Охота на судьбу - Андрей Андрей

   - Что же, у каждого своя дорога, - подытожил Раэль и, вооружившись непригодным для копания оружием ближнего боя, охотник и орк приступили к трудоемкому процессу захоронения.

   Кервил и Кэлли, расположившись на траве поодаль, молча сидели, задумавшись каждый о своем. Мьяла, не находя себе места, топталась рядом, словно солдат на посту, вышагивая туда-сюда. Несколько раз она порывалась что-то сказать и, раскрыв было рот, тут же захлопывала его, будто стальную дверь темницы, вновь пускаясь в лихорадочные раздумья. Наконец, она замедлила шаг и произнесла, обращаясь скорее ко всем, нежели к кому-то в отдельности.

   - Мы не знали, что началась война!

   - Пфф, - презрительно фыркнул Кервил, - а, если бы знали, то прям так и помогли бы?

   - Мы не вмешиваемся в чьи-либо дела. Таков закон, - ответила она.

   - А какая тогда разница - знали ли вы, что началалсь война или нет, если вам в любом случае все равно? - дерзновенно произнес Кервил.

   - Нам не все равно! - повысив голос, с нажимом проговорла Мьяла, - но мы не можем это делать!

   - Зачем вы тогда нужны, если вы ничего не можете? - озлобленно промолвил мальчик.

   - Кервил, прекрати сию же минуту! - вмешалась Кэлли, - иначе я больше не буду с тобой разговоривать.

   - Ладно, - после небольшого раздумья бросил он, сверкнув глазами в сторону Мьялы.

   - Но ты ведь помогла Гаркзыбу, принесла лекарства, - сказал Раэль.

   - Я? - словно не веря, что обращение было адресовано ей, удивилась Мьяла, - ну, да, так и есть. Но я ничем не смогла помочь! - быстро добавила девушка.

   - Ты попыталась. Разве это не участие?

   - Я просто не могла оставить ее в беде, - виновато промолвила Мьяла.

   - Ты извиняешься за то, что оказала помощь? - удивился Раэль.

   - Я... не... община не позволяет нам вмешиваться в чьи-либо дела, - промолвила девушка так, словно рассказала заученное стихотворение.

   - Спасибо тебе, - произнесла Кэлли, оборвав на том все дальнейшее повествование.

   - Не за что, - смущенно ответила Мьяла, и присев на траву, углубилась в себя.

   Через какое-то время Гаркзыб и Раэль закончили свою работу. Свежая могила, такая же одинокая, как и ее владелица, была украшена горсткой камней и сорванных неподалеку ромашек. Яркие лучики солнца, падающие с небес на поляну, скользили по рыхлой земле захоронения, прощаясь с Лермоной.

   - Она была хорошей, всегда помогала, если кто просил, - тоскливо проронила девочка, водя рукой по россыпи земли.

   - И отец к ней хорошо относился, - прошептал мальчик, стоя рядом.

   - Ну что же, мне нужно возвращаться в общину, - тихо сказала Мьяла, почтительно выждав некоторое время.

   Рык, отчего-то крайне взволнованный, семенил из стороны в сторону по поляне, водя носом по земле. И вдруг пес негодующе зарычал, явно учуяв кого-то.

   - Ну, раз так, я могу и задержаться, - прошептала себе под нос друид, поглядев на собаку.

   - Дело не в тебе, - сказал Раэль, доставая оружие и озираясь по сторонам.

   Развязка не заставила себя долго ждать. Синхронно, словно по команде, под шелест окружающей поляну растительности, в поле зрения сжавшейся в комок группы появились гоблины. Около двух десятков коротышек, вооруженных кто чем, сомкнули плотное кольцо вокруг отряда, отрезав любые пути для маневра. Впрочем, Раэль, поглядывая на копья и дубины гоблинов, и не думал предпримать попыток к активным действиям, тем более, сопровождая Кэлли и Кервила.

   - Что это значит? - подала голос Мьяла, - по какому праву вы наставили на нас оружие?

   - Твой ругаться не надо! - прозвучал голос позади живого кольца, и сквозь ряды своих ощетинившихся копьями товарищей, просочился еще один гоблин, на груди которого висел большой костяной амулет в виде черепа животного. По всей видимости, такие украшения являлись предметом различия в воинских званиях того или иного бойца клана, потому как рядовые гоблины, взявшие отряд в кольцо, имели лишь простенькие костяные бусы, болтающиеся на шеях.

   - Идет война, мы смотреть за вами. Вы вместе с орк. Теперь вы все ходить с нами к вожак говорить, - сказал гоблин.

   - Друиды не принимают участия в войне, - настойчиво ответила она, скрестив руки на груди.

   - Дуирды нет, а ты - да, - беспристрастно ответил гоблин, - один: твоя не держать посох. Два: твоя помогать орк, потому нарушать закон, - демонстративно зажимал пальцы на руке коротышка, - а, значит, твой не дурид вовсе.

   Рассудительность гоблина вмиг заставила Мьялу поджать губы и замолчать.

   - Но дети ведь не участвуют в войне, их нужно отпустить, - сказал Раэль, придя на подмогу девушке.

   Гоблин, окинув человека взглядом, ответил, после некоторого раздумья, - война делать участником всех без разбор. Все ходить с нами!

   "Ишь ты, какой умный", - подумал Раэль, явно недооценивший смекалистость гоблинов.

   К слову сказать, среди гоблинов, как, впрочем, и среди орков, интеллект был большой находкой, но, если уж и попадались странные личности, то, определенно, на всю голову, и они непременно дорастали до шаманов, вожаков и полководцев. Этот индивид с костяным амулетом на груди как раз входил число "необычных" и потому возглавлял эскорт пойманных им путников, шедший в лагерь гоблинов. Единственный член группы, которому не было уделено должного внимания со стороны зеленокожих коротышек, был преданный пес по кличке Рык, который целеустремленно семенил следом за своими друзьями, дабы разделить все превратности нелегкой судьбы, выпавшей на их головы.

* * *

   Прохладный ветерок, просачивающийся через приоткрытые арочные окна "Восходящего дворца", свободно и без всяких стеснений гулял по коридорам цитадели, подобно мальчишке-озорнику, насвистывая себе под нос немудреную мелодию. Приняв решение подойти поближе к оконцам, чтобы перекрыть надоедливому сквозняку все возможности для музицирования, можно было остаться у этого самого окна навеки вечные, потому как вид, открывающийся любому неподготовленному зрителю, взглянувшему через оконный проем, а точнее "за борт" плавающего в воздухе дворца, был восхитителен. Тысячи облаков, все как на подбор окрашенные в белый цвет, образовав огромный флот, двигались по голубым волнам океанического неба, освещенного многочисленными лучами яркого солнца. Сквозь паруса облаков, под небесным океаном, взору невидимого зрителя открывалась новая картина. Фархорн, раскинув свои земли в десятках километров ниже, красовался пышными лесами и высокими горами перед очами его создателей. Но сколько не перечисляй красоты окрестностей парящего замка, оценить по достоинству всю глубину красок открывающегося вокруг "Восходящего дворца" вида можно было, лишь находясь на его "борту". Наконец, оторвавшись от чудесных пейзажей, взгляд наблюдателя окинул бы "нутро" цитадели и непременно остановился на стенах ее коридоров, украшенных цветной мозаичатой кладкой, изображающей историю создания Фархорна в деталях. События, словно разворачиваемый на плоском столе манускрипт, тянулись чередой рисунков и пояснений, начиная с ослепительной вспышки ядра планеты и заканчивая ее теперешним состоянием.

   В углах тянущегося в обе стороны коридора, влитые ступнями в широкие постаменты, стояли фигуры, высеченные из мрамора. Каждое из изваяний относилось по своему внешнему виду к тому или иному роду человеческой деятельности на Фархорне. Но странная задумка скульптора этих искусных творений не ограничилась одной лишь работой по камню. Каждая из фигур держала в руках картину. Воитель, снаряженный клинком, покоящимся в ножнах на поясе, удерживал за рамы по бокам произведение, изображающее кровопролитное сражение. Охотник же, дабы разместить прекрасный пейзаж на своем колене, вынужден был принять такую позу, словно предстал перед особой королевских кровей, однако же, дело того стоило, ведь всякий, проходящий по коридору дворца мог по достоинству оценить удивительный утренний лес, опушку которого облюбовала стая оленей. И, кстати сказать, дремлющий за спиной мраморного охотника лук, нисколько не мешал осуществлению сего элемента придворного этикета. Кузнец, прижав свою картину одной рукой к земле, словно клинок к наковальне, уже занес свой молот для удара, что, впрочем, не было так уж и далеко от истины, ведь на полотне был изображен великолепный двуручный меч, чья рукоять была щедро усеяна драгоценными вставками. И, пожалуй, самым таинственным из этой четверки был закутанный в свой мраморный балахон маг, который, воздев руки к небу, заставлял парить свою картину в воздухе. Посторонний наблюдатель мог битый час водить руками над этой работой, изображающей буйство стихий, но так и остался бы ни с чем, не найдя ни одной нити, за которую могло быть подвешено это творение. К слову сказать, картины, как и их "держатели", были настоящими произведениями искусства. Ох, какой вздох издал бы Себэстьян, увидев эти шедевры. Хотя, впрочем, торговец не был таким уж знатоком искусства, но зато по части сбыта он был дока и заломил бы за эти "безделушки" столько, сколько не смог бы запросить даже сам автор этих творений.