Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай

— Эйвилин? Зачем ты встала?

Она задрожала, впившись ногтями в парапет. У основания лестницы ей мерещился Эзра. Он постарел с их давней-предавней встречи: отрастил бороду, обзавёлся глубокими морщинами, которые не прятало скудное освещение, его плечи чуть опустились, а дорогой костюм сменился на простую рубашку и брюки на подтяжках. И всё-таки это был он – тот самый мужчина из прошлого. Как в давешнем сне, девушка ошарашенно, неверяще осмотрела гостиную. Тело ослабло. Ей почудилось, что она вот-вот упадёт.

Наконец-то она узнала его – особняк Партланов. Здесь сгорела вся семья Эзры, в нём убили Лессию с сыном. И его… тоже. Тени заскребли по рёбрам.

Могло ли ей привидеться? Призраки не отставали ни в грёзах, ни наяву.

Он уже поднимался к ней, сдвинув светлые брови. Прежде, после объявления о помолвке, он частенько хмурился из-за неё. Принцесса не мечтала о замужестве: ей больше нравилось планировать путешествия или носиться по саду в окружении фрейлин и друзей. Выйти замуж, особенно за властного влиятельного магната, означало пожертвовать свободой – и она отчаянно сопротивлялась идее родителей. Как бы Эзра ни старался, сколько бы ни дарил подарков, Эйвилин бежала от него прочь, а Элерт потакал её ребячеству, помогая держать Партлана на расстоянии. Тогда она не предполагала, что суть его помощи – обычная издёвка над младшим братом генерала Равеля, мужа Лессии. Её веселила эта игра в кошки-мышки, Катлера тешило чужое раздражение, пока однажды в их отработанную схему не вмешался случай, смешанный с вином и наполненный гневом.

Тем вечером из ниоткуда возникла Джен.

Тем вечером Эйвилин впервые целовала лорда Эзру Партлана.

Принцесса сползла по колонне, и через миг ощутила на щеке тёплое прикосновение.

— Эйви, у тебя был жар. Ты ещё не окрепла для прогулок.

— Ты мне кажешься, – проговорила она.

— Что?

На его лице возникло выражение озадаченности. Он убрал пряди ей за уши, потрогал лоб. Улыбнулся.

— Мороки не проверяют температуру. Или тебе попадались заботливые?

— Я на всяких насмотрелась за пять месяцев, – глухо откликнулась девушка. – Ещё видела перевёртышей, которые прикидывались моими друзьями, познакомилась с рыжим демоном и выяснила, что мертвецы научились восставать из могил. Я сбежала от революционеров, пожила с проститутками, устроила теракт. Ничего не пропустила? Ах да, точно: недавно мне рассказали, что у меня есть старший брат и что казнённая любовница Элерта – это девчонка, вытащившая меня из тюрьмы. Вполне живая. Или уже нет?.. Без разницы. Так вот, Эзра… С чего бы мне верить, что ты не плод моего воображения? Или не очередное чудовище, прикидывающееся знакомым?

Он не перебивал. Покорно выслушал тихую, сбивчивую речь, обхватил ладонь Эйвилин и прижался к ней губами.

Девушка сморгнула слёзы.

— Я устала, Эзра. Я хочу домой.

Заплакать она не посмела – укусила себя за язык, проглотила навязчивый ком. Мужчина пододвинулся к ней вплотную и обнял. Под тонкой тканью рубашки устойчиво билось сердце.

—Ты в безопасности – это главное, – произнёс он, перебирая спутанные локоны. – Прости меня. Я обязан был догадаться…

— Ты заключил с агентством Лис контракт? – спросила она, с настороженностью вслушиваясь в мерный ритм.

Сердце – непростой механизм. Чуть что – обратно не починишь.

— Да.

— Зачем? Мог бы уехать, раз удалось спастись… – Принцесса усмехнулась. – Мог бы примкнуть к Россу. Говорят, сделка выгодная: сразу грехи отпускают, забывают, кем ты звался в империи, и одаривают государственными должностями.

Мужчина отстранил её от себя, прожигая потрясённым взглядом. Для него – аристократа до мозга костей, любимца леди Амелис и человека, лишившегося всего в безжалостной революции, – обвинения Эйвилин наверняка приравнивались к худшему из возможных оскорблений. Однако она не собиралась забирать их: сколько ей уже повстречалось таких «убеждённых», успешно перескочивших на другую сторону баррикад? Разве она не любила их? Разве они не притворялись святыми до поры до времени? Ото дня ко дню ей труднее верилось в чью-либо лояльность короне.

— Я спасся, только потому что мой корабль из Пари задержался из-за шторма, – выпалил он. – С трапа не сошёл, как мою команду к бесам перестреляли из винтовок. Через сутки пряток по подвалам мне сообщили, что моих брата и мать прикончили, а невестка с племянником скрылись в неизвестном направлении. Скажи, Эйвилин: с чего бы мне желать присоединиться к торжеству анархии?

— Тебе соврали. Лессия тоже сгорела.

Он рассмеялся.

— Нет, Эйви. Не соврали. «Призраки» Катлера вытащили эту суку из пожара, который она и организовала. Равеля убила она.

От его яростного тона делалось не по себе.

— Она бы не…

— Факт есть факт, – отрезал мужчина. – Аплодирую ей стоя. Долго же наша «белая и пушистая» скрывала зубки. И момент подобрала какой удачный. Я не арканист, чтобы гадать, но что-то мне подсказывает, что о планах антимонархистов её предупредили заранее.

«В наших с императором отношениях никогда не предполагалось верности», – всплыла в сознании реплика Элерта, брошенная им в Сатгроте. Принцесса уткнулась в колени, прикусив щёку. Горло щекотал непрошенный смех.

— Если так поразмыслить, – пробормотала она, – нам же лучше: не придётся придумывать, куда надавить побольнее. Лис, Лессия, генерал Берг, «Призраки» – у нас огромный выбор его маленьких слабостей. Остаётся отыскать их ещё у четырёх канцлеров.

— Я из них жилы вытяну, – отозвался Эзра. – Поверь: нам есть, что им противопоставить. Ты не одна. Далеко не все сбежали. Мы вернём тебе страну, – с жаром добавил он и подхватил её на руки.

В комнату они не вошли, а ввалились: она всё ещё слишком рассеяна, чтобы вырываться, сохраняя лицо перед ним; он взвинчен и погружён в себя – толкнул тяжёлую дверь ногой, у самого порога отпустил Эйвилин и, не дав опомниться, увлёк в полутьму, сминая губы требовательным поцелуем.

Через секунду она прижималась спиной к стене. Во рту стоял проклятый конфетный вкус табака.

— Эзра, подожди… мы…

Мужчина не оставил шанса продолжить: он провёл кончиками пальцев по её щеке, очертил контур подбородка, заставляя невольно податься навстречу приятной ласке. Всё происходящее вдруг показалось ей правильным и естественным: вот он перед ней – человек, который не пожалел ничего, чтобы найти её, который снова вытащил из пасти смерти и собирался положить к ногам мир. Она устала от недоверия, от подвохов – хотелось просто раствориться в нежности и не сомневаться ни в чём. Хотя бы здесь и сейчас.

Глаза защипало от предательски навернувшихся слёз. Эйвилин отстранилась в бесполезной попытке не дать ему стать свидетелем своей слабости, но мужчина бережно обхватил её лицо ладонями. Легко, почти неощутимо коснулся поцелуем уголка глаза, затем скулы, мочки уха.

— Прости меня, прости, что не пришёл раньше, – шептал он, стирая солёные дорожки с её щёк. – Больше никто не сможет тебя обидеть. Я убью их всех. Обещаю. Клянусь.

Он осыпал её поцелуями, а сердце наливалось тяжестью, то и дело сбивалось дыхание. Уже без стеснения, без робости Эйвилин запрокинула голову, позволяя ему впиться губами ей в шею, дотронуться ими до чувствительных ключиц и спуститься ниже – к груди. Когда Эзра развязал ленту и ночное платье соскользнуло с плеч, колени дрогнули, и он, точно предугадав, подхватил её на руки. Через несколько томительных мгновений она ощутила под собой мягкое покрывало кровати и его губы – на своих. Тело мучительно ныло.

Не больно – скорее, приятно до дрожи, до неровного вдоха – Эзра прикусил зубами кожу на шее, оставил дорожки обжигающих поцелуев на плечах. Ненасытный, будто изголодавшийся демон, он не позволял ей перехватить инициативу и, навалившись сверху, безнаказанно сводил её с ума.

Говорили, у Эзры Партлана была лишь одна слабость. И теперь она, исступлённо сжимая его волосы, смотрела на него затуманенным взглядом.

Он никому бы её не отдал. Он никогда бы не допустил её страданий. Если бы он не уехал… Если бы он знал…