Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

Бумаги, заказанные Чернышевым, были готовы еще третьего дня установки на Рындина и его компаньонов, секретаря и нескольких сотрудников. Гаишник, проводивший внеплановый техосмотр «амбуланса» по заданию Регионального управления, тоже кое — что добавил.

С документами знакомились прямо в машине Чернышева — стареньком «фиате» — отец купил его себе еще в те времена, когда поэтический пафос был в почете и неплохо оплачивался.

Виктор теперь уже не расставался с сигаретой.

— Оба компаньона нам тоже подходят. Источники характеризуют людьми хитрыми, но не особо сильными. Оба под большим влиянием босса. Один с украинской, другой с грузинской фамилией… В принципе, ими можно было бы заняться…

— Постой! Помнишь, врача, что подходил к нам, когда мы приезжали с Ковальским в больницу? Кавторадзе… Он с Рындиным в одной упряжке…

— Попробуй его разыскать. Я пока посмотрю другие бумаги.

В первую очередь, его интересовади водитель и работавший с ним в паре санитар. Виктор погрузился в документы.

О санитаре там было написано немного…

«Из неблагополучной семьи. Еще до Армии состоял на учете в милиции. Сначала в детской комнате, потом в Инспекции по делам несовершеннолетних… Участвовал в групповом изнасиловании: дело прекращено за недокказанностью… За обирание пьяных направлен в СпецПТУ…»

Виктор взял новую сигарету, закурил…

«После возвращении из Армии связался с так называемой „спортивной мафией“. По общему мнению, принадлежит к местной преступной группировке, занимающейся рэкетом торговцев соседних коммерческих палаток… В настоящее время значится в Центре „Милосердие, 97“. Медицинского образования не имеет. В чем заключается его работа — неизвестно… С матерью и старшими сестрами ведет себя нагло. Соседи по подъезду его побаиваются, а женщины среди них избегали оставаться наедине в лифте…»

Анастасия в это время обзванивала ординаторские. Компаньона Рындина нигде не было. Она рискнула набрать номер кадровика больницы. Там было занято.

Чернышев перешел к бумагам на водителя.

«В прошлом — конвойные войска, сверхсрочник. Проживает на 3-ем Хорошевском. Семьянин. Жена, две взрослые дочки. Обе учатся. Достаток средний, особенно не шикует. Осенью купили „девятку“. Летнее время проводят в деревне, в Можайском районе, на родине. Там у него родительский дом… Работает, по словам соседей, где-то в больнице. Всю дорогу пашет на санитарной машине. В основном, вечерами. С ним постоянно санитар — здоровый молодой парень спортивного вида, в камуфляжной куртке поверх халата…»

— Ну что там? — Чернышев увидел, как Анастасия, закусив губу, положила трубку.

— Кавторадзе срочно оформил отпуск. Где он — неизвестно…

— Это после нашей встречи с ним?

— Скорее всего.

— А Павленко?

— Тот еще раньше уехал. Лечит сломанную руку…

Чернышев отложил бумаги.

— Выбора нет: остается водила «амбуланса». Вроде он попроще…

Анастасия пожала плечами.

— Расстанемся до вечера: остались еще кое-какие проблемы…

У него улучшилось настроение.

Самое трудное — выбор решения — остался уже позади. Сейчас следовало заняться простыми обычными делами.

— Особо телефон не занимай, Настя. У борт проводника из Янги-Юля есть и твой номер тоже. Он может позвонить в самый непоходящий момент…

— Поняла. А что с Алексом?

— Примерно к восемнадцати подтягивайся к Медицинскому центру…

Виктор подхватил ее в отцовский «фиат» недалеко от шумного перекрестка. Метрах в ста пятидесяти от Центра «Милосердие, 97». Движение тут было односторонним. «Амбуланс» не мог его объехать…

— Как дела, старший лейтенант Гончарова?

Глаза его смотрели на нее еще более дерзко и насмешливо, чем обычно. Виктор напоминал сейчас мальчишку, задумавшего глумливую каверзу. Закусив губу и ухмыляясь, он вытащил из «бардачка» и показал две разрывные гранаты. Лицо Анастасии вытянулось.

— Может, вернемся? — ехидно сморщился он. — Побежим к начальству? Будьте так добры, — поторопитесь пожалуйста!..

Она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки.

— Что, доченька, — впервые в жизни, небось, видишь? Хочешь, может, пощупать?

Она не ответила.

— А я в Афгане, знаешь, — с ними не расставался? Как с любимой женщиной! Она тебе и любовница, и спасительница!

У нее снова слегка дрогнула у виска бровь.

— То — то же, — вразумляюще произнес он и взглянул на часы, — шуточки в сторону. Время!

Движения у него теперь были четкие, настороженные вкрад чивые. Почему — то она вдруг подумала о тигре. Ведь какая эффектная и грациозная тварюга! Глупость, конечно, — но ей вдруг показалось, что в серых его глазах поигрывала, перели ваясь, та же жажда крови.

— Так как?

Она отвела взгляд.

— Нормально. Мы, я вижу, не одни?

В боковое зеркало она сразу заметила машину ГАИ метрах в пятидесяти у тротуара, и гаишника рядом. Тут же стояла «шестерка»-«жигуль». За рулем сидел приятель Чернышева и его сосед по кабинету. Это он доставил их не так давно ранним утром к экскурсионному автобусу, отправлявшемуся в Кострому.

Внезапно Виктор напрягся…

«Амбуланс»- душегубка уже стоял перед светофором. Его подпирал сбоку и сзади двигавшийся в том же направлении транспорт.

Чернышев выгнулся — и заорал в рацию:

— Погнали!..

Он с силой вырулил на средину. Одновременно «жигуль» подал назад…

Со стороны все выглядело, как авария. Чернышев успел крикнуть Анастасии:

— Ложись на сиденье, мы — пострадавшие! — и бессильно опустил голову на руль.

Подскочивший гаишник по одному, осторожно пропускал двигавшийся с перекрестка транспорт. Перед «амбулансом» он подался вперед, перегородил проезжую часть. Свободной рукой показал: Выходи! Закон дороги!

Он принял санитара за врача.

— Быстрее! Быстрее… Выходите оба!

Бандитского вида санитар спрыгнул на мостовую. Водила колебался: медицинский центр был далеко: оттуда никто не мог ничего увидеть.

Все остальное продолжалось в течение нескольких секунд.

Движение на дороге было вялым, и происшествие, в котором оказались замешаны «шестерка» и «фиат», никого не заинтересовало: мало ли стукнулись люди, теперь разбираются! Внимания на них никто не обращал.

Кто-то подтолкнул санитара к «жигулю»-«шестерке». Креп кие руки изнутри подхватили его, втащили внутрь и привычно застегнули наручники… Через мгновение «жигуль» был уже далеко. Вместе с машиной ГАИ.

Гаишник приказал водиле выйти, тот с неохотой полез наружу. Выскочивший из «фиата» Чернышев оттеснил его к «фиату»:

— В машину, быстро…

Мгновение нерешительности… Виктор выдернул из кабуры под мышкой пистолет и ткнул в бок водилы.

— Считаю до трех, душегуб… — предупредил он.

Шофер согнунлся и, буквально, рухнул на заднее сиденье, где его поджидала Анастасия:

С ним все произошло меньше чем за минуту.

— Руки! — услышал он команду.

Ему защелкнули металлические браслеты на кистях и щиколот ках. Одновременно Анастасия пристегнула его к рукоятке над дверью и к штанге под передним сиденьем.

Чернышев тщательно обшарил его карманы, вытащил из них связку ключей и сунул себе в пальто.

— В чем дело? — запротестовал водила. Однако, почему- то шопотом.

— Ключи от машины! Быстро!

Гаишник уже садился в «амбуланс».

— Минуту!

Чернышев вернулся к «скорой». Зеленого крокодильчика Гены над кабиной уже не было, он лежал в бардачке. Виктор достал его, сунул под сидение.

— Все. Погнали…

Гаишник махнул рукой.

Виктор был уже в «фиате». Рванул с места. Через минуту, свернул. Перед слепо замигавшим красным глазом светофора машина, тормозя, выдавилась в общий поток, словно паста из тюбика — на конец зубной щетки.

Водила постепенно приходил в себя и уже налился бураковой яростью:

— Да я!..

— Молчи.. — Чернышев взглянул на него в зеркало заднего вида.

Он не сомневался в том, что именно он, этот водила и его санитар похитили ночью на улице Подольских Курсантов пьяненького умельца Ковальского.

О Крончере он старался не думать. Приехать в чужую страну в командировку и подвергнуться такому испытанию?..

Водила примолк. Теперь он был уверен, что его взяли не какие не менты, а, скорей всего, группировка соперничавших с Рындиным конкурентов. Может даже те, которые устроили разгром в офисе…

Прошлый его конвойный опыт был, как нельзя, кстати. В таких случаях всегда лучше всего молчать, пока не прикажут: говори!

За Московской кольцевой погнали к станции Бутово, но к самой платформе не подъехали, а повернули влево. Машин тут было не очень много.

Теперь Михалыч понимал, насколько опасно положение, в которое он попал.

Где-то над ними автобаном по Симферопольскому скоростняку проносились машины. Миновав безлюдные зимой клубничные плантации, выглядевшие как одно заснеженное поле, тянущееся до опушки ближайшего леса, Виктор свернул на просеку, погнал в глубь чащи. По обе стороны тянулся редкий заснеженный лес.