Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай

С её болезнью он привык мириться.

Не мог только сообразить, почему мама испытывала отвращение к горячо любимой им родине.

От грохота задребезжали стёкла. Великолепный сад, на который выходили окна обеденной залы, горел.

— Для меня всё кончено, – пробормотал император. – Где армия? Где моя армия?..

— Не тревожьтесь, Ваше Величество. Она скоро к нам присоединится.

— Откуда тебе… – Он побледнел, схватился за стол для поддержки. Потрескавшиеся губы расплылись в улыбке. – Неужели ты надеешься, что мои солдаты примкнут к мятежникам? Чтобы они отреклись от клятвы и пошли за строптивым мальчишкой? – Смех эхом прокатился по помещению. – Какой любопытный номер! Герой ты для них или идол, это не отменит их опасений за будущее. Без империи половину солдат пустят по свету, половину перестреляют по подворотням, как собак. Хороша перспектива, а? Или ты веришь, что убедишь своих дружков обойтись без жертв? Смехотворно! Ты повредился умом в заточении? Честно, Элерт, на что ты рассчитываешь? Для человека в кандалах ты чрезмерно самоуверен!

— На мне хотя бы кандалы, а не хомут, – усмехнулся мужчина.

Император вскочил и, до треска ткани дёрнув капитана за грудки, прорычал:

— Я не позволю тебе отобрать у меня Сорнию!

— Вы потеряли её без моей помощи. Не лучше ли не усугублять? Отрекитесь от власти.

— Эйвилин не готова…

— В мою пользу, – перебил его Катлер.

Адоэль затрясся всем телом. Словно подчиняясь эмоциям господина, Парящий Двор содрогнулся. По стенам, по потолку, полу побежали трещины. Самодержец тоже преображался: с него лоскутами сходила кожа, обнажая гниющую плоть, на шее возникла тонкая линия, из которой сразу засочился гной. Он открыл рот, закашлялся и упал, увлекая за собой Элерта.

— Расплата, – прохрипел перед смертью, в следующий миг с макушкой скрывшись в чёрной жиже.

Волосы с силой накрутили на кулак, заставив мужчину запрокинуть голову. Мама захихикала, взирая вперёд пустыми глазницами.

— Его нет, нет! – повторяла она. – Ты счастлив, сынок? Твой отец мёртв! Император мёртв! Да пребудет во славе имя молодого императора!

Он мечтал проткнуть барабанные перепонки.

Холодные губы накрыли его, и Лис прильнула к нему, с щемящей лаской обрисовав шрам на подбородке. Он сжал её в объятиях. От крови промокла одежда.

— Не уходи, – выдавил он.

— Ты сделал выбор, – нахмурилась девушка, – между мной и Сорнией. Жизнь за миллионы жизней. Ну и как тебе цена? За страну ты заплатил мной.

Лис обмякла. Они оба погружались в топь.

— Не ищи меня, – попросила любимая и, приняв его смятение за отрицательный ответ, заметалась раненой птицей. – Не ищи! Оставь меня в покое! Ты для меня никто! Ты сам выбирал! Сколько можно жалеть?! Хватит! Отпусти меня!

Чёрная жидкость хлынула в рот. Он захлёбывался.

Элерт скатился с кровати и, ударившись об угол тумбы, слепо зашарил по ней в поисках горючей лампы. Лёгкие сводило. Через несколько секунд безуспешной возни он поднялся и на нетвёрдых ногах доковылял до ванной. От кошмара трещала голова.

Он наощупь нашёл краны и, выкрутив их, сполз по стене на пол. Одежда быстро намокла. Ледяная вода иглами впивалась в кожу, сгоняя дымку сна, но крик по-прежнему звенел в ушах.

Руки всё ещё ощущали фантомный вес мёртвого тела, и пальцы иррационально сжимались. От этого в них разжигалась тупая боль. Она же тянула в ушибленном боку – об угол тумбы мужчина приложился хорошенько.

Жаль, не лбом. Может, туман бы в мозгах наконец-то рассеялся.

Элерт просидел так около получаса, пока спина не затекла от неудобной позы, а зубы не перестали стучать от холода. Через открытое окно донёсся зычный окрик садовника: судя по всему, какая-то дворняга уволокла его завтрак. Значит, четыре часа.

Мужчина прижал к лицу дрожащую ладонь. Усмехнулся. Он сам себе враг. В последний раз он мельком видел Лис шесть месяцев назад и вполне успешно справлялся с установкой «не приближаться к ней». Для неё он никто – прошлого не существовало. Неважно, как всё обстояло для него: он не собирался намеренно её преследовать или в чём-то убеждать. Иногда отпустить – лучшее решение. Со своими демонами он разберётся.

Со временем.

Оброненные билеты на поезд валялись под вешалкой. В Тэмпле страдать некогда. Работа набросится на перроне, втянет в безумный круговорот бумаг и вынудит выделить ей громадную долю суток. Райнер, Эйвилин, агрессивная нелегальная оппозиция – причин забыться предостаточно.

Он переоделся, высушил волосы полотенцем и вышел в просторный холл. Хозяйка гостиного двора, – милая женщина достойных лет, расположившаяся за стойкой, – всполошилась на его приветствие и, извинившись за неготовый завтрак, предложила чай.

— Не надо делать для меня исключений, мадам, – вежливо пресек он её беготню. – Завтрак по правилам в шесть. Мои сопровождающие подойдут на него. Если спросят меня, скажите, что я прогуливаюсь по городу.

— У нас красиво. В порту на рассвете сказка. И вдоль канала, – закивала старушка. Спохватившись, добавила: – Канцлер, вы бы не ходили в одиночку. В Дельфи промышляют банды. Им власть нипочём.

Он улыбнулся.

— Спасибо за предупреждение. Не волнуйтесь. Я бы не отказался познакомиться с ними. Вроде как врагов принято знать в лицо.

По улице носился тёплый летний ветер. Мужчина вдохнул горький аромат скошенной травы и неторопливо побрёл к набережной. В аккуратных клумбах вдоль дороги цвела лаванда. Он усилием подавил смех от странного совпадения.

От Лис всегда пахло одинаково: лавандовым мылом и засушенными медицинскими травами.

Комментарий к Часть 2. Глава 1. Кошмар о кошмаре

Я так думаю, что все догадались еще несколько глав назад, да?

========== Глава 2. Рушься, мир! ==========

Комментарий к Глава 2. Рушься, мир!

Рекомендую к просмотру плод моих четырёхчасовых страданий: https://youtu.be/Vk8mvOo9gz8

Лис и Элерт. Моя любимая головная боль.

За тем, как горело здание Городской управы, Эйвилин наблюдала с крыши. Чёрные клубы дыма вились над домами, пламя жадно облизывало кирпичи, тянулось к небу – дай волю, оно бы сожрало и его. Народ грудился у оцепления, по-видимому, игнорируя настойчивые требования вигилей отойти: интерес пересиливал инстинкт самосохранения.

А ведь толпы нынче так опасны. В них проще простого затеряться – и незаметно, под шумок, организовать провокацию. Считайте потом жертвы – кого-то да удастся собрать и опознать. Люди не понимали рисков этих сборищ, зато умели безошибочно определять виновника по итогам трагедии.

Власть не защитила. Власть ничего не предприняла.

Девушка обожала маленькие представления: что бы ни натворили монархисты, камни бросали не в них. Злоба в народе крепла по мере совершенствования… «шалостей» сторонников короны: маленькое убийство «законника», поджог какой-нибудь второсортной конторки, подрыв железнодорожных мостов – они не топтались на месте и не боялись действовать. Эйвилин предупреждала: если для достижения цели понадобится обратить половину страны в пыль, она это сделает. Ей не нравилось быть голословной. До уважаемых канцлеров, правда, доходило медленно. Вряд ли они верили, что однажды она «наиграется». И забавного для них в ситуации нет: гоняться за её людьми по всей Сорнии – неважное удовольствие.

Хотя Элерт «догонялки» любил. Он мог допускать это специально.

После обеда в центре ожидаемо кипела жизнь. Шарно – крупный город, притом расположенный на границе, и в нём мало обращали внимание на незнакомцев, шатающихся возле государственных учреждений. То могли быть туристы, прибывшие из Сутена, или обычные граждане, которые никак не отваживались войти в приёмный кабинет. Мало ли, кто что нёс в портфеле: вигили каждого встречного не проверяли. Донесут о «подозрительном типе» – пожалуйста, тут уж основание наличествует: подойдут, попросят документы предъявить, сумки проверят.

К этому порядку приспособились: запускали «приманку» – человека, который точно бросится в глаза внимательным горожанам. Дальше план отрабатывался как по маслу – зачастую без шансов на предотвращение. Взрыв в управе был как раз из таких – идеальных.