Английский дневник - Елена Никова

спокойной домашней обстановке, наедине с молодым человеком, в которого я была почти влюблена, искренние лирические песни Окуджавы оказались на удивление верным музыкальным фоном моему состоянию.

Илья сел на диван и молча слушал. Когда первая песня закончилась, он сказал:

– А что если нам выпить немного сухого вина? Будешь?

– Почему бы и нет, – ответила я. – Давай немного выпьем.

– Я сейчас. А ты пока посмотри вот это, – и он дал мне альбом с работами импрессионистов.

Тема живописи была мне немного ближе, чем творчество Окуджавы, поэтому я с удовольствием стала рассматривать знаменитые картины.

Илья принес бутылку сухого вина, откупорил ее и разлил вино по бокалам. В этот раз мы пили без тостов.

Уже давно стемнело, а мы все еще сидели и разговаривали. Я посмотрела на часы:

– О боже, уже полдвенадцатого. Мне пора домой.

– Я провожу тебя, – произнес Илья, сделал паузу и добавил: – А может быть, ты останешься? Уже так поздно. Мои приедут только завтра к вечеру.

Остаться? Да, мне этого хотелось. В конце концов, мы взрослые люди и живем уже в другом времени и по другим правилам.

Но мне кое-что мешало. Впрочем, если я сейчас уйду, значит, снова скажу ему нет. А мне просто хотелось быть с ним. И я решила остаться, а там будь что будет.

Когда я вернулась из ванной, Илья уже лежал и ждал меня.

– Иди сюда… – сказал он, протягивая мне руку.

Он нежно и медленно целовал меня, но я чувствовала жар его тела. Этот человек и в постели был спокоен и уравновешен. И все-таки мне придется его предупредить. Но как? И не доводя до рискованного момента, я тихо, словно прося, произнесла:

– Мне нельзя…

Женщины – интересный народ. Нам надо, чтобы нас не только хотели, но и упрашивали, даже если мы сами этого хотим. В то же время мы даже не подозреваем, что мужчины тоже могут быть стеснительными и нерешительными. И если кому-то интуиция подсказывала, когда надо брать быка за рога, то только не мне.

Илья лег рядом и прошептал:

– Спи.

Это была наша вторая ночь.

Утром мы выпили чай на кухне, я встала и направилась к двери.

– Я позвоню, – уже по традиции сказал Илья и поцеловал меня на прощанье.

6

Прошло несколько дней. Илья не звонил. Но позвонил Миша. Это был наш первый разговор после летнего отдыха. Вслед за обычными вежливыми фразами он сказал, что хочет встретиться. Я подумала, почему бы и нет. В конце концов, у нас завязались дружеские отношения, и я, возможно, узнаю, куда пропал его брат. И мы договорились о встрече.

Миша был искренне рад меня видеть. Мы долго гуляли теплым сентябрьским днем. Вспоминали наш отдых в Плютах, подоброму смеялись над его соседями Витьком и Димоном, перебирали в памяти мелкие детали жизни в студенческом лагере. Он вновь оказывал мне различные знаки внимания, и казалось, его совершенно не волнует моя с его братом история, будто и не было ничего.

Он проводил меня домой. Мы остановились возле моего парадного, чтобы попрощаться. Миша повернулся ко мне лицом, положил руки мне на плечи, посмотрел мне в глаза и заулыбался какой-то только ему присущей блуждающей улыбкой.

– Чему ты улыбаешься?

– Я не улыбаюсь, я радуюсь, – он наклонился и быстро поцеловал меня в щеку. – Все, иди. Я позвоню завтра.

«Чудной он какой-то, – думала я, поднимаясь в лифте. – Но что-то в нем, несомненно, есть».

Миша, как и обещал, позвонил на следующий день. Спросил, что я делаю в выходные, и сказал, что если я свободна, то у него есть интересная программа на два дня: это музей, кино и театр. И я, недолго думая, согласилась.

Выходные оказались на редкость содержательными. В субботу Миша повел меня на выставку Кустодиева в Русский музей. Вечером мы пошли в кино. На следующий день мы просто гуляли в парке, а потом смотрели балет в Оперном театре. Он проводил меня домой и на прощание снова быстро поцеловал.

После этих выходных Миша стал звонить мне каждый день. Я настолько привыкла к его звонкам, что очень быстро они стали неотъемлемой частью моей жизни. У него, как и у его брата, была удивительная способность, какой-то нюх на интересные фильмы, спектакли, выставки. Он брал недорогие билеты в Оперный театр. Мы сидели во втором или третьем ярусе, и в ту осень посмотрели почти весь репертуар киевской Оперы. Попали на замечательную выставку художников «Бубнового валета». Два вечера рассматривали одолженный Мишей альбом Сальвадора Дали, восхищались фантазией гения и разгадывали символизм сюрреализма. В отличие от брата, он охотно говорил и о математике, видя, что мне это интересно. И всегда был исключительно внимателен и предусмотрителен. Он обязательно провожал меня домой, подолгу смотрел в глаза, улыбался, вернее, радовался и целовал на прощанье. А я уже отвечала на его поцелуи.

И все же, как-то странно получается, думала я, – вместо Ильи теперь появился Миша. Илья словно отдал меня младшему брату по какой-то только им одним известной договоренности. Просил ли Миша его об этом? Или Илья просто вернул меня Мише как ненужную ему вещь? Я уже не ждала, что Илья мне позвонит, но все еще надеялась.

В Мише меня восхищали интеллект и удивительные способности. Он увлекался и увлекал за собой. У него был особый, скорее всего, генетический фильтр, задерживающий все ненужное, наносное, непристойное.

Конечно, рядом со мной Миша был мальчишкой, и это смущало меня. Девушки в моем возрасте придают немало значения внешности кавалера. С внешностью у Миши было все в порядке, но вот возраст. Он был совсем молод, даже юн, и никак не смотрелся старше своих лет. А я не выглядела младше. И мне казалось, что это заметно, все так и смотрят на нас, и возможно, даже оборачиваются. На самом деле, никто этого не замечал. И совсем скоро эти мысли перестали меня волновать.

Этот мальчишка сделал невозможное. Он заставил меня ответить на его влюбленность. Постепенно, шаг за шагом, терпеливо и не спеша он влюблял меня в себя. И это произошло. Я влюбилась. Я ждала его звонка, ждала наших свиданий, мне приятен был его голос и теплое прикосновение рук. Мне нравилось, как он хмурится, как говорит «чушь собачья», когда что-то не понимает или не принимает. Я уже не сравнивала его с Ильей. Ильи больше не существовало. Был только Миша. Мы гуляли, взявшись за руки, и подолгу целовались перед прощанием.

Я чувствовала, что наши продолжительные поцелуи возле лифта под дверями моей квартиры пробуждают в нем желание. Он и поцелуями увлекался со всем пылом своей неординарной натуры, словно экспериментируя с собственными чувствами. Однажды я спровоцировала его, нечаянно распахнув пальто, которое обнажило тонкую блузку с