Траурный кортеж - Василий Доконт

К приезду Василия лыко с трудом вязали и те, и другие, и потому освободить дальний зал для короля оказалось делом непростым, и особу монарха многие лицезрели в упор, но на утро мнения о новом короле сильно разнились: каждый запомнил короля в зависимости от количества выпитого. Король, по рассказам очевидцев, был ростом от полутора до двух с половиной метров, лет ему было, этак, от двадцати пяти до восьмидесяти, и одет он был в соответствии с индивидуальной фантазией очевидца. Лицом Василий оказался гладко выбритый бородач, с обросшей густыми кудрями — до самых плеч — лысиной. Глаза голубели карими зрачками, и был король очень крепкого сложения хиляк. Общим в рассказах о короле было только одно свойство: ничего похожего на монетный портрет в облике Василия не запомнил никто. Что, впрочем, никоим образом не делает жителей Каштанового Леса менее верноподданными, чем прочих обитателей обоих королевств.

Добившись для короля относительного уединения, трактирщик Дахран принялся хлопотать вокруг него и Бальсара, а также вокруг гостей Его Величества — приглашённых Василием за свой стол пока ещё вменяемых магов. По случаю первого своего хождения в народ, король пожелал видеть за своим столом и деревенского старосту, потерявшего от волнения дар речи, но успевшего смотаться домой — надеть рубаху с вышитыми петухами. В ней он и мёрз среди одетых в шубы сотрапезников: тепла в трактире явно не хватало, несмотря на жаркий огонь в каминах — народ постоянно шастал туда-сюда, напуская с улицы холода. Дахран, по знаку короля, накинул на старосту овчинный тулуп и поднёс чару доброго вина. С этого пиршество и началось. Гуляли от души, но осмотрительно: новый король слегка настораживал. Тут тебе и гномий костюм, и выигранная битва, и пара повешенных баронов — высших дворян не пощадил, что же сделает с нами, простонародьем?

Король был задумчив, выпивал и закусывал в меру, говорил мало — так, всякие пустяки… Узнав от трактирных завсегдатаев о нападении на Раттанар, он в который уже раз почувствовал, насколько хрупок достигнутый им успех, и как ещё слаба обретённая им сила. Подкинутая Капой идея — о хождении по следам Фирсоффа — вдруг проросла гроздью воспоминаний из жизни мёртвого короля. Картинки прошлого и настоящего накладывались друг на друга, смешивая слои времени, и Василий видел барона Тандера, неловкого и одновременно грозного, в этой комнате, за этим столом, излагающего свой план борьбы с гоблинами, живого, подвижного, горячего от распирающих идей… А поверх наплывало мёртвое лицо там, в санях, с выбитым стрелой глазом… Вот смеющееся лицо Морона в облаке из кружев и лент, и сразу — оно же, изуродованное ударом меча, кружева порваны, ленты смяты… Барон Яктук, напыщенный, холёный. — Мы, Яктуки, — говорил он всегда и всем. И рана на виске, и стало Яктуков на одного меньше… Демад, обжора и учёный, и неизвестно, кто в нём сильнее. Вечно жующее лицо, даже когда не ест. И вот он — не жующий, со сломанным луком в руках, такой же невообразимо толстый, но — мёртвый… Сурат… Тараз… Нет, там, в Скироне, у саней с убитыми, боль, пришедшая к королю, была только тенью той боли от потери всех этих людей, что навалилась на него сейчас. Да, трудно будет идти по следам Фирсоффа… А путь только-только начинается!

Вспомнилось ещё одно обязательство мёртвого короля:

— Трактирщик! Дахран! Где Бобо, что с ним?

— Беда, Ваше Величество, Не знаю, что и делать. Вбил себе в голову, что это он виноват в смерти короля Фирсоффа. Почти не ест, из комнаты не выходит, и плачет, плачет, не переставая, с тех самых пор, как провезли через деревню тело Его Величества…

— Я хочу его видеть, Дахран. Приведите… — король в сомнении посмотрел на хмельную братию за своим столом. — Нет, уж лучше мы сходим к нему. Мастер Бальсар, надеюсь, вы не против составить мне компанию?

В комнату к Бобо вошли двое, король и маг. Трактирщик, полный надежды, остался снаружи и приложил ухо к двери. Не осмеливаясь мешать королю, он не желал уходить, пока не определится судьба сына.

Бобо лежал ничком на кровати, и маленькое тельце содрогалось в конвульсиях безудержных рыданий. На вошедших он не обратил никакого внимания. Василий заговорил тихим спокойным голосом, вроде и не мальчишке, а так, в пространство:

— Король Фирсофф был человеком чести, и был человеком долга. Он служил Раттанару, и благо королевства ценил выше собственной жизни. И такого же отношения к делу он требовал ото всех, кто был рядом с ним. Добраться до Совета Королей он считал благом для королевства и считал своим долгом. Он попал бы туда в любом случае, и только смерть могла помешать его планам. Обратиться за помощью к мастеру Бальсару — это был самый простой способ преодолеть пропасть, и к нему прибегли бы, с твоей подсказки или без. Ты же не единственный житель Каштанового Леса, знающий о существовании школы магического зодчества. Любой напомнил бы королю о Бальсаре, нужно было только время подумать. Да и сам король знал о школе, и обязательно вспомнил бы. Просто ты сообразил раньше всех, потому что искал возможности прибегнуть к покровительству короля…

Рыдания прекратились. Бобо, всё ещё изредка всхлипывая, слушал Василия, не меняя позы.

— Мы, живые, всегда чувствуем свою вину перед мёртвыми. Это нормально для нормального человека. Меня тоже преследует чувство вины перед Фирсоффом за то, что я занял его место. Я знаю, что не виноват — что так случилось безо всякого моего участия. Но, вот, чувство вины не проходит, несмотря на то, что я знаю — моей вины в этом нет. Ты представляешь, каково сейчас капитану Паджеро, долг которого был охранять короля? Исполняя последний приказ Его Величества, он сражался, пока не ушёл Гонец с Короной Фирсоффа. Но дело в том, что Гонец появляется только после смерти короля. Значит, сначала должен был умереть Фирсофф. Повиноваться королю — тоже был долг Паджеро. Два долга, а решение только одно. Теперь капитан страдает, виня себя за смерть короля, хотя и понимает, что, не подчинившись Фирсоффу, всё равно его бы не спас, а Корона была бы потеряна. Последняя соргонская Корона. — Василий повысил голос: - Встань, Баллин, сын трактирщика Дахрана, вытри слёзы. Тебе повезло встретиться с замечательным человеком и прекрасным королем и горе твоё велико от его смерти. Но не заливай его слезами, лучше докажи, что Фирсофф не ошибся, давая тебе Рекомендацию Короны…

Бобо поднялся и, шморгая носом, вытянулся перед королём.

— Вот так-то лучше, Бобо. Мастер Бальсар, не могли бы вы проверить, есть ли у рекомендованного королём в обучение отрока магические способности?

Бальсар не успел ответить, Баллин опередил его: