Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

что ей надевают шапочку и завязывают тесёмки под подбородком, послышался щелчок замка входной двери.

– А это Коля, наверное? – обрадовалась Юлия Юрьевна. – Отлично, поможет нам коляску вынести. Ну, всё, Елена Николаевна, хватит скандалить, пойдём гулять.

Когда за свекровью закрылась дверь, Люба повернулась к мужу.

– Ник, суп на плите, курица в духовке, а я быстренько в душ, а то с утра никак не получается.

– Хорошо.

Через двадцать минут она вышла из душа. Муж доел суп и мыл за собой посуду. Люба положила руку ему на плечо. Николай вытер руки полотенцем и притянул ее руку к губам.

– Ник… Ленке послезавтра уже два месяца.

– Угу. Совсем большая девица.

– Я к тому, что уже можно, наверное…

Он молчит какое-то время, смотрит на нее. Отвёл мокрую прядку у Любы со лба, заправил ей за ушко.

– Можно, но… Люб, ты, правда, лучше поспи сейчас. Устала же, не высыпаешься.

– Я так и думала. – У нее вдруг начинает дрожать подбородок. – Я перестала тебя привлекать. Конечно, у меня уже не та фигура. Не такой живот. Грудь просто огромная. И вообще…

– Любава, ты несёшь чушь.

– У меня муж четыре месяца без секса! И ему не нужно от меня ничего!

– Люб, я буду терпеть столько, сколько нужно. Я всё понимаю и…

– Я не хочу терпеть! И я не понимаю! Нет, вру, понимаю! Ты просто не хочешь меня. Ты меня больше не любишь…

– Так, всё, хватит! Похоже, переубедить тебя можно только одним способом!

Он резко развязывает поясок на ее шёлковом халатике, притягивает к себе. И перед тем, как поцеловать крепко-крепко, шепчет:

– Вечно ты торопишься, Любава…

Четыре месяца воздержания – это не шутка. Руки, губы, дрожащие пальцы, хриплые стоны, ноги подкашиваются, но до кровати все-таки надо дойти и упасть на ложе. Она чуть не плачет от нетерпения, пока он торопливо раздевается. И наконец-то руки его… теперь прижаться, почувствовать кожей… Но она успевает только выдохнуть:

– Осторожнее там с Ленкиной едой…

– Угу…

Но голову теряют оба, забыв обо всем. Быстро, словно боясь не успеть куда-то. Оргазм просто выносит из реальности на какое-то время. Ник даже не успевает понять – она тоже улетела с ним или нет?.. Продышавшись, прижимает к себе крепче, собирается спросить прямо и понимает – спит уже ненаглядная. Значит, и она тоже с ним… Улыбается, целует ее в висок, убирает прядь волос со лба. Люба даже не шевельнулась. Устала девочка, умаялась.

Ник лежит какое-то время, прислушиваясь к ее тихому дыханию. Потом всё же он встал, а Люба так и не пошевелилась, спит, словно после наркоза. Так, теперь в душ, переодеться в домашнее. Он подошёл к окну. А за окном почти уже лето, конец апреля. Вдалеке виднеется массив парка, где-то там по дорожкам гуляет мать с Леночкой. Ник опирается ладонью об оконную раму. Как же ему повезло с женщинами! У него замечательная мама, мировая сестра и теперь вот – крошка-дочка. Но самая-самая… Он оборачивается.

Самая-самая, единственная и любимая спит в той же позе, в какой он ее и оставил, спит глубоким сном крепко уставшего человека. Нежное лицо безмятежно, подсохшие локоны разметались по подушке. Ник подходит, садится на корточки рядом с кроватью, всматривается в родные черты. За его спиной, за оконным стеклом, сейчас распускаются клейкие пахучие почки берёз и сирени, но он вспоминает другой пейзаж – морозный, снежный, с фейерверками и сверкающими гирляндами.

Похоже, новогодние чудеса всё-таки случаются. Самое главное – вовремя понять, что волшебное новогоднее чудо-расчудесное – это реальность, и сказка произошла именно с тобой. И не растеряться, а поймать, поднять, не потерять магический подарок судьбы, когда он в снежную зимнюю ночь оранжевой мандаринкой прикатится к тебе под дверь.