Остров Немого - Гвидо Згардоли

Кто-то, может, и подумал, что Арне сам взорвал котел, чтобы был повод купить новый большой дистиллятор, – это было бы в его духе. Но он сам чуть не сгорел заживо – и происшествие молчаливо решили считать случайностью.

– А если мы сами его смастерим – новый котел? – несколько дней спустя предложил Арне брату. – Большой. Такой, как нам нужно.

Пошел снег. Братья работали на маяке: один чистил стекла фонаря, другой – линзы. Мортен всё никак не мог поверить, что сыновья так быстро вернулись к работе.

Асбьёрн взглянул на брата и передал ему тряпку.

– Так что, ты сможешь сделать его сам?

У Асбьёрна были правильные черты лица и светлые волосы, из-за чего он казался красивее брата. Он всегда ходил с таким невозмутимым видом, будто ему и в самом деле не о чем переживать или просто нет времени думать о пустяках. Асбьёрн напоминал парусник в штиль со сдутым парусом, который никак не мог набрать скорость.

– Ну мы же знаем, как работал дядин котел. Новый нужно сделать больше. Надо понять, что для этого потребуется.

– А мама? Что она скажет?

– Пусть говорит что хочет, – ответил Арне, полируя до блеска стекло. – А я продолжу начатое!

Они обратились к Ясперу Крусту, который работал в Арендале с металлом. Яспер никогда не отказывался от рюмочки-другой акевита, что разрешенного, что запрещенного.

– А зачем вам такой большой котел? – спросил он.

– Нас много на острове, – ответил Арне. – Мама от очага не отходит, готовит целый день.

Яспер разразился хриплым хохотом.

– Конечно! Конечно! Маме готовить не в чем! Как бы не так!

Из-под кожаного фартука, словно по волшебству, он вытащил бутылку, сделал большой глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Вашей-то маме! – повторил он, качая головой и глядя на двух братьев.

– Ты что, не веришь? – спросил Арне.

– Зуб даю, что это не так! Ну! Какого дьявола вы затеяли? Акевит? Если так, то вы по адресу!

Арне и Асбьёрн переглянулись. На лучшее они и не надеялись.

Братья рассказали Ясперу правду, и тот предложил сделать котел не за деньги, а за сто бутылок. Они плюнули на ладони и пожали их.

Через три недели котел был готов. Его повезли на остров ночью, чтобы никто не любопытствовал.

По холодным водам пролива скользила лодка, а в ней под черным как ночь покрывалом лежало нечто продолговатое и округлое, похожее на огромное яйцо. Только один раз ветер приподнял ткань, обнажив в лунном свете медное сияние, яркое, точно утренняя заря.

Котел так и назвали – Яйцо.

5

Всё шло отлично.

В течение первого, 1928 года Яйцо произвело тысячу сто семьдесят семь литров акевита, а семья Бьёрнебу получила три тысячи пятьсот восемь крон чистой прибыли.

Однажды Арне и Асбьёрн вернулись из Арендала на такой нагруженной лодке, что во время пути вода переливалась за борт.

– Давайте, идите сюда и помогите нам! – позвал Арне, когда они привязали лодку.

Братья привезли какой-то тяжелый и приземистый предмет квадратной формы, полностью покрытый толстой джутовой тканью, так что невозможно было понять, что там такое.

– Что это? – с любопытством спросила Ранхиль.

– Сундук! – предположила Карин. Она была неравнодушна к мебели, особенно лакированной, и мечтала иметь что-то подобное. Карин держала маленькую Мари за руку. Она ждала еще одного ребенка.

– Платье для меня! – воскликнула Тея. Она мечтала о замужестве, а пока не нашелся подходящий кавалер, она утешала себя мыслями о приданом.

Мортен наблюдал за ними с маяка, пока они тащили таинственный груз в дом.

– Папа! Спускайся! – крикнул Арне.

Лив встала на пороге, руки в боки. Она была недовольна, и даже нежданное богатство не заставило ее передумать – ей по-прежнему не нравилось то, чем ее мальчики занимались в «сарае для инструментов». Нисколько!

Видар стоял на галерее маяка.

Лив неотрывно смотрела на него, а он не отводил глаз от горизонта. Казалось, его не волновало, что там привезли Арне и Асбьёрн. С самого начала он не проявлял особого интереса к производству акевита. Не то чтобы он не одобрял этот промысел – юноша уважал близнецов, как старших братьев, но к их разговорам и затеям оставался равнодушен. Мортен сказал как-то: возможно, парень так твердо стоит на ногах, потому что смерть заглянула ему в глаза.

– Я мог бы сделать из него отличного смотрителя маяка, – признался Мортен однажды ночью супруге.

Лив удивилась: о родных детях он никогда такого не говорил. В самом деле, между Мортеном и Видаром сложилась особая связь – нечто большее, чем благодарность и чем долг спасителя перед спасенным. Это была крепкая, на всю жизнь привязанность учителя к ученику и ученика к учителю, бескорыстная и искренняя. Лив замечала это по тому, как Мортен отзывался о юноше, как был приятно удивлен, когда тот отстранился от дела, затеянного близнецами. А еще замечала, как внимательно Видар слушает ее мужа, как у него сияют глаза, когда Мортен хвалит его словом или жестом, как прилежно и быстро юноша у него учится.

Лив подумала, что Видар вглядывается в море, как в собственное будущее.

– Мама, ты не поверишь своим глазам! – воскликнул Арне.

– Еще одно усилие! – подбадривал Асбьёрн. – Давайте! Взяли! Заносим внутрь!

– Ну что же там? – не терпелось узнать Ранхиль. Она кружилась около братьев.

– Освободите место! – попросил Арне сестер. – Там, у стены. Отодвиньте скамейку!

Наконец таинственный предмет торжественно поставили на пол. Агнес прибежала из соседнего дома – посмотреть.

– Что, ради всего святого, это такое? – нервничала она. – Еще