Колонна и горизонты - Радоня Вешович

а затем последовали многодневные бои возле Шчепан-Поля и Челебича. Бои носили крайне ожесточенный характер. Обстановка сложилась такая же, как в те суровые дни под Прозором и возле Иван-Седла, только теперь противник, используя благоприятные погодные условия, быстрее захватывал горные гребни и закрывал проходы. Название этого наступления тогда еще таилось в секретных досье немецких штабов под шифром «Шварц». Осуществляя это наступление, немцы стремились не только воспрепятствовать нашему дальнейшему продвижению на восток, но и отбросить нас назад, к ущельям Тары и Пивы, чтобы уничтожить там наши войска вместе с главной оперативной группой и Верховным штабом. Казалось, против нас здесь действовали те же части, что и в районе Бугойно, Прозора и Иван-Седла. Только теперь они, перегруппировавшись и получив подкрепление, усилили натиск, рассекая наши войска на части и окружая их.

Спускались вечерние сумерки, когда курьер отвел меня в батальон, располагавшийся вблизи Златни-Бора. Угрюмые обозники молча грузили имущество. Они только что узнали, что Войо Зогович, получивший тяжелое ранение в живот, умер прямо на носилках в центральном госпитале. Мне сразу вспомнилось, как он поднимал у подножия горы Игман валившихся от усталости бойцов и лошадей, как бесстрашно шел в атаку под Челебичем. Он до последнего вздоха боролся со смертью, звал врачей и просил сделать ему операцию. Однако обстоятельства были очень неблагоприятными для такой сложной операции, но у меня не укладывалось это в голове: нужно же было хоть что-нибудь предпринять, чтобы оказать ему помощь!

Штаб батальона освободил от повседневных обязанностей только что прибывших десятерых бойцов, выздоровевших после сыпного тифа. В их числе был и я. Мы двигались вместе с обозом, наслаждаясь прелестями тыловой жизни: здесь нам давали дополнительный паек — каждому по половнику ячменной похлебки. Я еще не мог прийти в себя и не знал, куда мы идем. Сильная стрельба говорила о близости противника, который окружал нас со всех сторон. Все это наводило на мысль, что все батальоны и бригады брошены в прорыв. Бои завязывались без каких-либо предварительных планов — в зависимости от обстановки. Известия о наших потерях быстро распространялись по колонне и заставляли думать, что противник беспрерывно получает подкрепления и окружает нас.

Впереди нас немцы вместе с домобранским истребительным соединением оттеснили из Завията подразделения маевской и 6-й восточнобоснийской бригады и в селе Борье захватили наш госпиталь. Вскоре к этим бригадам на помощь подоспела 1-я пролетарская бригада, совершив тяжелый марш от Мойковаца и Шаховича, а некоторыми подразделениями — даже от Фочи и преодолев на своем пути гору Любишню. 1-й батальон атаковал противника с фронта, а 2-й черногорский и 6-й белградский вместе с батальонами 6-й восточнобоснийской бригады — во фланг. За короткое время они разбили 13-й полк домобранского соединения и освободили раненых госпиталя. Это случилось настолько быстро, что враг не успел уничтожить раненых.

Златни-Бор, где с 20 мая 1943 года шли ожесточенные бои, имел огромное значение для вывода наших главных сил из окружения. Это подтверждал и приказ Верховного штаба: отнять у немцев эту возвышенность и закрепиться на ней.

По склонам Златни-Бора тянулись окопы, откуда противник простреливал всю прилегавшую равнинную местность, делая ее неприступной. Наш батальон двигался сюда из какого-то горного села сквозь лесную чащу. Утром мы подошли к высоте, но были встречены шквальным огнем и градом ручных гранат.

После трудного подъема отделения собрались вместе. Огонь противника не позволял высунуться из-за острого гребня — последнего естественного укрытия перед вражескими позициями. Нужно было идти в атаку. Божо Прля, Видо Шабан и Анте Раштегорац дали несколько длинных пулеметных очередей, и батальон двинулся вперед и оттеснил немцев. Правда, у нас оказалось много раненых. В бою погиб командир 1-й роты Радулович. Когда рассвело, бойцы, находившиеся на только что захваченных позициях, увидели мост на реке Узлуп, по которому спешили перебраться на противоположную сторону колонны раненых и подразделения.

Вскоре немцы поняли, что нас совсем немного, и, проведя мощную контратаку, вновь захватили утраченную позицию. В середине дня наши еще раз бросились в атаку по открытой местности и прогнали немцев, но эта победа обошлась слишком дорого: почти все бойцы 1-й роты получили ранения. Раштегорац, выпрямившись во весь рост и зажав под мышкой приклад ручного пулемета, точного, как и его глаз, буквально расчищал перед собой путь. В какое-то мгновение он увидел, как на правом фланге гитлеровский офицер поднял пистолет и прицелился. В грудь Раштегораца вонзилось несколько пуль. Теряя силы, он повернул ствол пулемета, выпустил оставшиеся пули по врагу и успел заметить, что немец упал первым.

Казалось, высота прочно удерживается в наших руках, но группы противника ежечасно делали попытку вновь овладеть ею. Ночью немецкие самолеты на парашютах сбрасывали своим войскам на Златни-Боре продукты, боеприпасы и питьевую воду. Это означало, что и для немцев нет пути назад.

В эти грозные часы 4-й (кралевацкий) батальон сменил ловченцев, сражавшихся за высоту, которая и в дальнейшем переходила из рук в руки.

В одну из атак Сава Кнежевич, Власта Дробнякович и Предраг Михайлович постучали в окна и двери сельских домов и, не дождавшись ответа, поспешили дальше. Дождь размыл пахотную землю, ноги увязали в грязи, а в воздухе свистели немецкие пули. В этом бою Сава был ранен в живот. Медсестра Славка Вукович хотела сделать ему перевязку, но он отмахнулся, словно это сейчас не имело значения, и попросил дать ему хотя бы глоток воды. Пока медсестра объясняла раненому, что это означало бы его конец, Предраг, студент механического института из города Косовска-Митровица, будто предчувствовал, что это — последнее желание умирающего, протянул ему полную фляжку. Сава жадно пил, а губы его заметно бледнели, лицо приобретало пепельно-серый цвет. Жизнь угасала с каждым глотком. Душко Карич, студент-медик, вытащил из кармана Савы документы и показал бойцам, где похоронить умершего. Атака продолжалась. Градом сыпались мины и пули. Комья грязи разлетались от взрывов. Немцы и на этот раз не выдержали натиска и отошли.

Во время боя командир батальона Живан Маричич заметил, как из дверей одного дома выскочили два немца. Командир поднял парабеллум и точными выстрелами сразил обоих.

В бою погиб Милисав Спасоевич, металлург из Трстеника. Горняки похоронили своего товарища возле только что захваченных траншей. В окопах с обшитыми стенками царил истинно немецкий порядок: на полках выстроились чистые котелки, а у амбразуры стоял приготовленный к действию станковый пулемет.

Разорвавшаяся рядом с блиндажом мина убила командира роты