Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

тяжелым молотом в руке. По сигналу арвала на шею быка обрушился удар небывалой силы. Оглушенное животное рухнуло навзничь. Из перерезанного горла полилась дымящаяся кровь на белый, очищенный от снега мрамор, которым был облицован вестибюль храма. Осталось лишь проверить, принял ли Юпитер жертву. Об этом судили по внутренностям. Служители перевернули тушу мертвого быка на спину, чтобы арвальский брат вскрыл брюшную полость. Он добрался до плеч и тщательно осмотрел внутренности, особенно печень и сердце, на предмет возможных изъянов. Сегодня все было в порядке. О том, что Юпитер благосклонно принял жертву, теперь можно было объявить всем присутствующим. Затем острыми надрезами от тканей отделили сердце, легкие, печень, брюшину и желчный пузырь. Эти органы, средоточия жизни, предназначались для бога. Еще одна молитва скрепила сделку: глава коллегии арвальских братьев пообещал еще больше даров, если Юпитер исполнит его желания. Соответственно случаю, он просил не больше и не меньше, как безопасности и благополучия императору Нерону. Посыпанные mola salsa, извлеченные органы позже были помещены на алтарь для сожжения во славу бога[887].

Religio

С богами все было не так просто. Без них невозможно было создать государство, но с доверием или даже с любовью, как в христианстве, к ним, столь непостижимым, какими они зачастую представлялись, не относились. Таким образом, римский народ и его божества еще в незапамятные времена договорились о своего рода консолидированном сообществе[888]. Римляне следили за тем, чтобы нужные люди в нужное время и в нужном месте совершали правильные обряды, возносили молитвы и приносили жертвы, а боги вознаграждали их своей защитой и благосклонностью[889]. Однако все сводилось к деталям. Богиням приносили в жертву свиней, коров и овец, в то время как богам обычно жертвовали животных-самцов. Божества подземного мира принимали животных с черной шерстью, а в случае с Вулканом, богом огня, можно предположить, что он предпочитал рыжеватых животных[890]. Чем насущнее забота сообщества жертвователей и чем значимей божество, тем дороже жертва. Чаще всего успех был гарантирован, если в дар приносили крупный рогатый скот или даже быков, особенно ценных животных. Рим рос и процветал под знаком этих правил, завоевав сначала Лаций, затем Италию, а вскоре и весь обитаемый мир, или ойкумену, – это стало возможным благодаря миру с богами, pax deorum. Тактический союз работал уже более 800 лет.

Прапрадед Нерона, Август, последовательно вдохнул новую жизнь в римское благочестие после того, как предыдущее поколение, согласно официальному мнению первого принцепса, слишком часто из-за своего эгоцентризма терпело неудачу в этом вопросе. Достаточно вспомнить Антония и Клеопатру. Август стилизовал pietas, почтительное поведение по отношению к богам и умершим предкам, под настоящую фундаментальную добродетель его нового мира. Сам он – по крайней мере внешне – строго придерживался этого принципа. Безо всяких компромиссов были уничтожены убийцы его приемного отца Цезаря, и в то же время планомерно освящались храм за храмом. В отчете о своих деяниях Август хвастается тем, что только за время своего шестого консульства он отремонтировал или перестроил 82 храма[891]. И он ничуть не преувеличивает. Эти цифры беспрецедентны для всей императорской эпохи. В то же время жившие тогда историки, такие как Тит Ливий или грек Дионисий, уроженец малоазийского Галикарнаса, изображали архаические римские времена в теплых, проникнутых религиозностью тонах, словно под покровом благочестия.

Логика Августовой пропаганды подкупала, поскольку была неопровержимой: расцвет Рима расценивался как почти неизбежное следствие строгого соблюдения религиозных предписаний в сочетании с идеальным поведением предков с точки зрения морали. И поскольку в то время все дела шли хорошо, теперь эти ценности должны были вновь стать опорой для общества, пребывавшего в глубоком замешательстве после гражданских войн[892].

Реорганизация Августа тесно связала государственное благо с государственным культом. После того как в республике сенатор в качестве верховного понтифика всегда осуществлял высший контроль над всей сакральной сферой, в 12 году до н. э. Август добавил к своему списку должностей, полномочий и обязанностей еще и этот сан[893]. С тех пор высшая политическая и религиозная власть объединилась в лице принцепса. Теперь одной из его самых священных обязанностей было должным образом почитать богов. Если они отвернутся от Рима, это будет чревато неприятностями.

Также неприятностями было чревато (но менее значимо для Августа) и то, если бы фактическое или мнимое знание воли богов оставалось в руках амбициозной знати. Потому что религия была еще и действенной силой: изменение цвета печени жертвенного животного, необычный полет птиц, молнии, выкидыши, – на протяжении веков эксперты в области религии тщательно регистрировали сигналы, посылаемые богами. Важное политическое решение можно было очень быстро предотвратить, если ему противоречили божественные знамения, правильно интерпретировать которые могли только специалисты. Таким образом, Август одним выстрелом убил двух зайцев, находясь где-то между убеждением и расчетом, когда в 12 году до н. э. позволил избрать себя верховным понтификом[894].

Первые преемники Августа по-разному относились к своей ответственности за государственные культы, но ни один из них полностью не отказался от религиозных функций. Взаимоотношения между богами и людьми и зависимость salus rei publicae, государственного благосостояния, от религиозных обрядов были данностью, но не тем, что «хороший» император представлял себе иначе, чем «плохой» император. Возможно, самым благочестивым из Юлиев-Клавдиев, не считая Августа, был Клавдий. По словам Светония, он часто выходил за рамки того, что требовалось по протоколу. Возможно, этим можно объяснить и энтузиазм Клавдия в отношении Этрурии, поскольку оттуда в ранний период в Рим просочились кое-какие религиозные обычаи[895].

Рыжая весталка

Античные авторы неоднократно обвиняли разных императоров в пренебрежении своим религиозным долгом или даже в нечестии, и не в последнюю очередь Нерона.

Говорят, что в 60 году Нерон прыгнул в источник Aqua Marcia, одного из самых важных акведуков Рима, который брал свое начало примерно в 60 километрах к северо-востоку от столицы[896]. Источники были священными местами. В них обитали нимфы и божества, чей покой следовало уважать. Во всяком случае, им бросали подношения, например, монеты или венки, но отнюдь не прыгали туда сами. Тацит, передающий этот эпизод, сообщает о своего рода проклятии нимфы: после купания Нерон заболел, словно сраженный божественным гневом. Или он всего-навсего простудился? Светоний приводит гораздо более драматические примеры проблемного отношения Нерона к богам. Однажды император помочился на культовое изображение восточной богини плодородия и материнства Деа Сириа, которой какое-то время поклонялся[897].

Однако куда хуже было то, что Нерон якобы совершил сексуальное насилие над одной из девственных жриц Весты[898]. День за днем и ночь за ночью шесть весталок хранили священный огонь государственного