Последние узы смерти - Брайан Стейвли

– Тогда… что же? Уссышься, забьешься в нору, все бросишь?

Вместо ответа Адер окинула взглядом поля за городом, потом посмотрела дальше – туда, где земля и небо сливались в золотой рассветной дымке. На сколько видно с этого балкона? На пятьдесят миль? На сто? А сколько отсюда до стен Эргада, до холодной крепости, где ил Торнья держит ее дитя? Она бы припомнила расстояние, стоило постараться, извлечь из памяти крепко запечатленные карты. Она не стала вспоминать.

Далеко. Так просто и так ужасно. Слишком далеко. Столько беспощадных миль, и в самом конце ее сын.

– А если мы ее не убьем? – тихо спросила Адер.

Нира сузила глаза:

– Покойница. Такова сделка. Мы убиваем девчонку-лича, и ил Торнья сохраняет жизнь твоему сыну.

Кивнув, Адер заставила себя взглянуть в лицо советнице.

– Знаю, – тихо ответила она.

– Знает она! Знает! – Нира плюнула с балкона. – Должна тогда понимать, что, если ты не убьешь ее, он убьет его.

Адер закрыла глаза. В ней приливной волной поднимался страх – темный, ледяной, неумолимый. Стоило подумать, что маленькая грудь Санлитуна замрет, что его пальчики навсегда разожмутся, и все ее тело требовало подчиниться, повиноваться, выполнить то, чего требовал ил Торнья. Она прорвется в темницу, она вольет яд из склянки в глотку Тристе, она будет сжимать ее покрытое волдырями, корчащееся тело, лишь бы жил сын.

Только это его не спасет.

Снова и снова она спотыкалась на этой мысли.

– Если мы убьем Тристе, – заговорила она, удерживая взгляд Ниры и медленно перекладывая мысли в слова, – как тогда поступит ил Торнья? Отдаст моего сына? Вернет тебе брата?

Нира стиснула зубы.

– Оши он живым не отдаст, – сказала она. – Слишком в нем нуждается.

– И Санлитун ему нужен. Пока мой ребенок у него, он владеет игровой доской. Он не только прорубился на волю, но и затянул петлю на моей шее.

– Мне это тоже не по вкусу, но с петлями оно так и бывает, – огрызнулась Нира. – Начнешь затягивать, тебя же и задушит.

– Нас в любом случае задушит, – тихо ответила Адер. – Все эти союзы, договоры – пустые слова. Если я что и поняла про ил Торнью, так вот что: какое бы он ни вел сражение, в какой бы войне ни побеждал, он не за нас. Он нас использует – тебя, меня, Оши, Санлитуна, – а потом сбросит с доски. Рано или поздно, когда ему будет удобнее.

Нира развела руками, покачала ладонями, как чашами весов:

– Если уж выбирать, рано умереть или поздно, лучше поздно. Между первым и вторым уйма времени. Может, дождемся, чтобы кто-то ткнул эту тварь ножом.

– А если не дождемся, нам конец. Нам с тобой. Оши и Санлитуну. Однажды я дала ил Торнье то, чего он желал. Даже и не однажды – всю дорогу от Аннура до Эргада. Я простила ему смерть отца. Я доверила ему свои войска. Я думала, что держу его в узде, – а он захватил моего сына.

– Можно подумать, я не знаю, женщина! Что толку заново повторять? Я сама с удовольствием вогнала бы ему в глаз ржавый нож, но отсюда не доберусь, и ты не доберешься. Он стянул петлей нас обеих. Дай срок, попробуем ее порвать, но не теперь. Глупо упираться, когда на кону твой мальчик.

Адер уставилась на Копье Интарры, вгляделась сквозь солнечный блеск. Где-то в этой сияющей башне, много выше кромки пришедших с моря облаков, была тюрьма, а в этой тюрьме – лич Кадена, Тристе, за жизнь которой ил Торнья угрожал Санлитуну.

– Глупо ли? – покачала головой Адер.

– Что?

– С убийством Тристе – глупо упираться?

– Она, ясное дело, опасна, – сердито махнула рукой Нира. – Тут я с тобой соглашусь. Но в этом мире полно опасных тварей, и я готова поспорить, что она не из худших. Возьми хоть моего братца: Оши бы не глядя открутил малютке голову. Для большой игры она ничего не значит. Мы ее убьем. Твой сын будет жить. Ты будешь жить. А драться станем позже, когда найдется за что.

– А если и за нее стоит драться? – спросила Адер.

«Что я упустила? – гадала она, представляя сидящего напротив ил Торнью, его задранные на стол ноги в чистых, без пятнышка, сапогах. – Чего я не разглядела, ты, ублюдок?»

– С чего бы? – прищурилась Нира.

– Меня называют пророчицей Интарры. Согласно договору, я законный император Аннура.

– Мне уже целовать тебя в зад или сперва подотрешься?

– Я не о себе говорю…

– Да ну?

– Это роль. Роли. Других таких нет. Ил Торнья очень старался оказаться рядом со мной из-за этих титулов. Ему важно было получить поддержку императора, получить мою печать на каждое свое решение. Это давало ему свободу, власть.

– У него и без тебя полно власти, девочка, – заметила Нира и все же впервые кивнула на ее слова.

– Конечно, но все же не зря он заключил со мной мир. Знает, что, если я умру или исчезну, он больше не кенаранг. Из высшего военачальника Аннура он станет обычным воеводой, а это осложнит ему дело.

– Какое дело?

– Для начала – войну против Длинного Кулака, – ответила Адер. – Все его действия, начиная с поставок воюющим частям, опираются на мощь Аннура. Без меня…

– Без тебя он усадит на трон другую дуру или дурака.

– Возможно, – признала Адер, – но те не будут Малкенианами. Других таких глаз нет. Для продолжения войны ему нужен единый Аннур, а Аннур объединяют прежде всего Малкенианы.

– Не скажу, что ты не права, – нахмурилась Нира, – но ты ссышь против ветра, если воображаешь, что ил Торнья не решится тобой пожертвовать.

– Да я о том и говорю! – воскликнула Адер. – Он мной уже пожертвовал. Он списал меня со счетов, когда потребовал, чтобы я добралась до Тристе, убила ее.

– Может, тебя и не поймают.

– Может? – возмутилась Адер. – Он требует, чтобы я пробилась в самую недоступную тюрьму мира.

– Чтобы мы пробились.

– Великолепно. Принцесса с императорским титулом и безумная лич.

– Полубезумная, – насупилась Нира.

– Все равно. Тут все против нас. – Адер покачала головой. – Поначалу я решила, что он хочет моей смерти. Хочет таким способом от меня избавиться. Но это не объяснение. Убить меня он тысячу раз мог в Эргаде, никто бы и не узнал. Зачем отсылать меня за сотни миль, сваливая эту работу на других?

– Прекрасно. То есть он действительно хочет покрошить Тристе на жаркое. Мы это и так знали.

– Не в том дело, что он хочет ее смерти, – покачала головой Адер, заново перебирая