Английский дневник - Елена Никова

что сотрудница. Мочи не было терпеть, так спина болела, а то бы в жизни к этому шпекулянту не пошла. Правильно сотрудники наши написали, все правильно… А он, небось, увидел это и выбросил, – продолжала соображать она. – Непорядок это, непорядок…

Она аккуратно расправила обрывки бумаги, достала из стола баночку силикатного клея и наклеила все это на новый лист бумаги. Затем с ведром и шваброй пошла к дежурному вахтеру и попросила ключ от кабинета главврача.

– Давай ключ, Василич, убирать иду.

Оставив на улице свой инвентарь, тетка Клава прошмыгнула в приемную, открыла ключом кабинет главврача и положила ему на стол склеенную анонимку. Еще раз глянула, хорошо ли ее видно, закрыла кабинет, вернула ключ вахтеру, и закончив уборку, со спокойной совестью пошла досыпать остаток смены.

Через два дня на доске объявлений больницы появилось сообщение:

«14 марта в 15.00 состоится открытое партийное собрание больницы.

Повестка дня:

1. Разбор персонального дела массажиста кабинета ЛФК Лившица И.В.

2. Разное.

Явка всех сотрудников больницы обязательна».

Девичья грудь

Иду я как-то по улице, гуляю, по сторонам смотрю. Голуби на карнизах чечетку отплясывают, деревья подбоченились, листочками стреляют, небо звенит, и воздух свежестью одаривает. И так проникся я этим весенним состоянием, что стало мне хорошо и безмятежно. И в этот самый момент встречаю на перекрестке свою старую знакомую. Ну, просто столкнулся с ней нос к носу.

– Эльвирочка, ты ли это? – говорю.

Она всмотрелась в меня внимательно и говорит:

– Отчего ж не я, Анатоль? Я.

Она почему-то меня всегда на французский манер называла, и мне это нравилось.

– Сколько лет мы с тобой не виделись? Лет двадцать?

– Да, пожалуй, где-то так.

Ей уже за сорок, а мне к пятидесяти. Она все такая же худенькая, маленькая, будто и не было этих лет совсем. Я, правда, тоже пивное брюхо не наел.

Смотрю я на нее и вижу, что в глазах радости нет. Стал расспрашивать. Рассказала, что с мужем развелась, дети разъехались. Живет сейчас одна и, оказывается, недалеко от меня.

– Отлично, – говорю.

– Что отлично? Что развелась?

– Да нет, – говорю, а сам думаю, вот любят женщины за слова цепляться, и продолжаю: – самое время пожить для себя.

– Ты думаешь?

– Я не думаю. Я уверен.

Она посмотрела на меня долгим изучающим взглядом, раздумывая то ли над моими словами, то ли еще над чем-то своим, и говорит с ехидцей:

– Все-то ты всегда знаешь, Анатоль.

– Стараюсь, Эльвирочка. Ты бы телефончик дала, раз уж мы встретились, а то теряться теперь не хотелось бы.

– Ладно, пиши, – и номер продиктовала.

Ну, сам бог мне ее послал. А может, меня ей? Я ведь тоже от жены ушел. Почти двадцать лет в браке отслужил под командованием двух генералов – жены и тестя. Жена у меня генеральская дочь. Но любой службе конец наступает. Вот и я в запас уволился, то есть с женой разъехался, но пока не развелся.

– Так я позвоню?

– Ну, позвони, – говорит она так, словно безразличие – это то качество, которым при встрече через двадцать лет необходимо одарить старого друга.

Ничего, думаю, перешагну. Но все же, надо бы с ней как-то поделикатней, и я быстро так в щечку ее поцеловал и попрощался.

Она усмехнулась, головой покачала и пошла.

Я еще несколько секунд вслед ей посмотрел и тоже пошел. И нахлынули на меня воспоминания. Иду и в памяти перебираю, как я с ней познакомился.

Дело было на Новый год. Компания собралась большая – человек двадцать. Все пришли парами, только я один был, и она одна. Нас рядом и посадили. Видел я, что она со мной общается не то чтобы по принуждению, но не с большой охотой. На безрыбье, как говорится, и рак рыба. Вот как это называлось. Но мне своего шанса упускать не хотелось, потому что уж больно она мне понравилась. Она хоть и не красавица была, но лицо имела привлекательное, юное. Глаза широко посажены, светло-карие, носик аккуратненький, прямой. Черные волосы с кудряшками, вверх подобранные, открывали маленькую точеную шейку, а под кофточкой слегка грудь угадывалась, девичья такая, миниатюрная, как у подростка. Все в моем вкусе.

И стал я вокруг нее увиваться. А она так снисходительно на меня смотрит, будто я какое-то насекомое. Я мастер рассказывать анекдоты, и в ту ночь был в ударе – решил произвести впечатление. Все смеялись и хохотали над моими шутками. А Эльвира сидела как королева – с улыбкой Джоконды на губах. Потом раньше всех домой засобиралась. Я ее провожать пошел и, разумеется, номер телефона попросил. Она замялась, но не отказала.

Стал я ей звонить время от времени, но чувствовал, что интерес она ко мне не проявляет. Пару лет она меня близко к себе не допускала, так, виделись иногда. Но я не терял надежды и дождался.

Туристы, друзья мои, в поход на два дня собрались. А я решил Эльвирку пригласить, совсем не ожидая, что она пойдет. Но она вдруг согласилась. И мы отправились.

Шли мы лесом разными тропами, а вечером на поляну вышли, палатки поставили. Полночи у костра просидели, песни пели, анекдоты рассказывали. А у меня в голове все одна мысль крутиться: случиться ли этой ночью то, что я уже так давно ждал, или она отвернется от меня на другой бок и уснет. Но, думаю, ведь все от меня зависит.

Наконец все спать пошли. Залез я в палатку и вижу, что Эль-вирка уже лицом к стенке легла. Но местечко там все-таки найдется – стенка же матерчатая. Я взял да и запрыгнул туда и оказался с ней нос к носу. Она от неожиданности и сказать ничего не успела. Обнял я ее, и тогда в первый раз в моих ладонях оказалась ее девичья грудь. Такая аккуратная, маленькая, упругая, ну, словом, девичья.

А дальше я по молодости выделываться стал.

– Что это ты делаешь? – не поняла Эльвира.

– Это, – говорю, – джаз, синкопы.

– Что?! Какие еще синкопы?

– Если не подходит, сейчас ритмы зарубежной эстрады сделаю, или…

– Обалдел ты, что ли, совсем, Анатоль.

– Обалдел, Эльвирочка, обалдел от любви к тебе.

– Ты нарочно все это делаешь?

– Что все, Эльвирочка? Ты скажи как, а я постараюсь.

– Чувствовать надо, Анатоль, а ты все стараешься.

Ладно, думаю, заигрался, пора заканчивать. А тело у меня всегда было мускулистое, жилистое. Схватил я ее ногами, зажал слегка и не пускаю.

– Пусти, – говорит, – дурак, пусти. – Руками меня оттолкнула и на другой бок повернулась…

После этого похода мы с ней больше не виделись. Слышал я, что она вскоре замуж вышла, и я через несколько лет женился. Так пути наши и разошлись. Но я часто ту ночь вспоминал и думал, что, скорее всего, Эльвира до неузнаваемости изменилась, ведь время все меняет, и нет больше той девичьей груди, что меня так влекла и волновала. И тут,