Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

армия предана этим самым генералам из выскочек куда больше, чем нам, и, как вы

понимаете, они все пойдут не за вами, а за этим юным кретином, - Роберт кивнул в

сторону комнаты Ланса, – и его знаменитым опекуном. Поэтому заставьте вашего друга

принести вам присягу – наркотиками или этой самой дружбой. Тогда и армия, и

аристократия будут у вас в кармане.

Рэй мрачно смотрел на свои подрагивающие пальцы.

- Малодушие – порок для короля. А вы ведь хотите стать хорошим королём?

Рэй поднял взгляд на него. Не будь род Боттеров в родстве по материнской линии с

королевским, короновали бы того же куда более популярного сэра Роберта, и в армии

принялись бы рвать друг другу глотку он и лорд Джереми, не считавший смену

королевской фамилии необходимой – тем более на Боттеров. И началась бы гражданская

война.

Призрак её маячил и сейчас, но фигура Боттера на троне нравилась многим – в плюс ему

теперь играла и дружба с «фаворитом» бывшего короля. Все знали, что сэр Джереми, за

эти дни неожиданно возглавивший армейские круги, опередив в этом того же Роберта,

окажется в затруднительном положении, если его наследник присягнёт новому королю.

- Подумайте, Ваше Величество, - встретившись с Рэем взглядом, спокойно сказал сэр

Роберт. – Благополучие вашей короны в ваших руках.

Рэй кивнул.

Когда пять лет назад он принимал титул и выгрызал себе уважение в Совете Лучших,

доказывая, что он не хуже отца и готов возглавить оппозицию, несмотря на его немоту и

молодость – он знал, что придётся идти по головам. И был согласен с этим. И шёл.

Не стоило сомневаться и сейчас.

Лорд Роберт так или иначе прав. Рэй не любил его, понимал, что старый интриган спит и

видит себя у тени трона, а самого Рэя – послушной марионеткой. Но он был прав. Ланс

заложник в доме Боттеров, и этим стоило воспользоваться.

В столице и так начали роптать, ожидая, что коронуют юного Валерия. Когда

многочисленные джентри узнают, что Боттер отдал приказ убить юного принца, они, и так

вечно недовольные, поднимут восстание. Армия тогда очень и очень пригодится юному

королю.

Не стоило и думать разговаривать с Лансом в его нынешнем состоянии – он просто не

слышал, отказывался смотреть, отказывался понимать. Он больше напоминал

оживлённого чародеем покойника – если бы не дышал, Рэй так бы и подумал.

Значит, наркотик.

Личный врач рода Боттеров составил рецепт тем же вечером. И Рэй сам влил безвкусную

субстанцию в бульон другу.

Ланс ничего не заметил.

***

(Из записок Элизы Северянки)

«Люди никогда не поймут нас, - шептал Зак, каким-то образом оказавшийся рядом со мной

посреди южной, волнующейся ковылём степи, куда открылся портал. – Люди никогда не

примут нас. Элиза, послушай меня. Только я всегда буду с тобой. Слышишь? Я клянусь

тебе. Я клянусь… клянусь быть с тобой вечно, защищать, любить тебя. Элиза, послушай!

Мы одинаковые, мы одни, но мы вместе. Кроме тебя у меня никого нет – и у тебя тоже».

Я рыдала у него на плече, а он покрывал моё лицо поцелуями и шептал утешения

вперемешку с признаниями мне на ухо.

Ни о каких плотских утехах речь не шла – Зак никогда не желал сделать мне больно, а я

была слишком расстроена, чтобы получить удовольствие. Он развлекал меня, показывая

волшебные трюки – как маленькому ребёнку. Иллюзии из облаков и тумана, прекрасные

картины из прошлого – в бескрайной степи под усыпанным звёздами небом это было

очень к месту.

Зак отвёз меня в Овидстан. Он накупил рабов, чтобы те развлекали меня, он даже

согласился всех их освободить после этого. Он сдувал с меня пылинки, он постоянно был

рядом, пока его не вызвали, в конце концов, во дворец. Овидстан начинал новую войну с

Мальтией – ту, которую потом назовут войной Двух Чародеев. Я же осталась в его

роскошном доме среди не прекращающегося праздника и пира в мою честь.

На пятую ночь меня посетило видение ребёнка с клеймом раба на лице, едущего в нашу

столицу под усиленным конвоем мальтийцев. На мальтийцах был флер от заклинания

Зака, а мальчик метался в жару, и в его уже определившейся судьбе даже я без труда бы

прочитала близкую и не особенно лёгкую смерть.

Несмотря на возраст, несмотря на материнские глаза, он был копией отца – маленький

принц Валерий.

Я проснулась в холодном поту и долго потом искала эту проклятую рабскую повозку с

помощью Волка.

Мы нашли её только на рассвете.

На гвардейцах действительно было заклятье Зака – они просто тупо пялились на меня,

когда я остановила их лошадей и забралась в повозку. Никто даже не попытался меня

остановить. Зак никогда не был силён в ментальной магии: эти куклы могли выполнять

только один приказ – охранять маленького принца. А я на него и не нападала.

Валерий с ужасом смотрел на меня незнакомыми тёмно-карими глазами. Он был в каком-

то рванье, маленький, дрожащий, жалкий ребёнок. С его тоненьких запястий свисали цепи

– каким бесчувственным чурбаном надо быть, чтобы приковать трёхлетнего мальчика!

И его мучила жажда – даже больше, чем ужас передо мной. Он рванулся к фляге, которую

я отстёгивала от пояса, как зверёныш – он действительно больше походил на маленького

пугливого зверька. И за всю ту эскападу я не услышала от него ни слова – зато маленького

Волка он напоминал мне очень сильно.

Я пыталась промыть его воспалённую щёку, на которую эти мерзавцы влепили

овидстанское рабское клеймо, но мальчишка так присосался к фляге, что оторвать её я

могла, наверное, только с руками. И заскулил, когда я потащила его из повозки.

У него были сломаны, по крайней мере, три пальца и полно ушибов – ноги, например,

опухли. Первое, что мне приходило в голову: плеть. Овидстанцы или мальтийцы – не

знаю. Он хныкал, падал, когда я пыталась заставить его идти – пришлось нести на руках и

одалживать у кого-то из мальтийцев коня.

Коню идея везти меня, конечно, не понравилась. И я успокаивала и его, и рванувшегося

было сбежать – а ведь только что ходить не мог! – ребёнка. При этом я постоянно

чувствовала Зака, как будто он дышал мне в спину. Это было пока лишь предчувствие, но

то, что Зак скоро узнает, что я вырвала у его короля мальтийскую добычу, я не

сомневалась.