Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Жаль, что мы не узнали друг друга ближе, — добавил я. — Мне кажется, он мог стать настоящим другом.

Я посмотрел на Дейва Рота, затем перевел взгляд на Стэнли. В голову пришла безумная мысль. Могут ли некровные родственники со временем становиться похожими друг на друга? И Рот, и Фарбер имели одинаковые надменные и злые лица.

Я начал медленно улыбаться, затем повернулся и посмотрел на Стэнли, который чувствовал себя явно неуютно. Он вешал нам лапшу на уши о тяжелой работе. Фарбер давал деньги не свои, а жены, которые они с Дейвом унаследовали от Сиднея. Поэтому Стэнли и подталкивал племянника.

Я громко рассмеялся. Все посмотрели на меня, словно я слетел с катушек. Я опять рассмеялся. Это будет не так уж трудно, как мне казалось.

ТРИДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД. 1923

1

Джонни закрыл ладонью мембрану телефона и спросил Рокко:

— Не сходишь за машиной? Я переговорю с Петером и спущусь.

Рокко Саволд кивнул и вышел.

Джонни, убрал руку и начал терпеливо объяснять. Он только что выслушал жалобы на Уилла Хейса, которого киносоюз назначил своим президентом. По словам Петера, Хейс намеревался развалить все кино.

— Послушай, Петер, не переживай ты из-за Хейса! Он просто старается делать свою работу, для которой вы его, кстати, и взяли. Кино давно уже не ларек, торгующий орешками, а огромный бизнес, с которого сейчас общественность и пресса не сводят глаз. Поэтому вы и создали для своей защиты союз…

— Джонни, ты знаешь, что он хочет сделать? — прервал его Кесслер. — Он хочет, чтобы мы ему давали информацию о своей деятельности. Можешь себе представить реакцию Бордена, Фокса, Леммля и Мейера, когда они узнают, что «Магнум» получает каждый год в Нью-Йорке два миллиона долларов от их синематографов? Да они просто окрысятся на нас! Сократят нам вдвое прокатное время в своих синематографах, а если и не тронут время, то поднимут цены. Можешь мне поверить, я знаю этих ребят и не доверяю им!

— Ну и что? — попытался успокоить его Эдж. — Мы ведь тоже крутим их картины на Юге. Одна рука моет другую. К тому же Хейс обещает хранить сведения в тайне и использовать только общие данные по всему кинобизнесу. Ни одна кинокомпания не узнает ничего о другой, так что можешь не беспокоиться.

— Ладно, ладно, но мне все равно это не нравится, — проворчал Петер Кесслер. — Я по-прежнему считаю, что Хейс должен оставаться в Вашингтоне и заниматься рассылкой писем или чем там он раньше занимался.

Джонни улыбнулся, представив Генерального почтмейстера Соединенных Штатов, рассылающего письма, и переменил тему разговора:

— Как продвигаются съемки? Знаешь, у нас тут началась сильная конкуренция с парамаунтовским «Закрытым фургоном», юниверсаловским «Горбуном Нотр-Дама» и «Главное — безопасность». Необходимо побыстрее снять что-нибудь горяченькое или нам в Нью-Йорке придется туго.

— У меня здесь тоже неприятности, — печально сообщил Петер. — Я вернулся из Европы, горя от нетерпения побыстрее приступить к работе, а к съемкам ничего не готово, кругом полный бардак. Картины, которые должны быть сняты, еще не готовы. Джонни, я не могу отлучиться ни на минуту и не могу одновременно находиться в пятнадцати местах. Мне нужен парень вроде Луи Мейера, который бы сделал с «Магнумом» то же, что он с «Метро», или Тальберга, который бы руководил студией в мое отсутствие.

— Ну и найди себе такого. Нам необходимы новые картины.

— Ну и найди себе такого! — передразнил его Кесслер. — Будто Тальберги здесь висят на апельсиновых деревьях. — Он начал волноваться. — Вся твоя беда, Джонни, в том, что ты все время сидишь в Нью-Йорке и не понимаешь наших проблем в Голливуде. Нам необходимо снимать сорок картин в год.

— Знаю, — спокойно ответил Джонни Эдж. — Но если мы здесь, в Нью-Йорке, можем их продать, значит, ты должен суметь их сделать.

— Если ты такой умный, почему бы тебе не приехать в Голливуд и не помочь мне? — закричал Петер. — Конечно, легко просиживать штаны в Нью-Йорке и говорить, что нам нужны картины. Вот приедешь сюда, и все сразу станет по-другому.

Джонни тоже начал злиться.

— Если ты так хочешь, приеду!

— Ну и приезжай! — обрадовался Кесслер. — Я хочу, чтобы ты видел, в каких условиях мне приходится работать. Может, хоть тогда будешь немного ценить наш труд. Когда выедешь?

Эдж быстро подсчитал, что для того, чтобы закончить все дела, потребуется несколько недель.

— Наверное, на Новый год, — ответил он.

— Хорошо. Значит, через четыре недели, — сказал Кесслер. Затем откашлялся и, прервав неловкое молчание, добавил: — Я рад, что ты приедешь, Джонни. Помнишь добрые старые времена? В трудных ситуациях вместе мы всегда работаем лучше.

— Надеюсь, мне удастся помочь. — Голос Джонни Эджа внезапно потеплел.

— Обязательно поможешь, — искренне согласился Петер. — Надо предупредить Эстер о твоем приезде, чтобы она подготовила тебе комнату.

— Скажи ей, что я с удовольствием отведаю бульон с кнедликами, — улыбнулся Джонни.

— Естественно, отведаешь, — пообещал Кесслер.

Они еще немного поговорили, попрощались, и Джонни Эдж задумчиво положил трубку. Он повернулся на стуле и посмотрел в окно. Пошел легкий снежок, и улица уже побелела. Эдж встал, подошел к шкафу и надел шляпу и пальто.

Он спустился вниз, думая о разговоре с Петером. После возвращения из Европы он еще не слышал, чтобы Кесслер разговаривал нормальным спокойным тоном. Он там проделал очень большую работу. «Магнум» сейчас имел отделения во Франции, Англии, Италии, Германии, Бельгии, Австрии, Швейцарии, Испании и во многих небольших странах Азии, Ближнего Востока и Южной Америки. Сейчас они создали самую разветвленную сеть заграничных филиалов. И все это сделал один человек — Петер Кесслер.

Неудивительно, что он устал. Работая по восемнадцать часов в сутки, он не тратил ни минуты на отдых, а сейчас вернулся в Голливуд и увидел, что на студии накопилась уйма дел. То, что сделал в Европе Петер, казалось непосильным для одного человека, а он еще выкроил время и для Джонни.

Эдж посмотрел на ноги. Незнакомый человек никогда бы не догадался, что одна нога — это протез. Несмотря на занятость, Кесслер нашел время послать в Америку того смешного коротышку. Джонни изумленно покачал головой. Как можно не любить такого человека?

На улице оказалось теплее, чем он думал. Машина с работающим двигателем уже ждала. Эдж открыл дверцу и сел на переднее сиденье рядом с Саволдом. Сзади сидела Джейн Андерсен.

— Не замерзла, Джейни? — поинтересовался Джонни Эдж.

Джейн покачала головой. Машина тронулась с места.

— Что хотел старик? — спросил Рокко.

— Он хочет,