Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай

— Ага, конечно. Держи карман шире.

Электрический шар, враз образовавшийся перед Лис, с огромной скоростью метнулся к принцессе. Она легко перехватила его, залюбовавшись сверканием молний в энергетической сфере, и, фыркнув, швырнула его в опешившую от потрясения девчонку. Та откатилась; влетев в перегородку, шар взорвался, брызнули искры. Послышался запах дыма.

— Зря ты меня спасла.

Языки жадного колдовского пламени уже лизали ковёр, покрывало, шторы, ползли по обоям, перекидывались на книги. Лис закашлялась, прижав к носу шарф.

— Который день жалею, – просипела она. – Надо было сдать тебя Катлеру.

— До него мы с тобой доберёмся, – пообещала Эйвилин.

Наёмница предприняла следующую попытку призвать магию, и принцесса, забавляясь, снова перенаправила атаку. Только Лис не уклонилась: она подняла пистоль, собираясь нажать на спусковой крючок, и тут же её сбило с ног существо. Она вывернулась из-под него. Из раны на лбу текла кровь.

Помещение горело. В огне ей померещились силуэты родителей. Тени плясали, как безумные.

— Эйвилин!

Смутно знакомый голос принадлежал её прошлому. Она оглянулась, видя среди хаоса расплывающуюся фигуру тоже мёртвого человека. Беспощадное пламя выжигало воздух. Сознание плыло – и она, марионетка с обрезанными ниточками, оседала на припорошенный пеплом пол.

Лис вскочила на подоконник – там её и застал выстрел. Она замерла, с неверием уставилась на расползающееся по белой рубашке пятно и вывалилась наружу. За ней взметнулся плащ – последнее, что застала принцесса перед падением в пустоту беспамятства.

========== Глава 30. Управлять или править ==========

Комментарий к Глава 30. Управлять или править

Присоединяйтесь в тг – много иллюстраций, спойлеры и мысли о всяком: https://t.me/skvorez_zhivet

Новый тизер: https://www.youtube.com/watch?v=YqeUmr-SQN0

Великолепная иллюстрация от MORO.san: https://vk.com/house_of_skvorez?z=photo-196553304_457239206%2Falbum-196553304_00%2Frev

твоё тело – страданий карта:всё изрезано шрамами прошлого.и в глазах нет былого азарта,ведь душа уже слишком изношена.

На столе поверх папок, которых в кабинете Второго канцлера водилось в избытке, лежал жёлтый лист с отчётом. Зало́м, образовавшийся в правом верхнем углу, тщательно разгладили, кое-где смазалась краска, посередине были хорошо заметны вмятины от пальцев: каждый из людей, собравшихся у интерина в этот поздний час, перечитал бумагу по меньшей мере три раза. Проблем с пониманием ни у кого не наблюдалось – даже Осгюр, часто путавшийся в сложных конструкциях сорнийского, с ходу разобрался, что к чему, – однако в написанное верилось с трудом. Точнее, никто попросту – и совершенно по-детски – не хотел верить, что худшие опасения сбывались.

— Сколько-сколько у них кораблей?

Илхами уже минут пятнадцать размешивал тибу́. Напиток давно остыл, кристаллики сахара тоже растворились, но мужчина продолжал создавать в чашке маленький водоворот. Наконец Хобб Райнер, сидящий рядом с ним на диване, не выдержал и перехватил его запястье. На его лице явственно читалось раздражение.

— Шесть навирматов{?}[(от лат. «navis» – «корабль» и «armati» – «вооружение») – корабль класса линкор с экипажем 520 человек. Разработан и впервые поставлен на вооружение в Альдии в 1895 году.] по пятьсот двадцать человек. Ещё шесть на подходе. Хватит спрашивать. Или вам на малийский перевести? Катлер, это по вашей части. Вы у нас спец по языкам.

Элерт поднял на него взгляд и холодно улыбнулся.

— Мистер Райнер, я подарю вам словарь, чтобы вы выучили счёт от одного до десяти. Вдруг меня рядом не окажется, а вам срочно понадобится блеснуть остроумием.

На скулах мужчины заиграли желваки. Он выпустил руку Осгюра из захвата, встал и, подойдя к столу, упёрся в него ладонями. Напряжение в кабинете нарастало.

— Вы бы лучше с родственниками разобрались, Катлер.

За недели, минувшие с их назначения на должности, отношения между канцлерами не изменились. Хобб всё так же не упускал случая напомнить, что Элерт опасен самим фактом своего существования, а тот, в свою очередь, не думал скрывать неприязни – пусть и в свойственной ему сдержанной манере. С доверительным взаимодействием как-то не ладилось.

— Обязательно разберусь, – ответил интерин, не снимая безупречной улыбки. – Как только парианские корабли уберутся восвояси. Или вы способны предотвращать угрозу военной интервенции силой мысли?

— Я умею останавливать её железным кулаком армии.

— У нас недостаточно ресурсов, чтобы воевать.

— Нет проблемы их мобилизовать. Привлеките Сутен – вам же неслож…

— Есть проблема, – резко оборвал Элерт. – У нас ни людей, ни нормальной промышленности, ни союзников. Сутен не ввяжется в конфликт – он всегда их избегал. Не переоценивайте мои связи. Если начнётся война, мы долго не протянем.

— Зато армия вам безоговорочно верна, – не успокаивался Райнер. – Отбросить-то парианцев мы сумеем без помощи. Так и скажите, что вы просто боитесь снова сунуться на поле боя. Неважный из вас герой, Катлер.

— Нет ничего героического в том, чтобы терять солдат из-за собственной глупости и собирать кишки по окопу. Нельзя вестись на провокацию.

— И что вы предлагаете? Сложить лапки и ждать, пока они доберутся до столицы?!

— А вы – перебросить десять-двадцать тысяч человек на другой конец страны и надеяться на чудо – что к Па́ри не присоединятся остальные союзники короны? – осведомился Осгюр, тоже поднявшись. – Вы понятия не имеете, что такое война, если настаиваете на ней.

Говорили уже на повышенных тонах. Хобб сжимал кулаки и зло смотрел то на одного, то на другого оппонента.

— Не вам меня…

— Ну и к чему ведёт ваш спор? – подал голос Азеф, заставляя Райнера умолкнуть на полуслове. – К драке? Будьте любезны в следующий раз оставлять личное за порогом. Мне нужны трезвые головы, а не поток эмоций.

Он не любил повторяться: ругань не давала результатов. Драгоценное время утекало сквозь пальцы, нервы натягивались струнами, точки зрения обретали острые углы, а решение не находилось. В эту сложную ситуацию их отчасти завёл народ, указав на их кандидатуры как на наиболее желанные на постах канцлеров, но совершенно не подозревая, что между ними сложились не самые благоприятные для работы взаимоотношения.

К сожалению для противников, их маленький «тесный» кружок не разрывали непреодолимые противоречия, он не трещал по швам, и в основном на публике они отыгрывали роль этакого слаженного механизма – пять канцлеров, пять избранников сорнийцев, на которых возлагали большие надежды. При всех сложностях любовь к стране они разделяли в равной степени. Изнанку народу знать необязательно.

Не сказать, чтобы они не привыкли сосуществовать: когда на повестке стоял вопрос жизни и смерти, что случалось примерно через день, проглатывали недовольство, собирались вместе и подключали все доступные им ресурсы. Конфликтовали, не без этого: мнения свои, подходы разные, характеры… Власть-то им вручили красным знаменем: «Пожалуйста, целиком ваша – управляйте, как в книжках написано, если оно вам надо», – да вот книжки с реальностью не согласовались. Вряд ли Рих Марс, создавая свою теорию классовой борьбы и выводя в её первый итог неизбежное падение диктатуры аристократов, предполагал, что когда-нибудь её отважатся проверить на практике. Он видел модель – идеализированную и упрощенную по всем стандартам научного знания. За красивой же обёрткой встречали разруха, кризисы, угрозы и отсутствие какой-либо уверенности в следующих пяти минутах.

С политикой быстро не сладить – она не бордельная девица, хоть иногда сравнение напрашивалось поневоле.

— Добротная дискуссия держит мозги в тонусе, – пожал плечами Хобб, усевшись на стул.

Несмотря на отговорку, на мировую никто идти не намеревался: от Азефа не укрылся мазнувший по Катлеру взгляд. Интерин его проигнорировал – только уголки губ предательски дрогнули.

Тут-то и крылась причина для беспокойства. После тщательно просчитанной манипуляции Элерта, отправившей на виселицу трёх человек из окружения Райнера, в их холодной войне установилось подозрительное затишье. За много лет Росс как-никак разобрался в хитросплетённом мышлении друга и получше других понимал: пока он относительно безболезненно вынес предупреждение. Ими он обычно не ограничивался, да и Райнер не проглотил бы обиду – не той масти, чтобы стерпеть и не обойтись без ответного «подарка». Молчание в их случае означало не что иное как подготовку.