Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

- Амир, вы не заставите меня убивать? И лгать?

Он уставился на меня, как всё на ту же змею, правда, вместо укуса взявшуюся танцевать.

- Да я вообще не знаю, что с вами делать!

- А делайте, что угодно, - отмахнулась я. – Только на гору Манат рядышком с тем старым

придурком не уходите, ладно?

Амир снова засмеялся, а я решила, что очередного приступа истерики просто не вынесу. И

позорно сбежала – исчезла.

***

Зак был в ярости. Он то угрожал убить Амира, то пытался спалить дом. Я отлично

поупражнялась в защитных заклинаниях, пока он крушил мебель, бросался заклинаниями

и орал на меня. Даже не знаю, что его разозлило сильнее – что я принесла клятву Амиру

или что сделала это сама, без его ведома.

- Ты оговорила условия? Нет?! Дура!

- Что, что он тебе наплёл, этот слабак? У него в голове одни счётные книги! Идиотка, вот и

будешь вечно на него горбатиться – этот святоша даже в бою не помрёт!

И всё в том же духе.

Дом выдержал. Даже разбежавшиеся слуги вернулись. А мы с Заком впервые переспали –

иначе вышедший из себя чародей успокаиваться не собирался.

Честно говоря, его покои мы спалили именно тогда. И я принимала деятельное участие…

В общем, следующим вечером, довольные собой и жизнью, мы оба скучали на приёме у

короля Овидстана. А Овидий радовался. Он так чисто, незамутнённо радовался – ну прямо

как ребёнок, которому всё-таки дали долгожданную конфету. Он в ответ надарил всякой

бесполезной чепухи мне, осыпал подарками Амира, даже Заку что-то перепало. Надим,

второй принц, стоял у отцовского трона весь зелёный – не понять: то ли от зависти, то ли

от злости. Аджахад мечтательно разглядывал потолок, а когда всё закончилось, подошёл

ко мне.

- Элиза.

Я заранее приготовилась, что меня начнут костерить: как ты могла! я же столько для тебя

старался!

Но Аджахад улыбнулся и выпалил:

- Спасибо! Я сегодня же сделаю предложение Алие-сайе! Элиз, я вас обязательно

познакомлю. Она такая.., - и дальше он подробно, с помутившимся взглядом влюблённого, рассказывал, какая.

- Чудесно, - только и могла выдавить я во время пауз.

Я предчувствовала, что он теперь уедет в свою провинцию, и вряд ли мы скоро

встретимся. А мне даже было жаль… Теперь-то мы, наверное, могли бы нормально

общаться.

Про войну мне тогда никто не сказал – а я сама не интересовалась. Не до неё было.

Сначала я привыкала к Амиру, потом валялась в кровати, ослабевшая и умирающая.

Амир меня не разочаровал. С клятвой я поступила скорее импульсивно, чем обдуманно –

но, положа руку на сердце, он был лучшим выбором, который я могла сделать. Молва,

кстати, быстро уложила нас в постель и даже приписала нам внебрачное дитя. Врут, всё

врут. Амир вызвал – вежливо пригласил – меня следующим же после королевского приёма

утром в свои покои (дворца Алистана у него ещё не было) и в упор сказал мне, что с

оружием, то есть со мной, он спать не станет.

Я заела обиду халвой и ответно сообщила, что он мне тоже не очень-то нравится. И

вообще, принцы в постели, говорят, те ещё брёвна…

Закончилось всё опять смехом. После, правда, Амир попытался рассказать мне о своих

планах, но мне сделалось дурно (и неинтересно), так что пришлось на этом завершить.

Я странно чувствовала себя в те дни – то резвилась с Заком (дом ходуном ходил), то

валялась без сил в постели весь день. И ела, ела, ела много – за двоих, а то и за троих. На

очередной встрече с Амиром – когда он принялся что-то говорить про Мальтию и войну, меня чуть не стошнило от молока с мёдом, которое я всегда обожала.

Амир испугался. Меня, дрожащую, посеревшую и тоже очень испуганную, осматривали

сразу три дворцовых лекаря. И все трое, посчитав пульс, вынесли вердикт: я беременна.

У Амира в гостиной в тот вечер разбилось всё, что могло разбиться. Я потом извинялась и

даже возместила – вазы, статуэтки. Но, боюсь, было там что-то коллекционное.

Вся столица смаковала новость – никто и не сомневался, что отец ребёнка Заккерий. Кто-

то упоминал, правда, и Амира, но срок был слишком длинным – два месяца. Моей клятве

же и двух седмиц не минуло.

Одни мы с Заком отлично знали, кто отец. Срок, да и мы, чародеи, такое чувствуем. Я, например, отлично знала, что родится мальчик. Что он будет красивый, очень – копия

папочки. И отчаянно-храбрый – тоже в отца. Я надеялась, что хотя бы отцовскую глупость

он не унаследовал. Но да ладно, с этим можно справиться.

Я хотела этого ребёнка с того момента, как узнала – он был бы моим, полностью,

абсолютно. Частица настоящей любви, которую я не заслужила. Счастливое дитя – так я

думала.

Зак считал иначе. «Элиза, ты с ума сошла! У чародеев рождаются только чародеи! Ты

хочешь сыну такую судьбу?» Я считала, что если научу моего ребёнка, как с ней

справляться, ему будет легче. Он сам сделает выбор, он справится.

Я не буду такой, как моя мать.

Я отвечала, что хочу сына, и Зак снова выходил из себя, снова кричал, снова крушил

мебель – мы тогда, наверное, стали самыми любимыми клиентами у плотников.

В те дни вокруг меня вечно носились няньки и повитухи, чтобы не дай боги чего не

случилось с жемчужиной Овидстанской короны. Овидий справлялся о моём здоровье

постоянно. Амир каждый вечер присылал рабахский щербет – я умирала как хотела его.

Меня мутило, но я ела эту гадость громадными количествами.

И всё было замечательно, лекари в один голос предсказывали лёгкие роды. Я даже

спокойно переживала начавшуюся утреннюю тошноту. Но потом однажды ночью мне

приснился Валентин вместе с Алэром – и кровь, всё в крови. Они оба в крови.

Я проснулась тоже в крови. Помню, как спешно вызванные лекари качали головой,

объясняя, что это выкидыш, что ребёнка я потеряла. Но всё это помнится смутно – они

тогда чуть-чуть меня не потеряли.

Я металась в жару, плавала в тумане и раз за разом оказывалась в комнатке Девичей башни

рядом с мёртвым Алэром. И Валентин в запачканной кровью рубашке отодвигал полог и,

наклоняясь ко мне, говорил: «Да, Лиззетта, мне нравится. Мне очень нравится».

***

Мальчишка – пленный мальтиец – орал на высокой ноте уже битый час, а толку от него не

было никакого. Заккерий, пощёлкивая пальцами, ходил из угла в угол мимо посеревших

генералов, вынужденных наблюдать пытку, и безумно жалел, что Элизы сейчас здесь нет.