Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

– Помочь не хочешь?

Ник помотал головой. Голос сел, но он сказал:

– Я лучше посмотрю.

Люба деланно равнодушно пожала плечами и завела руки за спину. Не торопясь, аккуратно расстегнула крючки. Ник демонстрировал поразительную выдержку. Но и Люба еще не всё показала. Изящное движение плеч – и кружевной бюстгальтер пополняет кучку чёрной одежды у ее ног.

Жаль, что на ней не чулки, а просто тонкие, телесного цвета колготки-невидимки. Были бы чулки – Ник бы уже сдался. А так придется прибегнуть к крайним мерам.

Колготки снять красиво трудно, поэтому Люба постаралась сделать это побыстрее. Зато собой в одних лишь прозрачных кружевных трусиках позволила Нику полюбоваться всласть.

А потом подцепила пальцами тоненькие кружевные края и уничтожила всю интригу. Одежды на ней не осталось. Ее одевал только мужской взгляд – ласкающий, обволакивающий, словно шёлковое покрывало. Но с места Ник так и не сдвинулся. И, поскольку было похоже, что он просто прирос к полу, Люба по-кошачьи скользнула по чёрному атласу.

– Оу-у-у. – Она выгнула спину, закинула руки за голову, потянулась. – Знаешь, а мне нравится. А тебе?

Он смог только кивнуть.

– Очень приятно на ощупь, – продолжила мурлыкать Люба. Слегка отвела в сторону бедро, позволив ему лишь на мгновение увидеть… И снова сомкнула ноги. – Такая гладкая ткань, мягкая и гладкая…

Тут он всё-таки не выдержал. Матрас прогнулся под его весом – он сел у нее в ногах. Она пальцами ножки коснулась его обтянутого джинсами бедра, Ник провел пальцем по ее ноге.

– Вряд ли более мягкая и гладкая, чем твоя кожа… Знаешь, ты была права.

– В чём?

– Это красиво. Нереально красиво.

У него никогда не хватит слов, чтобы описать, какая она. Фарфоровая кожа на черном шелке. Розовые лепестки роз и розовые лепестки ее сосков и… И просто комок в горле. Бывает так – что сказать не можешь. Так красиво, что дыхание перехватывает.

– Скажи мне, – она продолжала гладить пальчиками ног его бедро, – почему опять я голая, а ты нет?

Он не стал произносить дежурную фразу о том, что кто-то торопится. Вместо этого перегнулся, подцепил один из усыпавших кровать лепестков роз и аккуратно положил его на вершину левой груди. Наклонил голову, оценивая результат. Идеально подошло – и цвет, и размер. Повторил то же самое с правой. Выдохнул хрипло:

– Ну вот… Я тебя одел.

Теперь не нашлась с ответом Люба. Грудь ее вздымалась всё чаще и чаще.

– А теперь я тебя раздел… – Ник одним движением смахнул лепестки с ее груди. И припал к ней губами. Время любования закончилось. И пришло время наслаждаться.

* * *

– У нас есть минералка в холодильнике?

– Угу. – У него еще не выровнялось дыхание. – Есть. И сок есть. Сейчас принесу.

– Не надо. Я сама схожу. Ты и так постарался.

– Тебе правда понравилось?

– Очень.

– А… о чём ты сейчас думаешь?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ответь мне!

– Ну, если честно… то о том, что надо бы погасить свечи – они жгут кислород. Хотя пару можно оставить. И надо бы убрать все лепестки, и упаковать герметично, иначе ты у меня под утро расчихаешься.

– Ты ужасно неромантичная женщина, Любава Станиславовна.

– Я не женщина. Я самка звероящера, ты разве забыл?

От его карающей длани Люба со смехом увернулась и отправилась за минералкой. А когда вернулась…

– Боже мой! – Она демонстративно прикрыла лицо ладонью.

– Что такое? – Ник, лёжа на животе, посмотрел на неё.

– Самойлов, я тебе говорила, что у тебя отпадная задница?

– Хм… По-моему, нет.

– Не попка – пэрсик! Особенно с этими прилипшими лепестками роз. Просто самое оно для гей-порно…

– Любава!

Во второй раз ей не удалось увернуться, и он повалил ее на кровать и щекотал, пока она не взмолилась о пощаде и пообещала, что больше так не будет. Или будет. Вот так. Вот та-а-ак…

* * *

Тонкое кружево ее белья и его хлопковое – то с мультяшными героями, то консервативное – вместе, на соседних полках в шкафу. А в прихожей зимние ботинки Ника сорок пятого растоптанного и ее изящные сапожки тридцать пятого. В ванной все уставлено ее кремами, лосьонами и прочими артефактами в борьбе за девичью красу. А в шкафчике под раковиной – стратегический запас детского мыла. Его синее полотенце, и ее – персикового цвета.

С Ником оказалось очень комфортно жить. Непритязателен в еде, вполне аккуратен в быту. Пришлось учиться готовить и брать консультации у папы. Ник всё уплетал с удовольствием и нахваливал. А если Люба по какой-то причине не успевала приготовить – спокойно обходился бутербродами. Более того, наличием еды в холодильнике бывал озабочен больше Любы, и запасы пополнял сам. Именно поэтому покупка продуктов как-то быстро и незаметно стала его обязанностью – о хлебе насущном забыть Ник не мог никоим образом. У него вообще был полный порядок с аппетитом. И не только в плане еды.

* * *

– Ник…

– Я понял. – Он убрал руки, поцеловал в шею. – Ты устала и хочешь спать.

– Я правда устала. У нас с Егором заказ…

Ник сердито засопел, но объятия не разжал. Ревнивое животное. Ревнивое, любимое и сексуально озабоченное.

– Коленька, я, честно, засыпаю. Завтра, хорошо?

– Хорошо.

Она молчит какое-то время. Вот как можно уснуть, когда он ее обнимает, его губы прижимаются к ее шее, а в низ спины…

– Коль, как ты думаешь, я смогу заснуть, когда ты… хм… так упираешься в меня?

– Я что могу сделать? Оно само. Нормальная реакция, когда ты голая рядом.

– Это ты запретил мне надевать пижаму!

– А я и не жалуюсь.

– Ты не жалуешься. А оно… там… немым укором.

– Немым укором? А ты хочешь, что «оно» тебя укоряло… словами? Ну ты и фантазёрка, Любава…

Люба не выдержала и рассмеялась. Повернулась к нему лицом и вдруг прижалась крепко, закинула ногу на его бедро, Ник довольно выдохнул.

– Самойлов, ты мёртвую растормошишь и уговоришь.

– Не-не, некрофилия – не мой конек.

– Ой, лучше молчи!

– Молчу…

* * *

Она просыпается от того, что большие твердые ладони оглаживают ее – уверенно, по-хозяйски. И тело уже подло реагирует на эти прикосновения. Но… кромешная же темнота вокруг!

– Коля, который час? – Голос у Любы спросонья немного хриплый.

– Не знаю…

К ладоням Ника присоединятся его губы, Люба совершенно непроизвольно выгибается навстречу.

– Коля! Который час?

– Ну… – Он отрывается от нее со вздохом. – Скоро шесть.

– Шесть утра? Коля, сегодня суббота! Нормальные люди используют субботу, чтобы выспаться! А ты будишь меня в шесть утра!

– Я пить захотел,