Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

как финн разговарива­ет. Я даже удивляюсь, почему так... они мордовский язык... как финны, финны. Мама наша даже читает, читает, вот, эту финскую брошюрку, и она мне переводит, наша мама. Она говорит: «Мне бы немного-­немного еще бы поучиться, и я бы просто как финка была бы». Да.

№ 209 [МЕТ]

И А чуваши с вологодцами, с белорусами общались?

С Да, конечно, общались! [Смеется] Вместе жили, вместе работали, дак.

И Ну, да. Дак, а на языке на каком?

С На русском!

И На русском, да?

С Да. Мы, правда, приехали сюда, дак мы по-русски не знали еще. Потом в школу ходили, да... научились, вот, так... по-русски общались.

И А дома на каком языке говорили?

С А мы на русском языке. Ну, с матерью, когда еще дети были, дак по-чувашски А потом уже мы поженились, дак, дети стали появ­ляться. По-русски все время говорили. Дети не знают у нас по... по-чувашски. <. .>

И А вы можете по-чувашски?

С Могу.

И И понимаете?

С Могу говорить по-чувашски. Как же, забудешь родной язык! [Сме­ется]. Но дети-то не знают.

№ 210 [АМН]

И А когда Вы приехали сюда, на каком языке Вы говорили?

С Мы, наверное, по-своему говорили, а потом уже мы же тут... Нас целая де... ну, целый колхоз, ну, чуваши были. Потом Жданове — там чуваши, потом... в Элисенварах — тоже чуваши, хутора засе­ленные были. Потом вологодские, они... их затопили после войны, дак они, вот, сюда приехали, вот, мы с ними работали. Потом, вот, вербовали, вот, белорусы приехали.

И На каком Вы с ними говорили языке?

С Ну, потом уже научились, наверное, разговаривать.

И А Вы помните, вот, по-чувашски? Ну, вот, свой язык?

С Да, я помню. Я все понимаю, но... но так плохо разговариваю. Но язык... оно потом развяжется, когда общаются.

№ 211 [НАК]

И А здесь, когда приехали, то здесь в школах по-русски всё препо­давали, да?

С Ну, я тут уж не училась после войны.

И Ну, а другие?

С Ага. Тут по-чувашски — нет. Тут по-русски всё. Наши дети, мы дома по-чувашски разговаривали, дак они ни слова не знали. В пер­вый класс пошли и плохо учились так. Пока научились по-русски говорить.

И А вы дома по-чувашски?

С Ага, всё по-чувашски говорили мы.

И И дети по-чувашски говорят?

С Да, да, все говорят по-чувашски. Сейчас в городе живут Приезжа­ют домой, дак теперь по-чувашски не говорят. По-русски всё. [Смеется] Я по-чувашски отвечаю, они по-русски.

И Да.

С Ну. Понимать понимают, а не хочет говорить.

№ 212 [НАК]

И Вы когда приехали, в какой дом поселились, где?

С А... мы в Жданове, там, жили, за Кресты[84], там.

И А вот, сюда когда приехали?

С А сюда мы... в пятидесятом году.

И С мужем?

С Ага, с мужем.

И Так, а этот дом как вы... покупали, или чей это дом?

С Это — совхозный дом. Мы за квартиру плотим.

И А тот — в Жданове — дом?

С А.... тоже совхозный. Тогда вообще не платили за квартиру. Так, просто жили и всё.

И Так, а вы, когда замуж вышли, в Жданове тоже жили?

С Ага, в Жданове жили.

И То есть муж к вам приехал в дом?

С Дак, он тоже там же жил. Оттуда все этот... мы... Там одни чува­ши жили. Чуваши некоторые уехали, а к нам, это... застава там, за границу... русские жили. Чего-то за границу там нельзя было, сюда переехали. Двадцать хозяйств. А наши чуваши испугались, навер­но, и все уехали. А мы — три хозяйства — остались, сюда пере­ехали. За Кресты. Там поселок [Кирваярви], а тут Хухтерву. <...>

И А вот вы сказали, что чуваши испугались, когда русские при­ехали. Почему испугались-то?

С Дак, по-русски не знали они. Мы никто не знали по-русски. Я-то, вот, в школе училась до семи классов. Русский язык преподавали, дак. Как, вот... этот... учила я... ой, немецкий язык тогда. И рус­ский язык. А учились... по-чувашски, вот, преподавали. А осталь­ные, они неграмотные были. Старые, дак.

Мордва о себе

№ 213 [ТРИ]

И А еще, вы, вот, когда приехали, например, из Мордовии, не было каких-нибудь кличек, вот, обзывали?..

N Были, обзывали нас мордовками.

И Да?

С Мордва, да.

И А как они узнавали, что вы <мордва>?

С Ну, дак, как не узнавали! Тут-то разные люди были: и с Вологды, и с Череповца, все, все после войны, откуда кто попал. И ленинград­ские были эти, беженцы.

И А отличались вы от них?

С Конечно. Наверно.

И А не знаете, как?

С Ну, как. Не знаю. [Смеется.]

№ 214 [НРМ]

И А вас там... дети друг друга никак не дразнили? Мордву?

С Нет! Совершенно даже.

И А вот, вы слышали, например, такую считалку в свой адрес: «Мордва номер два»?

С Еще [бы], да, да! Это слышали. А еще бригадира сын. Идем мы утром на наряд. И встречаемся, не доходя наряда. Они жили там, рядом с конюшней. И он обойдет нас чуть-чуть: «Мордва, морд­ва». Вернемся мы, ему рожу намылим снегом. Приходим на наряд, а бригадир и спрашивает, Анатолий Н-вич: «Вы чего-то все раскрас­невшиеся, вспотевши?» — «А сейчас твоего сына били, морду снегом [нрзб., возможно, «тёрли»)» — «А чего?» — «А он нас об­зывает мордвой». И он, наверно, пришел со школы-то, и отец ему дал втык. И он больше язык не высунул ни разу.

И А вот, когда говорят «мордва», то это как бы обидно?

С А чего обидно, если я мордовка?

И А чего же вы ему тогда [морду! намылили?

С А вот, намылили, а почему — не знаю.

№ 215 [НРМ]

И А вообще, вы чувствовали... вот, вы всё-таки мордва? Приехали, а кругом русские. Это как-то чувствовалось?

С Нет. Нисколечко даже. Мы сразу... мы же ехали, мы уже разго­варивали все по-русски. По-мордовски разговаривали мы только дома. С матерью. Но вот, и наша семья, вот, мы... Мы и то по-рус­ски уже разговаривали. Вот, у меня, вот, эти братья, вот, сорокового, сорок второго года, — они ничего не понимали по-мордовски. Со­вершенно даже. Вот, они и... Один, сорокового года, тот разговари­вал. Тут, вот, мамина сестра, они разговаривали дома по-мордовски, а то, что у них внучка была, инвалидка, дак она по-русски не разго­варивала. Только по-мордовски.

№ 216 [НРМ]

А финны, вот... а