Ледяные небеса - Мирко Бонне

А меня с ней не будет.

— Мэннок! У меня есть кое-что для вас!

Никто, и Эннид в том числе, Эдварда Мэннока больше не увидит.

Я бы крикнул этому парню, который смотрел на меня с доброжелательным любопытством своим единственным глазом на лугу в Ньюпорте, и мне казалось, что он не понимает меня, потому что в мыслях своих он уже улетел, я бы крикнул ему, стараясь перекричать рев моторов, то же, что крикнул нам пастор Гюнвальд в заснеженной церквушке в Гритвикене:

— Поверните обратно, Мэннок, если не хотите, чтобы с вами случилось то же, что с королем Сверриром!

Я не знаю, почему мне пришла в голову эта фраза, когда я передавал Мэнноку рыбку и стоящая рядом плачущая Эннид узнала меня. В вихре, который поднимали вращающиеся пропеллеры, я вдруг понял, чему я обязан своему счастью. Не прочитав записку, хранившуюся в животе рыбки, я понял, что в ней было написано, и одновременно понял, что слова ничего не значили — дело в самой рыбке. Ужасно, но талисман Эннид не принесет счастья Мэнноку, потому что не от нее он попадет к нему. А моей прямоты и искренности будет для этого недостаточно, так же как слез и рыданий Эннид. Он будет помнить о них, но в руках их не подержишь.

Из трех летчиков живым вернется лишь тот, в честь которого получил свое имя Уилли-Мерс, то есть Уильям Бишоп, который вскоре после войны будет сидеть у нас в кухне и рассказывать моему отцу, как он гордится тем, что знал нашего Дэфидда. Альберта Болла собьют в начале мая 1917 года истребители Лотара фон Рихтгофена. Эдвард Мэннок погибнет спустя четырнадцать месяцев, в июле 1918 года, от огня германской пехоты, когда он, как говорится в наградном удостоверении, попытался отбить у зажатого на земле противника трофей. В «Саут-Уэлс эхо» напишут, что павший герой будет награжден Крестом Виктории, орден вручен его отцу.

Пастор Гюнвальд тоже не переживет войну. Я узнаю о его смерти из книги с фотографиями Фрэнка Хёрли, которую мне подарят родители ко дню рождения, когда мне исполнится двадцать один год. Под фотографией, которая была сделана вскоре после бурной проповеди в Гритвикене и изображает улыбающегося пастора, капитана Якобсена и его жену, стоит лаконичная подпись, гласящая, что корабль, на котором Гюнвальд надеялся попасть с Фолклендских островов в Чили, был торпедирован подводной лодкой и затонул.

Хёрли отмечает, что «нет никаких свидетельств того, что этот священнослужитель остался жив».

На другой фотографии в книге Хёрли, которая называется так же, как его будущий фильм, «В объятиях льдов», изображены, как ни странно, Альф Читхэм и Тим Маккарти. Я хорошо помню этот день. Именно тогда Орд-Лис совершил экскурсию по льду на велосипеде — велосипед виден на фотографии. Орд-Лис прислонил его к ящику со льдом, в котором Грин хранил продукты.

Маккарти оказался первым из экипажа, кто погиб на войне. Я узнаю об этом намного позже из письма, которое мне пришлет из Ирландии Том Крин. Тим Маккарти, с которым я не перекинулся и парой слов за все время нашего пребывания во льдах, погиб около своей корабельной пушки в Ла-Манше всего через три недели после возвращения в Англию. На снимке Хёрли Маккарти и Читхэм стоят под руку, я думаю, что смогу вспомнить улыбку Альфа, когда он был в хорошем настроении и никто не оспаривал его статус знаменитого покорителя льдов. Несмотря на велосипед и мороз, сам момент съемки я не помню, сколько бы я ни смотрел на фотографию, на которой изображены только лица этих двух привидений. Альфред Читхэм был знаменитостью. Ни один другой участник путешествий к Южному полюсу не пересекал Полярный круг чаще его, поэтому его гибель за несколько недель до объявления перемирия удостоилась упоминания в «Эхо»:

Потоплена немецкая подводная лодка

Тральщик в устье Хамбера:

Утонул участник плавания на баркентине «Эндъюранс»

Читхэм

Дэфидд не поверит своим глазам, когда поймет, что держит в руках. Том Крин напишет в своем письме, что вернулся в свое родное местечко Анаскаул и открыл там паб. Крин знает, как сложилась судьба Орд-Лиса, Уайлда, Кларка и многих других участников экспедиции, будто они собираются у стойки паба и беседуют с хозяином о своей жизни. Они пишут ему письма, шлют фотографии, а если кто-нибудь из них совершает поездку с лекциями, то обязательно заезжают в гостиницу «Южный полюс», принадлежащую ирландскому гиганту из Анаскаула.

Орд-Лису, попавшему благодаря протекции Шеклтона в Королевские военно-воздушные силы, пилоты в значительной степени будут обязаны тем, что получили на вооружение парашюты. Чтобы продемонстрировать их эффективность, Тетя Томас лично спрыгнет с парашютом с Тауэрского моста. Хёрли как капитану австралийской армии удастся сделать много впечатляющих цветных фотографий окопов под Ипром. В составе экспедиций он попадет в Новую Гвинею и Тасманию, откуда сообщит Крину о своей женитьбе на молодой, ослепительно красивой оперной певице с французскими и испанскими корнями. Уорсли станет капитаном торгового судна с замаскированным вооружением и потопит немецкую подводную лодку, за что получит высокую награду. От Уорсли Крину в виде намека станет известно о якобы тайном задании, которое приведет Шеклтона сначала на Шпицберген, а потом в Мурманск и для выполнения которого сэр Эрнест, помимо спивавшегося в Архангельске Уайлда и тяжело раненного у Ипра Мак-Ильроя, вызвал и шкипера. Шеклтон, Уорсли, Мак-Ильрой, Хусси и Маклин создали арктический форпост, о задачах и целях которого никто не знал, и сидели там до тех пор, пока их не изгнали большевики. «Леннон, — напишет Крин, — рассеял по ветру ядро старой команды». И мне понадобится много времени, чтобы понять, что под таинственным и могущественным «Ленноном» имелся в виду всего лишь Ленин.

Сам я ни за что не спросил бы, но чтобы исполнить давнее желание брата, в первое послевоенное лето я напишу Крину еще раз и попрошу, чтобы он рассказал о последних днях Скотта. Пройдут месяцы, пока Крин пришлет открытку, месяцы, за которые Дэфидд исполнит другое свое желание и откроет авторемонтную мастерскую неподалеку от верфи «Александра Доке». На открытке Тома Крина изображен Анаскаул. Крин напишет, что он всегда будет восхищаться сэром Эрнестом. Но его любовь принадлежит только Скотту.

Этим дождливым летом моя сестра после долгих церемоний обручится с Бэйквеллом. Реджин выстоит перед всеми уловками и интригами своего брата, и ее сопротивление рухнет лишь тогда, когда Бэйки предложит ей усыновить Вилли-Мерса. Реджин призналась Бэйквеллу, что любит его лишь тогда, когда он настоял перед мистером Кляйном, предложившим ему совершить деловую поездку в Бостон, Мексику и Южную Америку, что он возьмет с собой ее и мальчика.

Шеклтона я увижу еще один раз.

Его книга «В южном направлении» о путешествии на «Эндьюрансе» увидит свет в 1919 году. За год он исколесит с презентациями книги Америку и Европу, пока в один из первых весенних дней не приедет наконец в Ньюпорт. Мы смешаемся со слушателями в заполненном едва наполовину зале. Я и господин в безупречном бело-синем костюме, то есть мой Бэйки (он всегда останется моим Бэйки), твердо решили, что дадим себя узнать только после того, как Шеклтон закончит свое выступление.

На нем отразились все трудности и проблемы по добыванию денег, чтобы вернуть долги за неудавшуюся экспедицию, путешествия через Анды, Аппалачи и Альпы, безрезультатные попытки доказать всем все и еще стать героем войны, и его распавшийся брак, его страсть к выпивке и приключениям, и ожирение, и его любовь к американке миссис Розалинд Четвинд. В свои сорок два года он выглядит на шестьдесят два. Но он все равно лучше, чем на борту «Джеймса Кэрда», когда он мучился от приступов ишиаса, которые, шутит он, таскал их за собой на буксире по всему миру.

Пока он читает, я думаю о Джоне Винсенте и пытаюсь представить себе, кого это чудовище еще не замучило. Что стало со Стивенсоном, который, без всяких сомнений, был настоящей крысой? Куда делся Холнесс? Жив ли еще Сторновэй? И вернулся ли Хау к своей Хелен и сыну, которого тоже зовут Уолтер.

— Шестьсот тридцать пять дней эти люди пробыли в ледяном плену, — говорит из зрительного зала дама в украшенной цветами шляпке. — Сколько им понадобится времени, сэр, чтобы суметь все это забыть?

Ответ Шеклтона приводит даму в замешательство, цветы на ее шляпке возмущенно трясутся.

— Лед, мадам, это воспоминание о воде, это не сама вода, этим он напоминает самочувствие столь многих людей.

У него нет времени, чтобы остаться и пообедать с нами. Завтра он должен быть в Кардиффе, послезавтра — в Суонси. Его радость снова увидеть меня и Бэйквелла при всей его усталости искренна и неподдельна, это видно по его лицу. После Уэльса в его программе стоит Ирландия, новая Ирландия, которая обрела независимость уже полтора года тому назад. У ожидающего его автомобиля с работающим мотором мы коротко говорим о пасхальном уикенде 1916 года, когда в Дублине было подавлено восстание. В тот момент мы шли на «Джеймсе Кэрде» с острова Элефант на Южную Георгию.