Колонна и горизонты - Радоня Вешович

с сыном и похоронил его здесь по православному обычаю? Как переживут это две дочери Перо и жена, оставшиеся в Черногории? Перед моим мысленным взором прошла вся его жизнь. Сначала люботинский ученик из крестьянской бедноты. Как и многие другие черногорские дети, он учебой — а это была единственная возможность — пытался спастись от голодного будущего. Без учебников, плохо одетый, он каждый день шагал по пять часов от Люботина до гимназии в Цетине. Будучи в седьмом классе, Перо записался в военное училище, чтобы перейти на казенный кошт и тем самым как можно раньше оказывать помощь родителям. Может, поэтому он и отличался такой человечностью. Командуя батальоном, он никогда не ставил нам невыполнимых задач. Командование батальоном наложило на его лицо постоянно озабоченное выражение. Сам он не брал в руки ложку и не заходил в горную хижину на отдых до тех пор, пока не убеждался, что все роты как следует размещены и накормлены.

После боя под Ябланицей, рассказывал Журич, наш батальон почти сразу же вступил в новый. А сколько их было еще после этого! Марш, который совершался для того, чтобы оторваться от противника, как правило, сопровождался тяжелыми боями с четниками на Прене, у озера Борачко, под Главатичево и Тройврхом, на Палеже под Трескавицей, под Калиновиком, на Девоячком хребте, на горе Липети, у Добро-Поля, с итальянцами и четниками на Канаку и Ифсару, на Дрине и под Чайничем.

На рассвете наша рота (как передовой отряд) преодолевала отвесные скалы, возвышавшиеся над озером Борачко. И здесь наши бойцы увидели несколько сотен пивских и герцеговинских четников. Они расположились возле догоравших костров на плоскогорье, неподалеку от них лежали лошади. Мы открыли огонь, и все немедленно пришло в движение. Оценив по силе огня нашу малочисленность, один из четнических командиров остановил бегущих солдат и бросил их в контратаку.

На 3-ю роту обрушился шквал огня. За спиной у наших бойцов были лишь отвесные скалы да пропасть. Если бы вскоре не подошли остальные подразделения нашего батальона, никто бы в живых из роты не остался. Анте Раштегорац и Саво Машкович, тяжело раненный в руку, до последнего патрона прикрывали вынос с поля боя погибших и раненых. Вниз пришлось спускаться по крутому склону, по которому даже здоровые карабкались с большим трудом.

Под Калиновиком завязался бой со «штурмовиками» Джуришича. В бригаде не было сведений о численности этой четнической группы. Оказалось, что накануне боя туда на итальянских грузовиках было переброшено сильное подкрепление. Вместо предполагаемых деморализованных остатков противника нас поджидали две бригады санджакских и две бригады боснийских четников.

Без пищи и отдыха, полностью измотанная предыдущими боями, наша бригада вместе со 2-й далматинской три дня и три ночи штурмовала по глубокому снегу Палеж и Шилевац. 2-й черногорский батальон отразил шесть контратак противника, следовавших одна за другой, и четырежды атаковал сам, бросаясь в рукопашную схватку с четниками. На третий день боя, утром 22 марта 1943 года, после еще одной ночи, заполненной атаками, наша бригада и далматинцы не обнаружили никаких признаков, свидетельствовавших о поражении четников. На рассвете обе стороны одновременно отошли с чувством проигранного сражения. Когда крестьяне сообщили, что четники отступили, на поле боя было найдено более шестидесяти вражеских трупов.

1-й батальон получил задачу — выступить в качестве передового отряда. Используя баржу, он должен был форсировать водную преграду, создать около Устиколины плацдарм и тем самым обеспечить переправу всех наших войск через Дрину. В городке не осталось ни одной живой души, а баржа была привязана к противоположному берегу, где виднелись окопы четников. Пришлось отойти за холм, в деревню Оджак, и доложить в штаб бригады, что весь берег, вплоть до села Цвилин, изрыт окопами. Линия укреплений противника тянулась до горы Крчино и Капак, откуда вела огонь итальянская артиллерия.

Штаб бригады отдал приказ во что бы то ни стало переправить ночью баржу к нашему берегу. Вызвались добровольцы — Чачич, Милон, Вежа, Войо Кадиевич и комиссар батальона Крсто Баич. Они готовы были вплавь добраться до противоположного берега, отвязать баржу и доставить ее на нашу сторону. С железнодорожной насыпи и с мечети их поддерживали все бригадные огневые средства: четырнадцать станковых и пятнадцать ручных пулеметов, восемь минометов и противотанковая пушка.

Пока смельчаки боролись с ледяными мартовскими волнами Дрины, оглушительные выстрелы и разрывы мин, поднимавшие у окопов столбы песка и земли, не позволяли четникам высунуться. Они были настолько ошеломлены, что вскоре над брустверами в знак капитуляции взвились рубашки, платки, вывернутые пилотки и даже шерстяные носки, повешенные на стволы винтовок. С нашего берега им приказали выйти из окопов, сложить оружие, построиться и ждать дальнейших приказаний. Они тотчас же послушались.

Пловцы взобрались на баржу и поспешили в обратный путь. Тем временем со стороны Цвилина противник открыл огонь. Когда они уже находились на середине реки, в стальной трос попала пуля и разорвала его. Баржа остановилась. Голые по пояс смельчаки на ледяном ветру безуспешно пытались сдвинуть баржу с места. Бойцы на берегу реки волновались за своих товарищей, попавших в такое затруднительное положение, и хором давали им различные указания. Некоторые, сами того не замечая, обутые вошли в воду. Дрина в этом месте была очень глубокой. Четники, увидев, что случилось на реке, как по команде, попрыгали назад в окопы и открыли сильный огонь. Крсто и его группа вынуждены были покинуть баржу и под свинцовым дождем преодолевать оставшееся расстояние вплавь. Как только пловцы добрались до берега, на них тут же набросили одеяла и повели за холм. Никто не замечал, что уже наступил рассвет.

После очередной неудачи штаб бригады направил всем батальонам письмо, в котором форсированию Дрины придавалось историческое значение. Здесь было самое подходящее место для вступления наших войск в Черногорию и Санджак. Подготовку к форсированию поручили Саво Буричу и Божо Божовичу. Они сразу же приступили к постройке плотов, однако столкнулись с большой трудностью: в Устиколине совсем не было деревянных изб, в строительстве здесь использовали кирпич, а вокруг рос только кустарник.

На рассвете группы наших бойцов, как в приключенческом романе, проникли в покинутый городок и под носом у четников целый день собирали все, что могло держаться на воде. Ночью в городок пришли роты и перенесли «строительный материал» за холм. У мельницы работали сборные команды из разных подразделений, пытаясь соорудить из собранного хлама что-то такое, что бы могло держаться на воде. Единственной