Зеркало Мерлина - Андрэ Нортон

Она сделала ошибку, сфокусировав его внимание на себе. В нем еще была злоба, но уже не такая сильная.

— Что вы имеете, Юрты? — он внимательно следил за ней, как бы предполагая, что она в любой момент может воспользоваться каким-то оружием, — что вы имеете, чего нет у нас? Вы живете в пещерах и шалашах и устроены не лучше, чем рог и саргон. Вы носите грубые одежды, в каких ходят наши полевые рабочие! У вас нет решительно ничего! Однако, вы можете ходить среди нас, и никто, даже переполненный ненавистью, не поднимет на вас руки. Вы умеете плести чары. Значит, вы живете среди этих чар, Юрт?

— Могли бы, но мы этого не делаем. Если кто-то один обманет себя, он погубит все, — Элосса еще никогда не разговаривала с Раски, если не считать самых необходимых слов, например, при покупке пищи на каком-нибудь рынке, и теперь его слова смутили ее. Она оглянулась вокруг.

Здесь вес было сделано Юртами, теми Юртами, что жили, как сказал Стэнс, в пещерах и хижинах гораздо более примитивных, чем жилища Раски. Одежда на ней была выткана ею самой, грубая, почти бесцветная. Элосса в сущности никогда не глядела на себя и других, она принимала все, как часть жизни. Теперь же, увидев все как бы со стороны, она впервые задумалась. Их жизнь была нарочито суровой и унылой. Часть наказания?

Те же годы прошли и для Юртов, и для Раски. Как Раски не вернули себе то, что потеряли, так и Юрты пальцем не шевельнули, чтобы облегчить кару, наложенную на них. И обе расы будут жить так всегда?

— Обманывать себя? — Стэнс прервал ее мысли. — Что это за обман, Юрт? Если мы, Раски, говорим про себя о великих вещах, отнятых у нас, и о том, что нам нечего и думать вновь подняться на такую высоту — разве мы обманываем себя? Мы видим правду и не отмахиваемся от нее. А вы, Юрты, пришедшие со звезд, из-за ошибки, сделанной давным-давно человеком вашей крови, так и будете вечно под наказанием?

Элосса глубоко вздохнула. Он бросал ей вызов. Возможно, Юрты выиграли больше, получив Высшее Сознание. Но возможно также, что они приняли это как неожиданное благо. Теперь она в свою очередь задала вопрос:

— Задавался ли ты таким вопросом, Стэнс из Дома Филбура?

Он все еще хмурился, но это не относилось к ней, как она догадывалась. Он рассматривал какую-то мысль, которой раньше у него не было.

— Нет, Юрт.

Странно раздраженная формой его обращения, девушка перебила его:

— Меня зовут Элосса. А роды не входят в наш счет.

Он изумленно посмотрел на нее.

— Я думал… у нас всегда считали… что Юрты никогда не называют своих имен.

Настал ее черед удивляться. Ведь он сказал правду! Она не знала случая, когда Юрт так свободно разговаривал с Раски, и они называли бы себя друг другу. — Впрочем, Раски всегда были готовы назвать себя и основателя их рода. Но сейчас ей казалось необходимым, чтобы он перестал называть ее «Юрт», она знала, что у Раски это слово почти ругательное.

— Да, — ответила она, — они не говорят своего имени постороннему.

— Но ведь я не из ваших кланов, — настаивал Стэнс.

— Я знаю. — Она прижала пальцы к вискам. — Я сбита с толку. Ты — дело другое.

Он кивнул.

— Да. По правилам Юрт и Раски должны враждовать… Я… раньше так и думал. А теперь — нет. — Его удивление было очень занятным. — В Кал-Хат-Тане был ужас, он вошел в меня, и я делал то, что он заставлял. Это был не я, однако, какая-то часть меня приветствовала это. Теперь я могу только удивляться и смотреть на это, как на часть тьмы, которая всегда лежала здесь. Я не прошу у тебя прощенья, Элосса, — он чуть запнулся, произнося ее имя, — потому что мужчина, воспитанный для определенного задания, должен представлять его себе как можно лучше. Я частично не выполнил его, но я стоял там, где никто из моего рода не был. Я видел там, — он указал на экран, — истоки нашей ненависти, а также впервые увидел то, чего еще не могу понять — наш недостаток, заставляющий нас оставаться теми, что мы есть — грязными корчевщиками, у которых нет никакой мечты. А ведь есть иллюзорные мечты, Элосса? Ваш народ плетет их в помощь себе. Но мне кажется, мечта может служить человеку лучше. Он должен иметь что-то еще кроме тупых мыслей, сошедшихся только на нем самом и его земле под его ногами… Вы, Юрты, завоевали звезды. Вы не небесные дьяволы, как мы думали. Теперь я это знаю. Вы такие же люди, как и мы. Но вы видели сны о дальних путешествиях и жили, чтобы сделать их правдой. Где же теперь эта ваша мечта, Элосса? Неужели убита из-за вашего чувства греха и вины? А ты думала о чем-то, кроме себя и земли под собой?

— Мало, — быстро ответила она. — Правда, мы ищем цели во всех снах и мечтаниях, но ре пользуемся ими, чтобы изменить нашу жизнь. На нас такие же цепи древнего страха и нависшего над нами рока, как и на вас. Мы пользуемся нашим мозгом для накопления знаний, но в очень узких рамках. Раски для нас чужие. А почему? Почему так должно быть? Сначала — потому, что вы гнали и убивали нас, обезумев от катастрофы. Позднее, когда ваша мысленная сила изменилась, вы думали о нас не больше, чем о лесных зверях. Мы оба сейчас говорим правду. Разве это не правда?

— По сравнению с вами мы были детьми. Мы двигались то туда, то сюда по вашему приказу, когда пересекли вашу тропу или каким-то образом привлекали ваше внимание. Разве вы не видели, что, думая таким образом о нас, вы укрепляете тени, рожденные в Кал-Хат-Тане?

Элосса признала, что слова его звучат логично. Боль за разрушение города, появление из космоса такой расы, как Юрт, разрушило их мышление и воссоздало его по новому образцу. Каким же образом Юрты стали надменными? Почему замкнулись в своем высокомерии и свою добровольную ссылку считали искуплением? Ведь дела их были бесплодными и не создавали ценностей.

Допустим, что сначала они не могли жить в мире с Раски, допустим, что действие машин совершенно изменило их, но с течением времени они могли завязать контакты, повернуть свои таланты на пользу Раски, вместо того, чтобы ревниво охранять их и пользоваться Высшим Сознанием для бесплодного учения. Их гордое мученичество было ошибкой. Элосса впервые увидела жизнь Юртов такой, какой она была, впервые скорбела о том, что жизнь эта не пошла по-другому.

— Все это так, — печально сказала она Раски. — Мы осуждали вас, и вы были, вправе осуждать нас. Пусть наказание необходимо, но ведь есть и другие возможности исправить свои ошибки. Выбрав нашу эгоистичную форму существования, мы лишь многократно повторяли первоначальный акт. Как мы не видели этого? — горячо закончила она.

— А почему мы тоже не видели, что лежим в пыли из-за того, что позволили прошлому похоронить нас? — подхватил он. — Мы не нуждаемся в Юртах, чтобы строиться заново. Однако, не нашлось человека, который заложил бы в основание первый камень. Мы тоже замкнулись в своей гордости, мы, из Дома Филбура, все время оглядывались в прошлое и думали лишь о мести тем, кто скинул нас с нашего трона. Мы были слепы и шли ощупью.