Английский дневник - Елена Никова

как только я ее на улице встретил, все эти мысли и воспоминания снова закружились у меня в голове.

Через два дня я решил, что уже самое время Эльвирочке позвонить. Набрал номер, и, к моей радости, она сразу меня узнала. Однако я тут же вспомнил, что букву «р» произношу пофранцузски, проще говоря, картавлю, поэтому меня всегда по телефону узнают.

Поговорил я для приличия о том, о сем – и спрашиваю:

– Может быть, я в гости к тебе приду вечерком, посидим, винца выпьем? Как ты на это смотришь?

Она молчит, паузу взяла, думает о чем-то.

– Ну так что, может, я зайду часов в восемь?

– Хорошо, приходи. Только вино не бери. Чай будем пить.

Надел я костюм, который мне верой и правдой восемнадцать лет прослужил, ботинки почистил и хотел букет цветов купить, но подумал, что цветы скоро завянут и она их выбросит. А если я куплю цветок в горшке, то он долго еще у нее цвести будет. Смотрю, в цветочном магазине стоит гусмания – сухой, как бессмертник, ярко-красный цветок в окружении длинных кожистых листьев. Ну точно – Эльвирка.

Вот так, с цветочным горшком в обнимку и подошел я к ее двери ровно в восемь вечера, как она и сказала.

Позвонил. Она открыла. Смотрит на меня строго и говорит:

– А это еще что за сухоцвет?

– Гусмания называется. Это тебе.

– Уже догадалась, что мне. Ну, проходи, раз пришел, – и рукой меня зайти пригласила.

Человек я аккуратный – ботинки в коридоре снял и в носках в комнату прошел. Эльвира улыбнулась:

– Люблю мужчин в костюме и в носках… – и как же умеет сказать, что не поймешь, действительно она это любит или шутит.

Сели мы чай пить, о жизни поговорили, молодые годы вспомнили, я пару новых анекдотов рассказал. Она смеяться стала. Ну, вот и растаяла.

На стене часы висели. Я время от времени краем глаза на них поглядываю и вижу, что уже полдвенадцатого, а мы все еще чаепитием занимаемся. Решил я осторожно намекнуть и говорю:

– Эльвирочка, может быть, я у тебя останусь? А то уже поздно. Пока автобуса дождешься…

Она глянула на меня как-то странно. Видимо, решала, оставить меня или нет, и вдруг говорит:

– А презерватив у тебя есть?

Я чуть со стула не упал. Все что угодно мог предположить, но только не это.

– А зачем? – говорю, а улыбка сама рот в стороны растягивает, и я ничего сделать не могу. – Можно и без него. Я здоров.

Только произнес эти слова, а сам подумал, может быть, она знает, что говорит. А язык сам дальше за меня продолжает:

– И где же это я сейчас презерватив куплю? Уже все аптеки закрыты.

Эльвирочка улыбнулась и говорит:

– В супермаркете через дорогу. Он круглосуточно работает. Здоров-то ты здоров, но это делу не помешает. Так что ты не задерживайся. Вперед.

Решил я, что так она избавиться от меня хочет и таким изощренным способом выпроводить. Но в супермаркет пошел – чем черт не шутит.

Походил я по магазину, но нигде нужный мне товар не увидел. И тут вспомнил, что это дело на кассе продается. Направился я к кассам, а они все закрыты, только одна работает. И очередь собралась человек шесть-семь, и у всех полные тележки. Так, думаю, тут я все сорок минут простою и уже мне ничего не понадобиться.

– Граждане, – обратился я к людям, – уважаемые! Мне только один презерватив купить. Не пропустите ли без очереди?

Тут смешок пошел, и кто-то сказал:

– Надо бы пропустить, у мужика яйца горят, – и все громко рассмеялись. А мужик, который это сказал, еще и подмигнул мне якобы с пониманием.

После таких слов, если бы я был молодым парнем, я бы наверняка провалился сквозь землю. Но я стреляный воробей, меня таким текстом уже в краску не вогнать. Схватил я первый попавшийся пакетик и к кассирше протиснулся. Расплатился. Она чек мне дает и с подковыркой произносит:

– Приятной ночи!

Поблагодарил я ее и всю очередь, что меня пропустили, и помчался назад к Эльвирке. Весь этот поход в супермаркет у меня занял минут двадцать. Смотрю на часы – уже начало первого. Шансов у меня мало. Она могла спать лечь и дверь не откроет. А могла и передумать, и тогда тоже дверь не откроет.

Звоню в звонок, прислушиваюсь. Открывает.

– Долго же ты ходишь. Я думала, что не вернешься.

– Очередь, Эльвирочка, в супермаркете была. А ты меня ждала, радость моя?

Она глазки свои закатила, вздохнула и скомандовала:

– Иди в ванную, пустомеля.

Вспомнил я ту нашу ночь в палатке и подумал, что запрыгивать так резко в постель не буду. Наоборот, подкрался тихонько, влез под одеяло и ухватил Эльвирку. В моих руках оказались маленькие упругие груди. Я не выдержал и воскликнул:

– Девичья грудь! Девичья грудь!

Она ничего не сказала и молча отдалась мне.

Утром я проснулся и увидел, что Эльвиры рядом нет. Я встал, оделся, заглянул в другую комнату, прошел на кухню – ее нигде не было. Куда же это она подевалась, думаю? Может быть, за хлебом в магазин вышла? Оглянулся по сторонам и обнаружил на столе записку:

«Анатоль, мы встретились с тобой на перекрестке. А дороги на перекрестке и сходятся, и расходятся. Когда будешь уходить, просто захлопни дверь».

Я так и сделал.

Недетские рассказы

Тайный знак

Время от времени весь первый класс Галя Кляпнева, гуляя после уроков в школьном дворе с одноклассницей Ирой Богуш, рисовала мелом на цокольной плитке школьного здания странный знак. Неокрепшей ручонкой, едва только научившейся писать, она медленно чертила две вертикальные палочки, затем соединяла их концы крест-накрест и ставила сверху маленькую дужку лодочкой – кратку.

– Отгадай, что это? – спрашивала она свою подружку Иру, худенькую высокую девочку с большим белым капроновым бантом, вплетенным в черную косу.

Судьба не только свела обеих в 1-А классе, но и посадила за одну парту.

Ира подолгу смотрела на странное изображение, строила в уме какие-то догадки и говорила:

– Не знаю.

– Думай, думай, – настаивала Кляпнева, и в ее зеленых глазах загорался детский огонек превосходства.

– А ты сама знаешь? – с недоверием произносила Ира.

– Я? – переспрашивала Галя и, хмыкнув, гордо говорила: – Конечно, знаю.

– Ну так скажи!

– Скажу, но только не сегодня, – Галя делала хитрое лицо и поднимала кверху указательный палец – рыжие веснушки прыгали и смеялись. – Это секрет, понимаешь? И вообще, много будешь знать – скоро состаришься.

– Ну, пожалуйста, – просила вконец заинтригованная Ира и сладким голосочком обещала: – Я, Галочка, никому-никому не скажу.

Стоит только произнести слово «секрет», и любая девчонка будет готова умереть, только чтобы узнать его. Так и Ира Богуш сгорала от любопытства узнать Галину тайну.

Через неделю или две история повторялась, и Кляпнева, еще больше возбуждая Ирин интерес, снова говорила:

– Скажу, но только не сегодня, – и добавляла: – Смотри, только у родителей