Гроза над Миром - Венедикт Ли

Наоми Вартан

4. ХОЗЯЙКА

Dio gardej Maora!Ra vive de li gardime.Justo e hanmastoroNaomy Vartan shalime.

— Перевели бы, — сказал я доктору Зигу. Не старый еще (лет сорока с небольшим), он оказался слишком честен и добр, чтобы надолго остаться персоной. И быстро стал одним из нас. Рабом. Что не изменило рода его занятий — лечить нас, а если это невозможно, то облегчить смерть.

Очень быстро поумирали непривычные к жаркому климату и физическому труду, кроме тех немногих, кому посчастливилось занять должности учетчиков, поваров да уборщиков. Помимо прочего, вначале часты были заболевания из-за плохой воды, пока мы не провели водопровод от Тиривы. До сих пор я помнил отвратительный вкус воды из опреснителя. Моя (с позволения сказать) карьера сложилась благополучно. Бывший солдат, экс-капитан — я умел и командовать и подчиняться, и быстро стал десятником. Вчера упавшим при прокладке фундамента камнем мне повредило правую руку — подходящий повод заглянуть к Зигу.

Лазарет был неплохо оборудован, сказывалась практичная натура Хозяйки инструменты, в том числе и рабов, беречь надо. По возможности. Плакатик на стене кабинета Зига с четверостишием, написанным старинным алфавитом на странном языке, давно привлекал мое внимание. Молитва? Гимн?

— Это на родном языке Хозяйки. Она — нездешняя, издалека. Из варварских краев, где не ценится человеческая жизнь.

— Будто мы ее ценили до того, как влипли в это дерьмо? — Зига огорчили мои слова, но возражений он не нашел. Вместо этого перевел мне загадочный текст.

— Подстрочник таков. Боже, храни Хозяйку,/Она живет, чтобы мы были защищены/Справедливая и искусный правитель/Наоми Вартан понуждена быть первой.

— Она сама пишет вирши в свою честь? Среди нас нет никого, кто не свернул бы ей с радостью шею. Знать бы, как до нее добраться. И как она выглядит? Мымра с комплексом неполноценности?

Док пожал плечами.

— Сразу же после воцарения Хозяйки, она приказала уничтожить имеющиеся к тому времени немногочисленные портреты Наоми Вартан.

Я не сдержал усмешки.

— Наоми II стирает память о предшественнице? Я, знаете, учил в школе историю. Любой тиран так поступает. Все, кто до тебя — говнюки, ты — светлая личность, как помрешь или зарежут — тоже говнюк, виновник бед народных. Приходит следующий — конец мочала, мотай сначала…

(Почему-то вспомнился Ури Ураниан с его зажигательными речами, в которых он проклинал правительство и обещал все устроить по-новому — хорошо и правильно).

— Нат, Хозяйка никогда не отрицала, что она и есть Наоми. А уж сомневаешься ты или…

— Неужели люди верят, что это чудище — их добрая, светлая, радостная Наоми? Все, что мне довелось узнать о той симпатичной авантюристке — совершенно противоречит такому утверждению.

— Люди должны во что-то верить. Те, кто помнят Наоми, говорят, что Хозяйка, в самом деле, на нее похожа. И примерно одного с ней роста, хотя выглядит покрепче. Разительно отличается только общее впечатление: Наоми была полна жизни, а мертвенно-спокойный облик Хозяйки вселяет страх.

Не переставая говорить, Зиг внимательно осмотрел мою руку.

— Кость не повреждена. Я наложу повязку, ограничивающую движения кисти. Ничего тяжелее ложки в столовой этой рукой не подымать. Зайдешь ко мне через два дня, тогда посмотрим. И… хочу тебя предупредить. Закон о поношении имени действует и здесь. Ступай.

Лагерь наш представлял собой в плане правильный круг диаметром два километра, окруженный рвом и оградой из двух рядов колючей проволоки. Таким же макаром он был разделен на три сектора — мужской, женский и семейных пар, соединяющихся только через проходную в центре. (Самочинные тайные подкопы я не считаю — мне были известны два). Сборные деревянные одноэтажные дома, выстроенные в геометрическом порядке, подавляли самую мысль о том, что можно ложиться спать и вставать не по сигналу, заниматься, чем нравится, а не чем заставят, идти туда, куда хочешь, а не куда пошлют. С центральной вышки, отлично просматривалось (и простреливалось) все поселение, я на верху не был, но знал. И — вышки по периметру, девять штук. Днем не убежишь. Ночью? Пожалуй. Последнее время на половине вышек прожектора не горели — не хватало горючего для генератора.

Попытка побега, еще до меня, не удалась. Вроде бы из беглецов кто-то внезапно заболел, а товарищи не захотели его бросить и все вместе вернулись. Что им было? Да ничего. Просто всех пятерых больше никто никогда не видел. Я полагал, если поискать хорошо в окрестностях, да покопать там-сям землю, то и найдутся бедолаги. Так что, уходя — уходи. «Dio gardej Maora…» Встретил бы… Эна обещала когда-то устроить аудиенцию. Эна… Эна…

Прошли дни, когда я проклинал ее ночами, раскаиваясь в этом по утру. Судьба ее так и осталась для меня неясной. Скорее всего, она избавилась от меня, испугавшись лично для себя всяческих осложнений. И совесть, наверное, ее не мучает — ведь не убила же, можно сказать, проявила гуманность, дала шанс выжить. Но, иногда, не часто, я вдруг испытывал что-то вроде укола в сердце: а вдруг? Я-то жив, пока. А что, если Эна уже спит вечным сном? Награда за отлично выполненную работу. Как яростно смотрел на нее тогда адмирал Арни! Я не сомневался уже, что встречавший нас верзила был именно он — глава военной машины Острова.

Дни шли, как пехтура на марше и постепенно я оставил бесплодные гадания — не в моих привычках мучиться неизвестностью. Придет время и жизнь расставит все по местам, а я ей в этом подсоблю.

В столовой было пусто, я опоздал. Сердобольный раздатчик (а кто его сюда устроил, когда он покалечился на работах?) меня не забыл и порцию харча оставил.

Суп стал еще жиже, чем раньше, мясо жестче и вонючей. Народ уже сейчас заметно недоедал. Поговаривали, что кормежка скоро улучшиться, потому, как едет вслед за уже прибывшим транспортом одна важная шишка. Интересно посмотреть, кто, но — не увижу. Хлеб я, как всегда, приберег, хотя сухариков приготовил уже достаточно. Для воды давно раздобыл (не спрашивайте, где и с каким трудом!) трехлитровую металлическую флягу. Завтра, когда я не выйду на работу, будет известно, что я отмечен у Зига, как больной. Догадался ли док, что я симулирую? А как же! Он наверняка решил, что я собираюсь побездельничать пару дней — давал нам изредка коротенький отдых.

Тощая девчонка в платье без рукавов, похожем на подпоясанный мешок с дырками для головы и рук, в грубых, явно больших для нее башмаках, собирала грязные миски. Взяла мою, глянула искоса. Длинный, почти до пояса хвост, в который были собраны сзади ее русые волосы, мотнулся при этом в сторону, захотелось в шутку поймать его руками. На вид девочке было не больше двенадцати. Она-то за что угодила в наши пенаты?