Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

к ней моему отцу. Отец в это время лечился в санатории в Крыму, и пришла мама. Она и принесла мне мою тетрадку с жирной двойкой за контрольную. Мне было очень стыдно, а Нина Васильевна перестала меня вызывать к доске, и тройка стала моей лучшей отметкой за письменные работы. Понятно, что я тоже перестал готовить математику и еле-еле перешел в восьмой класс. К счастью, на следующий год у нас сменился преподаватель, но, запустив занятия, мне было уже очень трудно учиться. Тогда ко мне стал приходить репетитор Петр Иванович, пожилой учитель математики из нашей же школы. Мы занимались с ним два раза в неделю, и постепенно я начал разбираться в математических дисциплинах. Окончил восьмой класс я с хорошими отметками, и Петр Иванович был за меня очень горд. Единственно, что он просил меня, это хотя бы один день в неделю решать задачи в течение лета. Естественно, что с началом каникул я вообще забыл, что такое математика. На первом же уроке по математике Петр Иванович, который вел ее у нас в девятом классе, вызвал меня к доске с целью показать классу, как надо решать задачи, сказав, что математику надо прежде всего понимать, как понимает ее Овчинников. Нашим лучшим математикам, которые уже с восьмого класса готовились к поступлению на математические факультеты, это показалось очень обидным, и когда я не смог решить ни одной задачи, раздался дружный злорадный смех. Петр Иванович был глубоко уязвлен и перестал меня замечать. Мне снова пришлось дополнительно заниматься математическими дисциплинами дома с репетитором, и я с грехом пополам смог окончить девятый класс, а в десятом даже получить хорошие оценки на выпускных экзаменах. По остальным предметам у меня проблем не было, так как памятью и усидчивостью меня Бог не обделил.

Помню я молодую пару учителей, супругов Владлена Самойловича и Любовь Павловну, Любочку. Последняя преподавала у нас, как мне помнится, конституцию. Чему учил нас Владлен, я запамятовал, зато помню его в должности главного пионервожатого или что-то в этом роде. Супруга Афанасия Трофимовича Мостового, не помню, как ее звали, преподавала нам ботанику и зоологию. Занятия проходили в неплохо оборудованном кабинете. Там было много картин и муляжей и даже жили какие-то мелкие зверьки. Нас заставляли учить травопольный севооборот по Вильямсу и достижения великих преобразователей природы – Мичурина и Лысенко. О знаменитом русском ученом-ботанике Николае Ивановиче Вавилове на этих уроках даже не упоминали, а генетика как наука вообще не существовала, и мы о ней ничего не знали. А запомнилась мне эта учительница одним эпизодом с Гариком Гуревичем, отличником, которого в классе не любили и всячески третировали, в отличие от другого отличника Левы Элиассона, которого все, даже самые ярые антисемиты, уважали за глубокие знания и безотказность в подсказках. Гарик каким-то образом насорил, и Мостовая заставила его во время урока подметать кабинет. Гарик долго возмущался, а потом начал демонстративно махать веником, разнеся сор по всему полу, за что она буквально за шиворот выгнала его с урока, к всеобщей радости класса.

Запомнился мне наш первый учитель физики Михаил Иванович, но запомнился своей грубостью. А вот химик Федор Александрович, наоборот, был очень интеллигентным и вежливым человеком и обращался к нам на «вы». Химия мне нравилась, но химические задачи я решал плохо, так как в них нужно было применять математические методы, а с ними я был не в ладах. Из-за своей необычности остался в памяти и учитель логики и психологии (были такие предметы, кажется, в девятом классе). К сожалению, не могу вспомнить его имя. Это был красивый, мужественный молодой человек, инвалид Отечественной войны, ходивший на костылях. Он носил военную форму с множеством орденских ленточек и нашивок о ранениях на груди. Во время войны он был десантником и потерял ногу во время боя в тылу врага. У него были руки невероятной силы, которыми он мог согнуть и разогнуть металлический костыль. На каждом уроке, кратко объяснив, какие разделы учебника нам надо прочитать дома к следующему занятию, он начинал рассказывать о своих фронтовых приключениях. Самым любимым его выражением, которым заканчивались почти все эти рассказы, было: «Кинул в землянку (или в окоп) гранату (как варианты – выпустил очередь из автомата или выстрелил из пистолетов с двух рук, от пояса, «по-македонски»), и все к праотцам». Это «к праотцам» стало очень популярным словечком у девятиклассников, и мы использовали его в разговорах направо и налево. Например: «Вася, пойдем после уроков в кино». – «К праотцам, мне нужно заниматься». Или: «Леша, дай списать задачку». – «К праотцам, самому нужно решать».

Отдельного упоминания заслуживает наш учитель физкультуры Виктор Васильевич. Физкультурный зал находился в подвальном этаже здания, и там можно было играть в волейбол, баскетбол и стояли снаряды для гимнастических упражнений. Сам Виктор Васильевич, невысокий, худощавый, ладно скроенный холостой мужчина лет тридцати, женившийся впоследствии на очень миленькой молодой учительнице, имел первый разряд по спортивной гимнастике и очень лихо показывал нам различные упражнения на коне, турнике и кольцах. Те из нас, кто имел способности к гимнастике, были его любимцами. Я к их числу не относился, в связи с чем он однажды велел мне прийти к нему после уроков с родителями. Пришла мама. Узнав, что у меня отец мастер спорта, а мать перворазрядница, он очень удивился, что и высказал мне на очередном уроке. После этого он стал развивать меня физически, заставляя на каждом уроке отжиматься, прыгать, подтягиваться на турнике и кольцах и лазить по шведской стенке и канату в два раза больше остальных. Это прибавило мне сил, но вскоре дед наслушал у меня шум в сердце и написал записку нашей школьной врачихе, которая боготворила профессора Сперанского. Мне дали освобождение от физкультуры на все оставшееся время. К счастью, на следующий год шум исчез, и дед разрешил мне заниматься спортом.

Моим своеобразным триумфом на физкультурном поприще была сдача норм БГТО[95] по беговым лыжам, не то в шестом, не то в седьмом классе. Нас повезли в Измайловский парк, где на лыжной базе выдали лыжи и велели бежать на них пять километров. К этому времени я уже несколько лет занимался слаломом и к лыжам был привычен. К удивлению нашего Виктора Васильевича, я пришел к финишу одним из первых, обогнав почти всех своих приятелей и даже многих старшеклассников. После этого случая Виктор Васильевич стал ко мне относиться вполне благосклонно.

В футбол и хоккей, наиболее популярные игры моего детства,