Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Ты не думал открыть свое дело?

— Мне всегда казалось, что я занимаюсь своим делом.

Стэнли бросил быстрый взгляд на своего шурина: «Ну что я тебе говорил?» — затем повернулся ко мне.

— Нет. Я говорю о собственном деле.

— Не думаю, — ответил я. — Не вижу причин. Я всегда ладил с Кесслером.

На мгновение Стэнли замолчал.

— Насколько я знаю, ты все время являлся мозговым центром, — заявил он. — Всеми успехами Кесслер обязан только тебе.

Мне очень не нравился этот разговор, но я постарался держать себя в руках. Очень хотелось выяснить, куда он клонит.

— Я бы так не сказал, Стэн, — легко возразил я. — Мы все работали одинаково.

— К чему эта ложная скромность, Джонни? — Фарбер уверенно рассмеялся. — Ты среди друзей. Все идеи разрабатывал ты, а деньги и славу получал Петер.

— Я тоже не голодаю, — мягко запротестовал я.

— Ну и что ты имеешь? — Стэнли высокопарно взмахнул рукой. — Жалкие крохи! Ты знаешь, что он миллионер? А начинал твой Кесслер мелким лавочником.

Я попытался напустить на себя заинтересованный вид и наклонился через стол. Фарбер посмотрел на шурина и повернулся ко мне.

— Не думаешь ли ты, что пора получить от него то, что тебе причитается? — поинтересовался Стэнли Фарбер.

— Как? — Я беспомощно развел руками.

— Ни для кого не секрет, что Кесслер тебя слушается во всем. Все очень просто. В этом году он должен вернуть заем Независимому Банку, и, несомненно, Кесслер попросит продления займа. Уговори его продать часть акций «Магнума».

— У кого же найдется столько денег? — Я решил притвориться дураком.

— Моего шурина могли бы заинтересовать пятьдесят процентов акций «Магнум Пикчерс».

Я посмотрел на мистера Рота, до сих пор не вымолвившего ни слова.

— Ну а я что должен делать? — мягко полюбопытствовал я.

— Поддержать нас. Если мы купим половину акций, я выкуплю и синематографы Паппаса. Мы будем контролировать всю цепь синематографов, а отсюда совсем близко до контроля над всем «Магнумом».

Я откинулся на спинку стула и посмотрел на Фарбера. Он наклонился ко мне.

— Говорю тебе, Джонни, не пожалеешь. С твоими знаниями о кино и моими о синематографах мы сделаем себе целое состояние. Все они у нас будут в кармане! — Он дал мне прикурить. — Мы быстро вышвырнем Кесслера.

Я глубоко затянулся и посмотрел сначала на него, затем на его шурина. Рот пристально смотрел мне в глаза.

— Мистер Рот, чем вы занимаетесь? — внезапно поинтересовался я.

— Собираю отходы, — спокойно ответил он.

— Дела ваши, наверное, процветают, раз вы можете так легко выбросить четыре миллиона.

— Вы правы, дела идут неплохо, — уклончиво ответил он, пожав плечами.

— Не просто неплохо, а отлично, — настаивал я.

— Во время войны на сборе отходов можно было неплохо заработать, — легко заметил Рот. — Сейчас стало похуже, но я не жалуюсь.

Некоторое время я молча смотрел на них.

— Как бы вы назвали эту сделку, мистер Рот?

— По-моему, хорошая сделка, мистер Эдж, — притворно пожал он плечами.

— Я не о деньгах, мистер Рот. — Я взмахнул рукой. — Я говорю о моральной стороне.

Он медленно улыбнулся, и в его глазах появилась настоящая теплота.

— Моральная сторона — ваша забота, а не моя, мистер Эдж. — Рот положил руки на стол и посмотрел на них. — Что вы думаете о предложении?

Я сидел, по-прежнему откинувшись на спинку стула, мои движения оставались плавными, однако внезапная ярость в моем голосе удивила меня самого.

— По-моему, от вашего предложения страшно воняет, мистер Рот, — ответил я, наклоняясь к нему. — Если вы не уберете этого подонка Фарбера, я задушу его своими руками.

Побледневший Стэнли вскочил на ноги.

— Ты хочешь сказать, что наше предложение тебя не заинтересовало? — прохрипел он. — Сначала сделал вид, что согласен, а теперь в кусты?

На нас начали оглядываться. Мистер Рот продолжал смотреть на меня. Я же не сводил глаз со Стэнли Фарбера.

— Надеюсь, когда я вернусь к себе, на моем столе уже будет лежать твое заявление об уходе, — холодно ответил я.

Фарбер с ненавистью смотрел на меня. Я повернулся к мистеру Роту.

На его лице появилось выражение спокойного понимания. Стэнли опять открыл рот, но Рот остановил его жестом.

— Подожди меня в другой комнате, Стэнли, — спокойно сказал он. — Я хочу поговорить с мистером Эджем с глазу на глаз.

Фарбер некоторое время смотрел на нас, затем повернулся и выскочил из комнаты.

Мы долго молча смотрели друг на друга.

— Я извиняюсь за своего зятя, мистер Эдж, — наконец прервал молчание Сидней Рот. — Я давно подозревал, что он негодяй, а сейчас получил доказательство.

Я не ответил. Через несколько минут он заговорил вновь:

— Я также хочу извиниться за себя, мистер Эдж. Мне стыдно, что я впутался в эту мерзость.

Я продолжал молчать.

Он встал и посмотрел на меня сверху вниз. Я смотрел на его твердое и серьезное лицо.

— Ради единственной сестры многие готовы пойти на все, мистер Эдж. Я на добрых двадцать лет старше ее и после смерти матери пообещал присматривать за ней. Я думал, что, помогая мужу сестры, помогаю и ей. Сейчас мне ясно, что я ошибался. — Он протянул руку.

Я посмотрел на руку, затем поднял глаза. Медленно встал и пожал руку. На лице Рота появилось выражение печали, но он не отвел взгляд, а слегка наклонил голову и вышел.

В конторе меня ждало заявление Стэнли об уходе. На какое-то время он выпал из моего поля зрения. Говорили, что он поехал в Чикаго со своим шурином и открыл там какие-то синематографы, но я не обратил на это внимания. Тогда у меня слишком много времени уходило на то, чтобы учиться ходить.

Я оглядел своих собеседников. Говорил Ларри, но я совсем его не слушал. Неожиданно я вспомнил человека, которого не видел пятнадцать лет. Я посмотрел на Дейва Рота. Только сейчас я понял, что он сын того человека, который мне тогда понравился.

Я обратился к нему, прервав Ронсена.

— Как твой отец, Дейв? — спросил я.

Дейва удивил мой вопрос, и он покраснел.

— Чей, мой? — запинаясь, переспросил Рот.

Я улыбнулся. Ларри замолчал, обиженный тем, что я его прервал. Он не привык к этому. Но я не обратил на Ронсена никакого внимания.

— Да, я спросил о твоем отце, Дейв. Много лет назад мы с ним один раз встретились. Прекрасный джентльмен.

Роту очень понравились мои слова. Когда он расслаблялся, то становился очень похож на своего отца, но его лицо не обладало отцовской силой.

— Отец умер, — просто ответил он. — Он умер два года назад.

Мне было действительно жаль