Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

С Как. Называют карелкою. Жила в карельской деревне, а ни карель­ский, ни финский, ни русский... [Нрзб.] А дети мои не знают ни одного слова.

И1 По-карельски?

С Как они знают по-карельски!

И1 А Вы знаете по-карельски?

С Знаю.

И1 Да?

С Да, хоть не все, дак.

И1 Дак, а Вы... Это родители у Вас говорили по-карельски?

С Конечно, мама говорила по-карельски, а отец был русский.

И1 И с Вами говорили по-карельски?

С Конечно. Ну, карелы друг друга не понимают. Например, Медвежье­горский, Кондопожский район скажут: «стол» — дак, ‘стола’, ‘сту­ла’, ‘тубаретка’. [Нрзб.] Русский человек все равно поймет, о чем речь идет, а ближе финнам финские слова. [Нрзб.] Дак, карелы друг друга не понимают — получается каша, карельской литерату­ры не создать никогда. Да.

И1 А в школе был у вас... изучали карельский язык?

С Нет.

И1 Никогда?

С Никогда. Дак, как они создадут карельский язык, когда друг друга не понимают. В Олонце говорят, там, если «красивый», дак, ‘kaunis’, а у нас говорят ‘красивый’ — русское слово исковерканное. Дак, так карельский язык создался.

И1 А Вы здесь, в Лахденпохья, знали, кто еще карелы?

С Как не знала. Вон, Зоя — карелка, а по-карельски ни одного слова не знает. Она в детском доме воспитывалась, у ней роди­телей не было.

И1 А это плохо, что она карелка, а не знает по-карельски?

С Ну, дак, а что сделаешь? Чё делаешь, как не знаешь. Муж у ней рус­ский, дети тоже не понимают. Ни она сама не понимает, сестра уже умерла, они сиротами росли с детского дома.

И1 А вот, здесь есть такие карелы, которых Вы по-карельски не понимаете, как Вы говорите? Они по-другому по-карельски го­ворят?

С Да я училась в Песцове, в Ленинградской области. [Там] — Олонец­кие, а мы — Медвежьегорские — дак мы друг друга не понимали.

И1 А здесь есть такие олонецкие, из Оло?..

С Есть, молоком торгует женщина олонецкая, дак она по-русски го­ворит.

И2 А Вы здесь с кем-то говорите по-карельски?

С С кем говорить, когда тут никого нету. С-ва, учителя жена была, она умерла. Вера Д-ова, на Бусалова[85] жила, она тоже умерла, она учи­тельница финского языка. А муж был карел, а она — ингерманландка, когда под Ленинградом жили... жили когда-то, приехали. <...>

И1 А с детьми Вы не говорили по-карельски? <...>

С Нет. Зачем их учить, путаться.

№238 [АЛН, ПФ-15]

А я еще немножко по-русски говорю, немножко с небольшим ак­центом, и все меня спрашивали: «Ты чего такая, нерусская, как ты сюда попала?» Я говорю: «Да я — сама карелка», — я говорю. А... ну, приехали сюда жить. Приехали, это самое... меня все время зва­ли — ох, нерусская, ох, нерусская. Я говорю: «Ну и что, что я не­русская. Я — карелка». У нас же раньше республика была Каре­ло-Финская... Потом, в пятидесятых годах или в каком году, пере­именовали — Карельская АССР. У нас даже в школе училися — я закончила три класса на финском языке. А потом нас перевели сразу на русский язык, в деревне. У нас много со школы ушло учеников, потому что мы не могли говорить по-русски. Но я как-то с детства изучала и русский. Я и читала, и много книг, и всю библиотеку деревенскую про... перечитала. Могла говорить и по-русски. Я осталася в школе. Ну, осталися. А уж... много ушло. А мы, тем более, были переростки после войны. Я, вот, кончала школу — мне было девятнадцать лет. Потому что я пошла в шко­лу в сорок восьмом году... почти десятилетняя.

О других

№ 239 [КНК]

И1 А много здесь вообще пожилых было в то время?

С Много было. Тут даже было... были евреи, врачи, и, вот, этих евре­ев... это году, наверно... а только мы, наверно, прибыли, в пятидеся­том или в пятьдесят первом... Короче говоря, забрали и отправили, в Израиль.

И1 Здесь, в Лахденпохья?

С Да, врачей, и врачи были — во!

И2 А кто забрал?

С Ну забрали — такой приказ был. Рассчитаться и умотать. А умо­тать куда? В Израиль только.

И2 А откуда они здесь были? Приехали?

С Приехали они, наверно, с Израиля. Война была.

№ 240 [АГО, ПФ-11]

И1 Какие здесь еще колхозы были?

С Какие колхозы были? Вот, до Хийтолы — «Маяк». Я сейчас в «Маяке» живу. «Маяк», потом «Первого мая», потом «Борец», вот, потом это, вот... как его... «Чкалово», вот. Это — до Хийтолы были. А сюда вот... «Красное Знамя», «Заря Свободы», «Искра». Вот. По­том, тут, «Будённой», вот. «Колхоз Сталина», «колхоз Ленина», «кол­хоз Ворошилова», тут к Лусинварам, там. Вот. Колхозов много было.

И1 А кто в них жил? Откуда были переселенцы?

С Отовсюду.

И1 Ну, например?

С Отовсюду. Чуваши, хохлы, татары. Вот. <...>

И2 А скажите, вы, вот, говорили, что у цыган тоже был свой колхоз.

С Был. Это в сороковом году. В Липполе они жили.

И1 В Липполе?

С Да. Целиком занимали цыгане. Колхоз. <...>

И2 Так они потом, в сорок пятом, не вернулись сюда?

С Нет. Их не пустили.

Ш Почему не пустили? <...>

С Потому что... место жительство у них... кочуют.

И1 А как же их в сороковом пустили?

С А в сороковом году, вот, пустили, вот. А сейчас... <...> Сейчас у них коней своих даже нету, не имеют.

И1 Да?

С Ага.

И1 А вот, в сороковом году у них колхоз был, они коней что ли разводили?

С Нет. Колхоз был, колхозные кони были. Кони колхозные были.

№ 241 [АВГ]

И Ну да. А белорусы на своем языке говорили или?..

С Да, на своем. Они... они большинство, вот, всё говорят... вот... они говорят — как, вот, здесь, дак, приезжало... Большинство на русском говорят. Вот. Вот, мы только знаешь чего отличаем — иремяне[86], вот, эти, вот, тоже.

И Кто?

С Иремяне. Иремяна. Вот, знаете таких? Вот, они у нас ягоды... за ягодам[и] приезжают. Иремяне. Они у нас жили. Здеся. Их отсю­да всех выселили. Вот, жили где, вот, там. Они в Иремению уехали опять. Их выселили отсюда.

И Это давно они приезжали?

С Да не очень давно, вот. Не очень-то давно они... Вот, а почему их выселили, чего-то... чего-то получилося. Но они боятся русского человека. Боятся, очень боятся. Вот, они сейчас... они, вот,