

— Пожалуйста, господин, помогите нам. Мы умираем здесь.

Кинан повернулся к Лью.

— Ну, ты прикажешь, брат, или я?

— Я сам, — ответил Лью, — и с радостью. — Он повернулся к Воронам. — Дастун, Эмир, Алан, — крикнул он, — ведите сюда скот. У них будет мясо. Гаранау, Найл, тащите дрова, разводите огонь. — Затем он обратился к людям: — Сегодня у вас будет пир. Будете есть, сколько влезет.

Люди пришли в ужас.

— Нет! — закричали они хором. — Если Мелдрин узнает, он нас убьет!

— Мелдрин не узнает, — заверил Кинан. — Он ушел и не скоро вернется. А когда все-таки вернется, скажите ему, что так приказали Лью и Кинан. Это они убили скот, чтобы досадить ему.

Скот пригнали с холмов; разожгли огонь. Зарезали трех коров, а остальное стадо отогнали к соседям. Там тоже забивали скот, чтобы накормить людей. Мясу люди радовались, но все еще опасались гнева Мелдрина, и это делало пиршество немного мрачным.

— Нам не следует здесь задерживаться», — предупредил Бран. — Мы сделали для них все, что могли.

— Нет, не все, — сказал Лью, — я бы сделал еще кое-что. — Он повернулся ко мне. — Как ты думаешь, можем мы их взять с собой?

— Если они согласятся. Только вряд ли они осмелятся покинуть свои лачуги.

Кинан вскинулся.

— Как это так? Если бы ты был рабом Мелдрина, ты бы остался здесь, если бы кто-то предложил тебе свободу?

— Ну что же, предлагайте, — ответил я.

Кинан и Лью так и сделали; они предложили свободу всем и каждому, кто ее примет.

Однако никто не откликнулся; все предпочли оставаться в своих хижинах, какими бы жалкими они ни были, — а они и в самом деле были отвратительны. И хотя мы долго спорили, нам не удалось убедить их в том, что у нас им будет в любом случае лучше, чем у Мелдрина. Они не поверили, что мы предлагаем им жизнь вместо смерти заживо.

Их отказ перестать быть рабами огорчил меня больше, чем все, виденное мной. Душа моя кричала от горя. От их глупости хотелось рыдать. Но Мелдрин успел настолько запугать и сбить их с толку, что они больше не могли думать по-людски. Они не поняли, что мы предлагаем им свободу и достоинство. Да и как они могли понять? Эти слова перестали иметь для них какое-либо значение.

То же повторилось в следующем небольшом селении. Мы снова получили отказ последовать за нами. Не говоря ни слова, староста повел нас на вершину холма за поселением. Мы удивились, но пошли с ним. Он привел нас к пирамиде… из черепов. При нашем приближении в воздух поднялась огромная стая ворон. На некоторых черепах еще оставались куски плоти и пряди спутанных волос. Однако птицы честно делали свою работу, и большинство костей блестели на солнце, обглоданные дочиста.

Я этого не видел, но мне и не нужно было видеть, чтобы задохнуться от возмущения. Лью подробно описал мне зрелище, а затем обратился к старосте:

— Что здесь произошло? — спросил Лью.

— Мелдрин был недоволен размером урожая. Он обвинил нас в том, что мы что-то скрываем, — пояснил мужчина. — Он искал зерно, но ничего не нашел, и тогда он начал убивать людей. А это оставил нам в назидание.

— Ну так идем с нами, — предложил Кинан.

— Чтобы дать Мелдрину еще один повод убивать? — спросил староста. — Только на этот раз он не оставит в живых никого.

— С нами тебе ничего не грозит, — сказал Бран.

Староста мрачно усмехнулся.

— Всем нам угрожает опасность, пока жив Мелдрин.

— Не могу на это смотреть, — заявил Кинан. — Идем отсюда.

Лью нехотя согласился.

— Да. Больше мы ничего не можем для них сделать. Наше дальнейшее пребывание на этих землях только увеличивает опасность для нас самих.

Мы оставили поселение Ллвидди и