Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джек сел на деревянную скамью и уставился на свои руки. Он вдруг подумал, что видение его родителей в вагоне другого поезда – его исчезнувшего отца и давно мертвой матери – было иллюзией. Иначе и быть не могло. Как это называла миссис Лэнгли? «Земля мечты». Он гонялся за призраками, верно? Но, с другой стороны, сам он не был призраком, как не был призраком и Скизикс. Никто не походил на призрака меньше, чем Скизикс. Так почему же всех остальных на вокзале нужно считать призраками?
– Мы должны продолжить поиски, – сказал Скизикс.
Джек пожал плечами.
– Мне могло это привидеться, может быть, моих родителей в том вагоне и не было. Каким образом они могли там оказаться? Давай просто пойдем вперед. Посмотрим, куда направляются все эти люди.
Скизикс поскреб щеку, огляделся, потом замер, моргнул и показал пальцем. Вдоль стены вокзала тянулся тускло освещенный кафетерий, перед ним расположились несколько газетных киосков, кабинок чистильщиков обуви и тележек, с которых уличные продавцы торговали горячей картошкой и кофе. Люди входили в кафетерий и выходили из него через вращающиеся двери, вошедшие исчезали в полутьме помещения. Хаотичные звуки голосов и позвякивание тарелок распространялись в воздухе вместе с запахами еды – ни один из них не определялся по отдельности, все они смешивались и превращались в варево запахов, от которых слегка подташнивало: вареные бобы, морковка, жареная рыба. Возможно, поварихой тут была мисс Флис. Даже Скизикса эти запахи, казалось, не искушали.
Не успел Джек подумать об этом – о мисс Флис, которая варит капусту для получения бульона, – как рядом с входом в кафетерий близ мальчика, продающего старые пожелтевшие газеты, он увидел мисс Флис собственной персоной с безошибочно узнаваемой печатью безумия на лице: слишком широко расставленные вытаращенные глаза, бессмысленная улыбка, волосы, напоминающие сплющенное перекати-поле. Она держала в руках мешок из грубой ткани, в который могли вместиться все восемьдесят фунтов картофеля, и обращалась к людям, проходившим мимо. Один человек остановился и бросил в мешок монетку. Другой покачал головой, пожал плечами и пошарил по карманам, вытащил помятый носовой платок и бросил его в мешок. Она раболепно поблагодарила мужчину, а потом без предупреждения, прервав на середине глубокий поклон, принялась сыпать проклятия в адрес человека, который нырнул в проем вращающейся двери и исчез в безликой массе людей в кафетерии.
Ветер продувал всю станцию, поднимал пыль и нес запах масла и пара. Мимо на манер перекати-поля пролетал газетный лист, и мисс Флис успела его схватить, разгладила, попыталась читать наискосок. Прочитанное, казалось, вполне удовлетворило ее, и она принялась снова и снова складывать лист, пока тот не сложился до размера игральной карты, после чего бросила его в мешок.
– Может быть, здесь ты получишь то, чего заслуживаешь, – прошептал Скизикс.
От этой мысли по спине Джека пробежал холодок. Скизиксу, которого явно встревожил вид мисс Флис, пришедшей к столь печальному концу, собственные слова тоже не очень понравились. Его, казалось, одолевало желание подойти к ней, дать ей что-нибудь.
– Она свихнется еще сильнее, если увидит меня, – сказал он, покачав головой. – Это скорее пойдет ей во вред, чем на пользу.
Джек кивнул. Скорее всего, так оно и было. Однако…
– Но мы ведь не можем так просто уйти, верно?
– Не можем, – согласился Джек. – Может, она нас не узнает.
Он нашел четверть доллара в одном кармане и три пенса в другом. Скизикс оказался богаче – он насчитал в общей сложности восемьдесят семь центов. Они направились к ней, изображая из себя обычных прохожих, и уронили монетки в ее открытый мешок. Она поблагодарила их, назвав по имени, а когда они пошли прочь, кивая, улыбаясь и желая ей беречь себя, она посоветовала Скизиксу не есть слишком много. Потом, словно в ее голове щелкнул переключатель, она начала читать им лекцию о пользе грубой пищи, советуя переходить на лепешки с отрубями, льняное семя, пшеничные проростки, перетертые кости придонных рыб, опилки, голос ее все время срывался на визг, а это давало основания думать, что никто не воспринимает ее всерьез. Впрочем, было ясно, что говорит она главным образом с воображаемой аудиторией, потому что ее взгляд уплыл с двух мальчиков в сторону, и обращалась она с обычной своей бесстрастной неопределенностью к профилям голов, проходящих мимо, а предмет ее лекции уплывал вдаль и терялся, как ландшафт во сне.
Джека пробрала дрожь при виде этой сцены. Скизикс помолчал немного, потом сказал:
– Жаль, что у нас не было больше.
– Но больше у нас не было, – сказал Джек.
– Может быть, мы сможем вернуться. Разве не так работает вся эта система – ты можешь приходить и уходить на солнцеворот, перескакивая в разные времена? Хелен ведь говорила что-то в таком роде, будто твой отец у таксидермиста присутствовал сразу в двух своих сущностях. Это, вероятно, было страшновато.
– Можешь не сомневаться.
– Извини, – сказал Скизикс. Они вдруг оказались на очень длинной лестнице, по которой шли, не уставая и направляясь неизвестно куда. Они помедлили на вершине. Скизикс посмотрел на Джека и покачал головой. – Я думаю, мы облажались, – сказал он.
– Пошли не по той лестнице?
– Нет. Не нужно нам было сюда. Я так жрать хочу – руку себе готов откусить, но хочу я только пончики Поттса.
– Я тебя понимаю. Интересно, Хелен…
– Ты только посмотри! – оборвал его Скизикс, показывая куда-то вперед. Перед ними вдаль тянулся вокзал, наполненный паром и шумом. Там же были кафетерий и уличные торговцы, и все это на расстоянии около полумили, хотя голоса торговцев звучали ясно и близко. Скизикс и Джек снова подошли к ним, оба пришли в ужас от того, что бродят кругами по одному и тому же закольцованному, призрачному вокзалу и не находят ничего в достаточной степени материального, что указывало бы на
