Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев

были заняты, и он, кое-как работая локтями, приоткрыл дверь и протиснулся на балкон, наполовину засыпанный опавшими листьями. Помимо прочих мелочей, он никак не мог решить, что делать с Леной, так и жившей все это время под крышей его особняка на Каме. Если бы не эти неудобства, Чекарь вообще подумывал, а не воспользоваться ли такой неожиданной заминкой и не махнуть ли с Кольцовой к себе на Урал. Он чувствовал назойливую усталость от бытовых забот, которых в последние годы мог позволить себе избегать, перекладывая их на многочисленную обслугу. Однако надо было как-то объясниться с этой девушкой, но ему ничего не лезло в голову, и он откладывал эту проблему со дня на день, сам себя загоняя в угол своей нерешительностью. Если бы Кольцова не прилипла к нему как банный лист, он мог бы метнуться туда-обратно и все уладить, никого не обидев и не выглядя свиньей. Но судя по звукам, раздававшимся из кухни, любое расставание с Наташей было категорически исключено.

Входящий вызов оторвал его от этих наблюдений, и, мельком сверившись с именем абонента, загоревшимся на экране, он нажал зеленую кнопку приема. С первых слов поняв, о чем идет речь, Чекарь заставил себя дослушать говорившего до конца. За годы управления этой махиной – а Северный холдинг был по-настоящему огромен – он научился искать скрытые за очевидным содержанием смыслы и мотивы второго плана в словах говоривших с ним людей. Прижимая трубку плечом к уху, чтобы освободить руки, он долил себе еще вина. Из всего сказанного выходило, что адвокаты противоположной стороны, очевидно, нашли тропинку в арбитраж, и дело о банкротстве повисло в воздухе, давая возможность потенциальным субсидиарщикам надежно спрятать концы в воду. Чекаря это не очень волновало. В большинстве таких случаев он успешно совмещал роли прокурора, судьи и палача, но каждый должен был отрабатывать свой кусок хлеба, и звонивший явно рисковал остаться без оного. Обещав подумать, Рома нажал отбой. Отложив дела и заботы на следующий день, он спустился вниз, к Наташе, которая с усердием, близким к фанатизму, накрывала на стол. У него не было сомнений в своих чувствах по отношению к этой женщине, которую он любил уже так долго, но он стал замечать, как совместная жизнь начинает его стеснять. Каждый вечер пить вино и есть вкусно приготовленный ужин показалось ему сейчас утомительно скучным.

Они сидели на диване и смотрели какой-то итальянский фильм, когда ему снова позвонил Кольцов.

– Мы открыли ящик Пандоры, и теперь беды и напасти свободно разлетаются по всей нашей вселенной, – начал он говорить без предисловия.

– Что случилось? – спросил Чекарь, вставая с дивана и отходя к окну.

– В Москве скоропостижно скончался еще один человек. Он работал со мной в прежние времена. Он моложе меня и был абсолютно здоров. Слишком много совпадений. Я сейчас вылетаю и буду держать тебя в курсе, – сказал он торопливо, словно боясь, что кто-то может прервать их разговор.

– Да, я понял, – ответил Чекарь уже после того, как их разъединили. Он посмотрел на Кольцову, воспользовавшуюся тем, что он отошел, и теперь лежавшую на диване, укрывшись пестрым шерстяным пледом. Твердое решение не брать ее с собой в Марсель было теперь, после разговора с ее отцом, абсолютно бесповоротным. «Если ей нечем заняться здесь, пусть съездит к матери в Москву, а еще лучше на Урал. С Леной я решу как-нибудь», – подумал он про себя, одновременно перебирая все возможные выходы из этой запутанной ситуации. Кто-то начал зачищать концы, и ни он, ни Кольцов не могли знать наверняка, какие планы были у их врага. Было ли это отказом от войны и просто заблаговременным прикрытием всех возможных источников опасности, или, наоборот, попыткой изменить расстановку сил в существующей структуре связей? Он криво усмехнулся, вспомнив, как еще пару часов назад переживал из-за начавшей воцаряться стабильности. С какой стороны ни посмотри, а до этого было еще далеко.

– Как фильм? Кто плохой? – спросил он полусонную Наташу.

– Вот этот виконт, он хотел обманом получить наследство, которое на самом деле, ну по праву, принадлежит молодой дочке графа, тоже графине, разумеется, но она не догадывается об этом и пока живет со своей приемной матерью. Она не знает, что мать не родная, но начинает что-то подозревать, видя, как…

– Это очень интересно, и я бы досмотрел его до конца, но у меня есть к тебе другое предложение, – прервал ее на полуслове Чекарь по своей дурной привычке не очень-то церемониться со слабым полом в этих вопросах.

Потом они долго лежали на постели, обнявшись, и смотрели в окно. Ветер гнал по небу облака, сквозь рваные края которых время от времени серебряным шаром выкатывалась луна, и свет от нее не оставлял теней на полу их спальни. Прошлое сливалось с будущим, и грани между волшебством и повседневностью исчезли, казалось, навсегда.

– Мои родители всегда хотели сделать из меня принцессу, и так перестарались, что нашли мне в мужья несчастного извращенца. А я всегда любила простого разбойника. Надо прожить половину жизни, чтобы понять, что все короли злые, а разбойники добрые. И сказки, утверждающие обратное, нагло лгут. Рома, ты ведь разбойник, правда? – сказала она, засыпая, уткнувшись носом ему в плечо.

* * *

За кажущимся сумбуром рабочего дня Григория Леонидовича скрывался строгий распорядок. Нельзя было сказать точно, сколько часов в сутки он посвящал кропотливой добыче различных мировых валют. Можно было предположить, что он научился не отключаться от дел даже во время сна. Этим объяснялась его любовь поспать подольше. Он был и жаворонком, и совой одновременно: рано ложился спать, как первые, и поздно просыпался, как вторые. Некоторые весьма элегантные решения приходили ему именно ночью. Еще одним правилом были ежедневные бизнес-ланчи. Не в смысле комплексного обеда за тысячу рублей в столовке бизнес-центра, а как сакральный ритуал, включающий неспешный прием пищи в небольшой компании из двух или трех человек и служащий укреплению доверия и расположения со стороны нужных ему людей. После этого он, как правило, устраивал себе небольшую сиесту. Следующим неизменным мероприятием любого из дней недели было посещение спортзала. Григорий Леонидович не случайно выбрал часы после трудового дня. Он мог ходить на спорт в любое другое время, но какой смысл от общения с домохозяйками и лодырями, с его точки зрения бездарно проливающими пот, вместо того чтобы делать бизнес? Нет нужды описывать ту радость и теплоту, которую испытывал нужный ему человек, когда он «случайно» встречал Зельдина на переговорах в банке или в профильном министерстве, ведь не далее как вчера этот милый и общительный человек,