Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

— Ты ведь знаешь, чем мы занимаемся, а?

Алекс упрямо отводил глаза.

— Нет? Наверное, знаешь. Я тебе на всякий случай расскажу. Чтоб ты не сомневался…

Он помолчал с полминуты и продолжил:

— Мы поставляем для трансплантации человеческие органы: сердца, печени, легкие, почки, селезенки, роговые оболочки глаз…

Снова уселся, теперь уже на краешек стула.

— Все это очень и очень дорого стоит: ты ведь, наверное, догадываешься. Многие тысячи и тысячи баксов. И достаем не так, как твой наниматель — Панадис — через китайскую мафию, а гораздо проще…

Тон был спокойным, даже ироничным. Как если бы он разговаривал с ребенком, которого еще долго надо учить уму-разуму.

— И знаешь, как?

Получает удовольствие, подумал Алекс, глядя на Рындина.

Прямо, как если бы раздевал женщину…

— Мы вылавливаем бомжей. Их сейчас много развелось по Москве…

Алекс не выдержал. Перевел взгляд на главу Медицинского центра. Это была не просто неосторожность — глупость. Лицо Рындина просветлело от удовольствия: он увидел, наконец, то, чего так долго и томительно ждал жертва дрогнула, пусть даже на мгновение. Крончер представил себе, что его ждет.

Рындин продолжил с еще большим подъемом:

— Наша «скорая» собирает их на чердаках, в подвалах. На вокзалах, возле рынков и складов…

Крончер собрал всю свою волю, чтобы изобразить улыбку. Ему это удалось. Иконописный лик потемнел от злобы, сильные и холеные руки сжали сиденье стула.

— Рассказать, что мы с ними делаем? Извольте, сэр: мы их усыпляем, а потом — потом расчленяем. На те же почки, печени, сердца…

Алекс держал улыбку, как впавший в истерику солдат — знамя. Вокруг бушевал огонь, смерть была совсем рядом, и избежать ее было невозможно. А раз так, надо было обуздать рвущийся наружу звериный страх и встретить ее Курносую нахальной усмешкой. Может, это ее хоть как-то отдалит…

— Ты считаешь это аморальным? А быть человеческим мусором — морально? Пьянью, дранью и сранью? Портить своей вонью воздух, красть, блевать, паразитировать?

Он слегка успокоился и поиграл сотовым телефоном.

— Ты когда-нибудь плавал в дерьме? Нет? А я — да! Еще как! И, вот видишь — выплыл! Получил образование, стал врачом, владею бизнесом, который не всякому снился… И отдать его никому не отдам… Не отступлю…. А тех, кто станет наступать мне на ноги…

Он бросил на Алекса взгляд полный холодной иронии и набрал номер:

— Как у тебя?

И через полминуты:

— Твой клиент проснулся, и мы с ним беседуем. Он парень умный. И ушлый… Но ничего, мы и не таких ломали…

Рындин в каком-то известном только ему ритме постучал ногой по полу:

— Я ему готовлю сюрприз… Завтра ты мне понадобишься. Будь здоров, спасибо!

— Ну, — обернулся он к Алексу, — ты и вправду не хочешь знать, какой сюрприз? Но все равно я тебе расскажу. Смотри!

Он встал, прошелся по подвалу, щелкнул пальцами.

— Это должно быть чем-то неординарным. Что надолго за помнится. А, представляешь, Крончер, если сделать документальный фильм? Полно ведь богатых людей, готовых купить такую пленку…

Он остановился перед Алексом.

— Меня осенило! Знаешь, что я могу с тобой сделать? Забетонировать!

Его глаза были глазами совершенно нормального человека. Человека, который способен взвешивать и оценивать свои поступки. Такого, который не позволит себе пойти на поводу у какой — либо маниакальной идеи.

— В Москве много строек. И столько же крупных котлованов для фундаментов, которые надо залить бетоном… Мы подгоним к одному из них кран. Подвесим на стрелу увесистый куль… Ты ведь догадываешься, кто там будет, в этом куле? Да, ты прав: в нем будешь ты! Мы сбросим куль в раствор и еще зальем парой десятков тонн сверху…

Улыбка сошла с лица Алекса, и Рындин это заметил. Но особой радости не проявил. Голос его, наоборот, стал задумчивым:

— Как ты думаешь, сыскная братия способна будет тебя там найти? Ну, предположим, заподозрит даже: но ведь поздно будет! Вскрывать десятки тонн бетона заново?! А, если, я еще попрошу сверху арматуры положить и снова бетона подбавить?..

— Я думал ты просто преступник, — прознес Алекс. — Но нет! Ты преступник и маньяк вместе, в одном лице…

Рындин улыбнулся легко и свободно. Он заставил сфинкса заговорить.

— Но ты не беспокойся. Я мог бы сделать это с Панадисом. Но ты — не он. С ним мы одного поля ягода, а ты… Тебя просто наняли, и ты согласился. Клюнул на деньги! Ты ведь любишь деньги, жидюга, а?!..

Он встал, поправил желто — коричневый галстук, застегнул пуговицы на костюме и, зевнув, оповестил:

— Нет, это было бы романтично, но глупо. С тобой мы поступим иначе. Пустим на запчасти. Ты ведь моложе, здоровей, а, значит и трансплантанты надежней…

Снова металлический щелчок замка, Рындин шагнул в раскрывшуюся, как дверца банковского сейфа, дверь. С минуту было слышно, как он поднимается по деревянной скрипучей лестнице, которая находится сразу за дверью.

Вверху он остановился. Опять щелкнул замок, за ним выключатель.

Тюрьма Крончера погрузилась снова в темноту.

Собственная, его Алекса, судьба была решена: ему было суждено сгинуть далеко от дома, среди чужих, за абстрактные идеалы добра…

Труп Панадиса обнаружили только поздно ночью, перед закрытием ресторана. Секьюрити, обходивший здание, дернул ручку кабинки в туалете, дверца не открылась.

— Мистер… — на всякий случай позвал секьюрити. Никто не отозвался.

Заснул что ли? А, может, плохо стало! В щели под дверью что-то темнело.

Секьюрити поднялся наверх за старшим смены. Вдвоем они смелее забарабанили в дверь. Снова никто не ответил.

— Давай, — старший показал глазами.

Секьюрити вошел в соседнюю кабинку, встал на унитаз. Заглянул за перегородку.

— Постой! Тут, кажется, жмурик…

Внизу лежал грузный крупный мужчина, голова его касалась двери…

— Я сейчас открою…

Он лег грудью на перегородку, продвинулся ближе к двери, перегнулся. Осторожно, рукой в платке, повернул завертку. У него был недолгий опыт службы в органах.

Дверь открылась. Лежащий на кафельном полу человек был мертв.

— Давай, звони ментам, старший… Теперь нас с тобой затаскают…

— Ты че? С чего бы это?

— Я-то знаю. Тут сейчас пол-Петровки съедется.

Секьюрити, как в воду смотрел.

Он только не упомянул РУОП, а, между тем, те появились почти сразу.

Убитый оказался гражданином Азербайджана, поэтому на место происшествия прибыли также представитель консульства и ответственный сотрудник, представлявший в Москве МВД республики. Их присутствие было весьма важным, поскольку убийство могло было быть совершено на националистической почве и иметь неожиданные последствия. Ведь из-за общей криминальной обстановки взаимоотношения недавних народов- братьев в последнее время были весьма напряженными.

Чернышева вызвали из дома, и он появился одним из первых. Еще по телефону он узнал имя убитого: Константин Панадис…

Убийство было, безусловно, сязано с преступным промыслом, каким занимался этот тип.

Виктор постарался сразу же собрать свою группу, но ни у Гончаровой, ни у Крончера телефоны не отвечали. Он выехал один. Ресторан находился недалеко от «Тверской», в центре города. Он быстро добрался…

Еще издалека Виктору бросились в глаза развешанные по фасаду мигающие разноцветные фонарики и милицейская круговерть сигнального огня над кабинами служебных машин. Смерзшийся снег по сторонам тщательно вычищенных дорожек то и дело менял свой цвет…

Чернышев, не раскрывая, предъявил удостоверение.

Старший оцепления у входа молча козырнул. Кроме милицейских в вестибюле никого не было. Сразу у входа Чернышев лоб в лоб столкнулся с майором Ловягиным. Старший опер РУОПа шел с молодым официантом, который был выше его на две головы. Они направлялись в бар.

— Пойдем, — показал Чернышеву Ловягин на портьеру, за которой скрывался вход.

«Знает кошка чье мясо съела…» — подумал Чернышев. Ловягин, спихнувший ему накануне материал о похищении специалиста по замкам Станиславыча — теперь демонстрировал широкий жест.

— Как жизнь? — Он дружески хлопнул Чернышева по спине.

— Нормально. Что здесь?

— Убитый сидел сначала за стойкой, — Ловягин обвел официанта водянистым взглядом, — потом пересел к одной дамочке…

— А она?

Ловягин был в курсе:

— Вскоре уехала…

— Рассчиталась?

— К ней нет претензий.

— Женщина была одна?

— Он с ней тут познакомился… — Ловягин потер одна о другую своими большими, обращающими на себя внимание руками. — Судя по всему, покойный был записным бабником. А девица выглядела потрясающе. Мне уже несколько человек об этом сказали. Не исключено, что Панадиса из-за нее и замочили…