Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов

«Наречется Сыном Божиим...» Потенциально каждый человек — сын Божий, и об этом не дает забыть родословие Христа, которое Лука приводит в третьей гла­ве своего Евангелия. Но это сыновство испорчено, кор­румпировано, так сказать, грехом. Об этом напоминает притча о блудном сыне [см.: Лк. 15:11-32]. Да, он — сын, этот молодой человек из притчи, но он злоупотребил сво­им сыновством и поэтому фактически потерял его. Он сам это с какого-то момента понимает и, раскаявшись, хочет, чтобы отец взял его хотя бы в наемники. Он уже не сын, он наемник, служитель, работник, раб.

В Исламе, например, мальчиков часто называют Абдалла, что значит «раб Божий». Не сын, а раб — с точки зрения мусульманина, нельзя быть сыном у Бога. Можно быть рабом Божиим, можно быть другом Божиим — «ва­ли Аллах», но никак не сыном.

А Младенец, который обещан Марии, наречется именно «Сыном Божиим», потому что Он свят. Потом мы увидим: все не так просто. Он будет Сыном Божиим, как и Адам, созданный от персти земной и Духа Божиего, был сыном Божиим. Но Адам пал. И перед новым Святым Божиим от­крыты оба пути — путь падения, соблазна и путь победы над соблазном. Все может быть по-разному.

И, чтобы снять колоссальное напряжение, которое, безусловно, возникает в этой беседе — разговор идет на очень высокой ноте, ведь речь идет о жизни и смерти, о жизни и смерти не только одной благочестивой девуш­ки, речь идет о жизни и смерти человечества, — Архангел как опытный дипломат перед решающим ответом сво­его собеседника переводит разговор на иную, «легкую» тему. Гавриил говорит: «Вот и Елизавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в ста­рости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не оста­нется бессильным никакое слово» [Лк. 1: 36-37]. Марии дана минутная передышка и одновременно, на приме­ре родственницы, твердое обещание — «у Бога не оста­нется бессильным никакое слово».

Мария могла ответить: «Нет, нет. Пожалуйста, ува­жаемый ангел, выберите какую-нибудь другую девуш­ку, не надо меня. У меня свои жизненные планы. Это все не для меня». Но Мария, вообще очень немногословная, молчаливая в евангельском повествовании, переведя дух, произнесла важнейшие слова: «Се, Раба Господня; да бу­дет Мне по слову твоему» [Лк. 1: 38]. Вся Ее воля — в этих словах. Это и есть добровольное согласие человечества на Боговоплощение.

Между «перстью земной» и телом Девы Марии нет никакой физической разницы, но в духовном смысле разница огромная: человек, если угодно, свободно-во­левая персть, свободное по естеству существо. Бог не во­шел в Деву Марию, совершив насилие над Ее волей или проявив к Ней пренебрежение. Бог подходит к одному из миллионов Своих творений, к молоденькой девуш­ке, и ждет Ее ответа: «да» или «нет», как ждал бы какой- нибудь пылкий влюбленный согласия своей избранни­цы. Но пылкий влюбленный сгорает страстью обладания, а Бог сгорает любовью к человечеству, желая его спас­ти. И все зависит от этих слов: будет спасено человече­ство или нет. Конечно, это далеко не все, драма еще будет продолжаться дальше. И еще какая драма! Но без этого пролога драмы и вовсе никакой не было бы.

Можно сказать, что вся благая воля, вся праведность, вся мудрость древних людей воплотилась в этих простых и скупых словах. Для того, чтобы Дева Мария сказала эту короткую фразу, учили по всей земле мудрецы, благо- вествовали пророки, утверждали правду благочестивые цари, соблюдали извечный закон Божий бесчисленные сонмы праведников. Мария говорит: «Да». «И отошел от Нее Ангел» [Лк. 1: 38].

Когда в Католической Церкви говорят о сердце Девы Марии, то речь идет об этом Ее согласии с волей Божией. И потому, когда западный христианин-католик молит­ся сердцу Марии, он просит себе той же готовности ска­зать «да» на призыв Небесного Отца. Образ различен на Западе и Востоке христианского мира, а суть одна: я свободно говорю, что я раб Божий, Абдалла не в де­терминированности Богом, а в свободе человеческо­го естества.

Человек во всей человечности человеческого рода, падшего человеческого рода, смог сказать: «Се, Раба Господня». И в этом все величие Девы Марии.

Приснодевство Марии

После этого разговора с Архангелом Мария собирается и «с поспешностью» идет из Назарета в Иерусалим — «го­род Иудин», как говорит Лука, и там три месяца гостит у Елизаветы, беременной от своего мужа, священника Захарии, будущим пророком Иоанном, а когда Елизавете наступает время родить, беременная Мария возвращает­ся в Свой дом в Назарет. И Иосиф, уже извещенный анге­лом во сне о непорочности Марии, принимает Ее.

Евангелие не говорит о приснодевстве Марии. Матфей пишет только о том, что Иосиф не знал Ее до того, как Она родила Иисуса. Если было бы важно приснодевство, было бы сказано: «И Она осталась девой». Но в Евангелии этого нет, для кодификаторов это было не важно.

В Евангелии иногда видны вставки. Они очень не­большие и, как правило, разъяснительные. Так же как в переводе на русский язык тоже делались вставки — они выделены курсивом (этого никто не скрывает). А в древ­ности — понятно, это же не печатный текст — никаких курсивов не было. И иногда вставки делались в текст и по­том становились частью канонического текста. Мы это знаем, эти места известны. Ничего они принципиально не меняют. Действительно, они что-то разъясняют. Где- то это неправильные интерпретации (такое тоже есть), но это мелочи. Однако здесь никаких вставок нет. О при­снодевстве Марии в Евангелии не говорится. Для Церкви существенно было то, что Дева Мария непорочна, то есть не имела связи с мужем и, соответственно, не приняла в Себя его семя, а обрела зачатие от Духа Святого.

И Православная, и Католическая Церковь однознач­но считают, что Дева Мария навсегда осталась девой, что рождение Иисуса не повредило Ее девства, что никаких супружеских отношений с Иосифом у Нее не было ни­когда. Обычно говорится, что Иосиф был стар, и те бра­тья Иисуса, о которых упоминает Евангелие, — это де­ти от первого брака. А протестантские богословы, даже консервативного направления, совершенно не отрицают возможность появления общих детей у Иосифа и Девы Марии. Но даже по контексту видно, что, скорее всего, это дети Иосифа от первого брака. Почему? В Евангелии есть два-три места, где братья насмехаются, пожалуй, даже из­деваются над Иисусом, говоря: «Что же Ты тут прячешься в Назарете? Пойди и яви Себя миру. Все, кто чем-то зна­менит, себя показывают» [см.: Ин. 7: 3-5]. Они над Ним посмеиваются, и непонятно, в какой степени зло, а по­том раскаются,