Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов

взявшись оспаривать суммы незаконно полученных и присвоенных денег. Наконец, 21 эпизод получения взяток Роман Александрович отказался признать вовсе[835].

Примечательно, что с целью вымогательства взяток Роман Траханиотов не брезговал фабрикацией ложных улик. В частности, как сообщил потерпевший Федор Ненашев, «в бытность де Траханиотова в Томску подьячей да денщик [Траханиотова] приходили к нему, Ненашеву, в дом для обыску и ничего не нашли. И оной подьячей выбросил из рукава в кадь с рожью в бумаге с полгорсти табаку. И, взяв, из кади тот табак и ево, Ненашева, с тем табаком привел в приказ[836] и оковал на тройную цепь… и угрожал пытками. И взял на Траханиотова из‐за такова страха денег»[837].

Несогласие Романа Александровича с частью предъявленных эпизодов поставило на повестку дня вопрос о применении к нему пытки. Между тем согласно одной из норм Наказа «майорским» канцеляриям от 9 декабря 1717 г., на основании которого функционировала следственная канцелярия И. И. Дмитриева-Мамонова[838], строевой офицер (даже отставной) мог быть подвергнут пытке только с санкции военного суда. Поскольку Роман Траханиотов являлся не просто отставным капитаном, но, как уже упоминалось, ветераном нескольких походов, имевшим к тому же фронтовое ранение, И. И. Дмитриев-Мамонов направил 14 декабря 1722 г. в Военную коллегию «промеморию»[839], в которой содержалась просьба рассмотреть вопрос о пытке бывшего коменданта в каком-то из военных судов (находившихся в подведомственности коллегии). К промемории прилагалась подборка обобщающих документов, изобличавших подследственного в инкриминированных деяниях[840].

8 января 1723 г. Военная коллегия распорядилась разрешить поставленный следственной канцелярией вопрос в Нижнем воинском суде в Москве[841]. Но рассматривать материалы, поступившие из следственной канцелярии, суд не спешил. 18 июля 1723 г. Военная коллегия оказалась вынуждена направить в Нижний воинский суд еще одно распоряжение о скорейшем решении вопроса о Р. А. Траханиотове[842].

Однако и это не сдвинуло ситуацию с мертвой точки. 5 сентября 1723 г. И. И. Дмитриев-Мамонов направил в Военную коллегию новую промеморию с напоминанием о необходимости решить наконец вопрос о пытке отставного капитана[843]. Между тем, когда в Санкт-Петербурге Иван Дмитриев-Мамонов подписывал указанную промеморию, в Москве Нижний воинский суд уже занялся делом Р. А. Траханиотова, рассмотрение которого началось 3 сентября 1723 г.[844] Вероятнее всего, тогда же бывшего коменданта взяли под стражу.

Однако далее события приняли неожиданный поворот. Поскольку Наказ «майорским» канцеляриям от 9 декабря 1717 г. типографски не обнародовался, а его заверенную рукописную копию в суд никто не направил, Нижний воинский суд не сумел уяснить поставленной задачи решить вопрос о применении к Р. А. Траханиотову пытки, а взялся рассматривать его дело по существу. В итоге 24 сентября 1723 г. суд приговорил Романа Александровича к смертной казни через повешение с полной конфискацией имущества и направил приговор на утверждение в Военную коллегию[845]. Поскольку смертная казнь назначалась офицеру, далее приговор в соответствии с Законом от 3 марта 1719 г.[846] должен был поступить на утверждение главе государства.

25 сентября 1723 г. осужденного, закованного в кандалы, водворили в тюремное помещение Московской конторы Военной коллегии. Однако Роман Траханиотов не дождался приведения приговора в исполнение. Как доложил И. И. Дмитриеву-Мамонову находившийся в Москве следователь гвардии капитан А. Г. Шамордин, «сентября 28 дня [1723 г.] в 10‐м часу пополудни оной Траханиотов под караулом умре… скоропостижно»[847].

Между тем Авраам Шамордин, сообщив также, что «мертвое ево [Р. А. Траханиотова] тело не погребено», задал многозначительный вопрос: «И о теле ево что повелено будет?»[848] Вопрос этот был отнюдь не риторическим. Дело в том, что следователям-гвардейцам была хорошо известна склонность Петра I время от времени запрещать хоронить тела лиц, казненных за совершение государственных и должностных преступлений[849].

Решение о судьбе тела умершего осужденного затянулось. Вероятнее всего, доложив ситуацию главе государства, Иван Дмитриев-Мамонов «с присудствующими господами штап- и обор-афицерами» стали ожидать высочайшего указания. Однако император Петр Великий решать вопрос о теле покойного взяточника не спешил.

В конце концов следственная канцелярия решила действовать самостоятельно. 9 декабря 1723 г., приняв во внимание приговор Нижнего воинского суда (хотя формально и не утвержденный еще ни Военной коллегией, ни главой государства), заседавшие в Санкт-Петербурге следователи И. И. Дмитриев-Мамонов, И. М. Лихарев, Е. И. Пашков и И. И. Бахметев вынесли постановление о том, что «бывшаго томского каменданта Романа Траханиотова надлежит мертвое тело повесить». Заодно следственная канцелярия предписала осуществить конфискацию имущества Р. А. Траханиотова, а его слуг мужского пола отдать в солдаты[850] (поскольку в данном случае следственная канцелярия опиралась на все тот же приговор Нижнего воинского суда, не вступивший в законную силу, она, строго говоря, превысила свои полномочия).

По непостижимому совпадению в тот же день 9 декабря 1723 г. в том же Санкт-Петербурге император Петр Великий во время посещения Вышнего суда между иного распорядился: «Тело умершего Рамана Траханиотова, по учиненному приговору, за вины ево повесить. И генералу-маеору и лейб-гвардии маеору господину Дмитрееву-Мамонову с товарыщи учинить о том по вышеписанному его императорского величества указу»[851].

Ситуацию эту нельзя не признать фантасмагорической. Особенно если учесть, что Вышний суд располагался тогда в Зимнем дворце («Зимнем доме»), а следственная канцелярия — в Петропавловской крепости. То есть напротив друг друга на разных берегах Невы. А еще если принять во внимание, что одним из судей Вышнего суда являлся И. И. Дмитриев-Мамонов (правда, на заседании суда 9 декабря 1723 г. он отсутствовал[852]).

Как бы то ни было, осуществив бюрократический синтез собственного постановления и государева указа, следственная канцелярия вынесла 19 декабря 1723 г. окончательное решение: «Тело умершего Романа Траханиотова, по прежнему их приговору[853] сего декабря 9‐го числа и по… его императорского величества имянному указу, за вины ево в Москве в пристойном месте повесить»[854]. Попутно канцелярия повторила решение о проведении конфискации имущества Р. А. Траханиотова (что было, вероятнее всего, в этот раз согласовано с императором в устной форме). Подробности «эксекуции», проведенной с трупом бывшего томского коменданта, остались неизвестными.

Остается добавить, что очень скоро Петру Великому довелось вновь рассматривать вопрос об имуществе Романа Траханиотова. Это было связано с тем, что в 1710‐х — первой половине 1720‐х гг. общепринятой практикой являлось вознаграждение следователей частью конфискованного имущества лиц, уголовные дела которых они расследовали. Из числа следователей канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова о пожаловании «отписным» имуществом Р. А. Траханиотова взялся хлопотать гвардии майор И. М. Лихарев, внесший значительный вклад в расследование преступлений сибирских администраторов[855].